Кто-то говорил ему, что женщины не бывают слишком богатыми и слишком стройными, но он не согласился. Слишком худыми бывают, и Мойя — яркое тому подтверждение. К своему возрасту она должна бы приобрести мягкие соблазнительные изгибы и лучистый свет в глазах, а не силиконовые имплантанты и лихорадочное отчаяние, которое он видел за контактными линзами.

— Мойя, мне очень жаль, — повторил он и, нагнувшись, поцеловал ее в щеку, только раз, по-дружески.

— А как же планы? — вздохнула та.

— Пришли их мне по почте, — посоветовал Сэм, повернулся на каблуках, сбежал вниз, вышел на улицу и увидел женщину-полицейского, руководившую погрузкой его машины на специальную платформу, чтобы отвезти в полицейский участок. — Послушайте, у меня нет времени, — заявил он ей. — Давайте я выпишу вам чек на сумму штрафа, и отпустите меня с миром.

— Извините, но это невозможно. Вы должны поехать в участок и забрать там свою машину. Документы я оформила.

Его так и подмывало сказать, куда ей деть эти документы, но подобная вспышка не привела бы ни к чему хорошему. Вместо этого он стиснул зубы, сел в кабину к водителю грузовика и заплатил штраф в участке.

В результате он опоздал на встречу с клиентом, запланированную на три часа, а значит, потерял заказ. На автоответчике его дожидалось сообщение еще от одного клиента.

— Сэм, это Майк. Мне нужна квартира в Лондоне для приема гостей. Ты случайно не знаешь, где я могу найти такую квартиру, как у тебя? Позвони мне.

Он обдумал свой день, налил себе изрядную порцию виски и позвонил Майку.

— Извини, не знаю, — сказал он. — Моя одна такая, и она не продается.

— Я заплачу тебе столько, сколько захочешь.

Сэм рассмеялся.

— Предлагай.

Тот назвал сумму, от которой Сэм чуть не поперхнулся.

— Я с тобой свяжусь, — сказал он Майку и положил трубку.

Лондон начал действовать ему на нервы. Может, Джемайма права? Если продать квартиру Майку за те деньги, которые он предложил, можно купить дом в Дорсете по соседству с фермой Джемаймы, превратить часть его в студию и работать дома.

Джемайме не придется жить в Лондоне, она сможет сохранить свое драгоценное стадо и, возможно, когда у них будет время узнать друг друга получше, выйдет за него замуж.

Ее ферма, конечно, была бы идеальным местом, только коровам требуется помещение, да и дом недостаточно велик, чтобы устроить там студию. Кроме того, клиенты не могут пробираться по грязи к входной двери, да и Джемайма вряд ли согласится.

Он допил виски, написал несколько бумаг, которые надо было обязательно закончить, и лег спать, а наутро позвонил нескольким агентам по недвижимости в Дорчестере и попросил прислать информацию обо всех домах, выставленных на продажу в том районе.

Сразу после этого ему пришлось съездить в Кент, встретиться с клиентом по поводу переделки его дома. Договорились, что Сэм сделает предварительные наброски.

По пути домой ему пришлось заехать еще в одно место, так что домой он вернулся довольно поздно, заказал ужин по телефону с доставкой на дом, съел его, сидя над чертежной доской, и завалился спать.

Почта пришла на следующее утро как раз перед выходом, в ней было несколько писем из Дорчестера. Сэм глянул на них, на часы, вскрыл конверты и присел на нижнюю ступеньку.

— Ферма «Гадкий утенок»?!

Он пробежал глазами текст, его ум лихорадочно заработал. Он схватил телефон, набрал бабушкин номер. Та ответила после второго гудка.

— Ба, что там задумала Джемайма, черт побери? — прорычал он.

— Я как раз сегодня собиралась тебе звонить. Мм… даже не знаю, как и сказать.

— Говори прямо. Что она задумала?

— Она выставила ферму на продажу… и отдает Оуэну стадо своего дяди в качестве свадебного подарка.

— Что?! — От такого известия кровь отлила от лица Сэма, а сердце замерло. — Оуэну… Оуэну Стокдейлу? — заревел он.

— Может, тебе стоит приехать и поговорить с ней, если ты все еще не забыл ее? Выглядит она неважно.

— Я тоже неважно выгляжу. Черт побери, ба, почему ты не сказала мне раньше?

— Я сама только сейчас узнала… и не ругайся, Сэм.

— Извини.

— Так ты приедешь?

— Непременно.

— Вот и хорошо. Я приготовлю тебе комнату. Сегодня успеешь?

Сэм подумал о назначенных встречах, о куче несделанной работы и шумно вздохнул.

— Да. Увидимся.

Он бросил трубку, покидал кое-какие вещи в портфель и побежал к машине. До Дорсета он доехал меньше чем за два часа, не обращая внимания на ограничения скорости, и свернул к дому Джемаймы около десяти часов, как раз когда она выводила коров.


— Сэм! — воскликнула она и почувствовала, как кровь отливает от лица.

— Я хочу с тобой поговорить, — бросил он и, схватив за руку, потащил на кухню. Нудл и Джесс ткнулись в него носами, и он рассеянно потрепал их, пока Джемайма терла руку, сердито глядя на него.

— Не делай мне больно, Сэм. Мне это не нравится.

— Извини. — Он выложил на кухонный стол письмо с информацией о продаже фермы.

Она тихо вздохнула. Такого она не ожидала, но с чего-то надо начинать…

— В чем дело, черт побери? — сдавленным голосом спросил он. — Бабушка говорит, ты выходишь замуж за Оуэна Стокдейла и отдаешь ему драгоценное стадо своего дядюшки, и в довершение всего я получаю по почте от агента по недвижимости объявление о продаже твоей фермы?

Джемайма смотрела на него во все глаза, с трудом воспринимая поток неверных сведений, которые он на нее обрушил, и у нее возникла одна мысль… Он получил описание ее фермы от риелтора… но зачем он к нему обращался?

Неужели решил перебраться в ее края?

Надежда вспыхнула в ее сердце, и она, прислонясь к мойке, сложила на груди руки и принялась ждать продолжения спектакля, который он устроил.

— Оуэн всегда ко мне хорошо относился, — начала она, когда Сэм умолк.

— Ха! — фыркнул он. — «Хорошо относился»! Его интересуют только твои коровы и твое тело… А как насчет твоей души, Джемайма?

— А что насчет моей души? С каких пор ты интересуешься моей душой, Сэм? — рассердилась Джемайма. — Помнится, тебе вполне хватало моего тела…

— Я по крайней мере знаю, что с ним делать. А каков он в постели, Джемайма? Звенит ли в твоих жилах кровь? Уходит ли из-под ног земля, когда он целует тебя? Или все дело в его тракторе? — с отвращением произнес он.

Джемайма не удержалась и тихонько прыснула. Сэм рассвирепел.

— Черт побери, Джемайма! — взревел он. — Не смейся надо мной, хватит! Я знаю, что в прошлом дал тебе немало поводов для смеха, но сейчас я говорю серьезно. Я не собираюсь отступать в сторону и позволить тебе выйти замуж за этого быка… даже если он отличает зад коровы от переда. Справедливости ради я готов признать, что Оуэн не позволит корове облить себя с головы до ног, как это случилось с беднягой Сэмом, и не свалится с крыши коровника, счищая снег, потому что у него наверняка окажется какое-нибудь хитрое приспособление для подобной работы! И все равно я могу купить такую штуку. Могу купить тебе новый трактор, и ты можешь сохранить свое стадо, которое так любишь. Я могу сделать для тебя все, что может Оуэн, и гораздо больше, потому что я люблю тебя, а он не любит.

Джемайма посмотрела на стол.

— А зачем тебе понадобилось описание моей фермы, Сэм?

— Потому что я, дурак этакий, решил переехать поближе к тебе и со временем попробовать уговорить тебя изменить свое решение.

Джемайма перевела взгляд на свои потрескавшиеся от работы руки.

— Я не передумаю, — мягко ответила она. — В Лондоне я жить не могу…

— Но зачем выходить за Оуэна? Мне назло?

— Ты в самом деле думаешь, что я вышла бы за него?

Сэм шумно выдохнул и запустил руки в волосы.

— Не знаю. Мне начинает казаться, что я знаю тебя хуже, чем думал.

Она решила положить конец его мучениям.

— Я не собираюсь замуж за Оуэна, Сэм.

Он медленно поднял голову и в замешательстве посмотрел на нее.

— Что?

— Я не собираюсь замуж за Оуэна!

— Но… бабушка сказала, ты отдаешь ему коров в качестве свадебного подарка.

— Верно. Он женится на Дженни.

Наконец-то смысл ее слов дошел до Сэма. Его глаза сузились.

— Бабушка знала об этом?

— Думаю, да.

— И позволила мне пребывать в заблуждении? Проклятье! — Он повернулся, устремил взгляд на долину, на щеках его заходили желваки. — Ладно, значит, за Оуэна ты не выходишь. Тогда зачем ты отдаешь ему коров? У меня создалось впечатление, что ты их любишь, и тем не менее отдаешь их этому человеку без всяких сожалений…

— С сожалениями, — поправила Джемайма. — Я буду по ним скучать.

— Что? Даже по Дейзи?

Она улыбнулась.

— Даже по ней.

— Но почему, Джемайма? Они же твоя гордость.

Девушка покачала головой.

— Они были гордостью и радостью дяди Тома, и после его смерти я осталась здесь из-за них. Ну а сейчас мне будет слишком трудно. — Она закусила губу, руки скользнули вниз, легли на живот. Ребенок Сэма. Их ребенок. — Я беременна, — сообщила она.

Сэм вздрогнул, его глаза впились в нее испытующим взглядом.

— Что? — выдохнул он.

— У меня будет ребенок. Поэтому я все продаю… переезжаю в Беркшир, чтобы быть ближе к тебе, чтобы ты мог проводить время со своим ребенком. Я не могу жить в Лондоне, и мой ребенок не будет расти в квартире, выходящей окнами на лондонский док, но я подумала: если мы будем жить близко, ты мог бы ездить в Лондон и обратно или мы могли бы сидеть с ребенком по очереди…

— Это мой ребенок?

Она взглянула в его недоверчивые глаза и улыбнулась.

— Конечно. А ты подумал чей?