— Я думаю, что вы этого не делали. И мне кажется, что вы врете, чтобы прикрыть кого-то другого.

Эдвард рассмеялся на ее слова.

— С каких пор ты заделалась Коломбо? К твоему сведению, тебе понадобится новый гардероб, замызганный плащ и сигара.

— Я видела, что вы были пьяны в ту ночь, когда его убили. Вас не было дома. Вы, безусловно, были не способны в таком состоянии волочить обездвиженное тело.

— Позволь, я с тобой не соглашусь. У нас алкоголиков, ответная реакция происходит очень быстро…

— Ни один из грузовиков не выезжал той ночью. Я сплю над конюшней B, и все грузовики стояли в ряд прямо под моим окном. Я бы услышала, как заводят двигатель… да, и лебедка, о которой вы говорили? Она была сломана.

— Нет, не была.

— Была.

— Тогда как я, Господи ты боже мой, воспользовался ею, чтобы поднять тело моего отца в кузов грузовика…

Она постучала по столу.

— Не произносите имя Господа всуе…

— Иииии мы все на том же месте, не так ли? Послушай, я убийца. У меня очень низкие стандарты поведения, и я не напрасно, черт возьми, так хочу, чтобы было.

Шелби подалась вперед и, когда ее глаза столкнулись с его, он пожалел, что нанял ее.

— Вы не убийца.

Он первым отвел взгляд, проиграв в гляделки.

— Похоже, мы зашли в тупик. Я буду отрицать все, что ты скажешь и придерживаться исключительно своей версии, потому что именно так все и случилось… и твой дорогой Бог знает это. Тогда вопрос, по-видимому, заключается в том, что ты собираешься делать?

Она молчала, он незаметно взглянул на нее.

— Ну?

Она опустила глаза и сцепила натруженные шершавые руки, он воспринял ее жест, как выигрыш в их схватки.

— Не делайте этого, Эдвард. Пожалуйста… Кто бы не убил его, вы должны позволить ему отсидеть срок. Потому что иначе все неправильно, совершенно несправедливо.

О, ради Бога, она начала плакать. У нее не было истерики, на которую он мог бы многое списать, она просто плакала, как человек, испытывающий глубокую боль и ощущающий себя таким беспомощным, что не может исправить существующую несправедливость.

Господи, ему было бы лучше, если бы она прыгала по комнате, рвала и метала. Возможно, даже запрыгнула бы на стол и наорала на него.

— Шелби.

Она отказывалась смотреть ему в глаза, вытирая нос со всей элегантностью охотничьей собаки, от чего ему стало только хуже. Она, он точно знал, была настоящей. Во всем. В ней не было ничего фальшивого и напускного, с чем он так часто сталкивался в той прошлой своей жизни. У Шелби Лэндис было не больше времени на гордость и эмоции, как и у него.

Поэтому ее слезы были неподдельны.

А также весьма неудобны для него.

Эдвард взглянул на камеру наблюдения, которая была установлена в дальнем углу комнаты. Когда его допрашивал в этой комнате детектив Мерримак, там горела маленькая красная лампочка, мигая. Теперь ее не было.

«Хорошо», подумал он, подавшись вперед и положив руку на предплечья Шелби.

— Это неправильно. — Она шмыгнула носом. — Я провел достаточно много времени с моим отцом, когда все было «неправильно». С этим вроде как покончено, так будет честно.

— Посмотри на меня. — Он сжал ей руку. — Давай, ну же. Если не посмотришь, я приму это за личное оскорбление.

Она пробормотала что-то, он надавил еще раз ей на предплечья.

— Шелби? Посмотри мне в глаза.

Наконец, она подняла голову, и черт возьми, ему захотелось, лучше бы она этого не делала. Поблескивающие слезы ударили ему прямо в грудь.

— О чем ты, на самом деле, беспокоишься? — спросил он. — А? Почему ты усугубляешь проблему? Мо будет управлять конюшнями так же хорошо, как и я, вероятно, даже лучше, и у тебя всегда будет работа в Red&Black. У тебя появился милый молодой человек. Послушай меня. — Он сдвинул свою руку. — Ты в полной безопасности. Тебя никто не уволит, и ты не уйдешь в никуда, хорошо? Ты больше не сирота.

— Зачем вы это делаете? Почему вы лжете?

Эдвард освободил свою хватку и выдвинул ноги из-под стола. Ему понадобилось две попытки, чтобы встать, пока мышцы не были готовы выполнить свою работу, и он, бл*дь, возненавидел эту задержку.

— Шелби, мне нужно, чтобы ты согласилась с моим враньем. Я хочу, чтобы ты покинула эту тюрьму, вернулась в конюшни и забыла обо мне и обо всей этой чепухе. Это не твоя проблема. Не волнуйся обо мне.

— Вы уже столько пережили…

Он постучал в металлическую дверь и взмолился про себя, чтобы Рэмси оказался за этой чертовой дверью.

Как только замок открылся, Эдвард взглянул через плечо.

— Если ты хочешь помочь мне, то уходи. Ты меня слышишь? Просто уходи, Шелби… как можно дальше, и как только ты уйдешь, ты и я будем в расчете. Когда тебе было нужно, я предоставил тебе работу и место для жилья, ты должна мне. Так давай будем в расчете и начнем двигаться дальше.

Лейн по-прежнему сидел на табурете у кухонного островка мисс Авроры, когда первые лучи зари преодолели крыши гаражей позади особняка. Он уже отсидел себе задницу, и она болела, как будто в ней собрался сгусток крови. Тем не менее, он оставался в таком положении, наблюдая, как золотой свет проникает в окна и ползет по безупречно чистому полу плитки.

Слава Богу, наконец-то наступил день. Его полоса препятствий этой ночью оказалась суровым испытанием тем не менее, суровые мучительные, скрежещущие часы не были осязаемыми, и тем не менее, они были наполнены пустотой, вызывая сожаление, с которым он ничего не мог поделать, потому что они были настоящей пыткой для него.

Быстро взглянув на часы на крышке хлебницы, он покачал головой. Если бы мисс Аврора находилась в поместье, она бы была бы уже на кухне, делая домашние булочки с корицей и пеканом, ее омлет бы уже скворчал на сковородке, готовя его на всех. Уже было бы заварено кофе, в раковине стоял бы дуршлаг, наполненный черникой или клубникой. Канталупа была бы готова к нарезке, апельсины лежали бы готовые, чтобы из них выжали сок, и к тому времени, когда домочадцы спустятся вниз в семейную столовую, завтрак — первое блюдо с пылу с жару стояло бы уже на столе.

Если бы не было гостей, оставшихся на ночь, мисс Аврора обслуживала бы их сама. Но если бы были гости, она бы вызвала подкрепление.

Лейн пробежался взглядом от кладовки к шкафам, потом к плите и раковине… а потом вернулся к столешнице.

Своего рода, это тоже было движением, особенно для человека, который устал действовать…

С хмурым видом он соскользнул со стула и обошел кухонный островок. Подошел к конфоркам на плите и разделочной доске, где рядом стояла подставка с ножами, черные ручки различного размера торчали вверх, готовые, почувствовать руку настоящего мастера своего дела. Одного ножа не было.

— Отлично, что за идиот положил этот нож в посудомоечную машину?

Мысль о том, что кто-то воспользовался одним из ножей Wüsthofs, а затем бросил его мыться с мисками для смешивания и венчиками, для него была кощунственной. Она всегда мыла ножи вручную. Всегда.

И лично сама их затачивала.

Открыв посудомоечную машину, он выдвинул верхнюю полку и проверил всю посуду, мерные стаканчики… лопатки… маленькая пиала… еще маленькая миска. Вернув все на место, он проверил нижнюю полку, ножа не было.

Ну, по крайней мере, его не мыли с остальной посудой. Уже хорошо.

Лейн закрыл дверцу посудомоечной машины и навис над раковиной. Здесь тоже его не было, его также не было и наверху в шкафчиках, в сушилке.

— Вот черт.

Ему необходимо было найти этот нож, поэтому он быстро перешел к секции, где готовилась еда для вечеринок, хотя было маловероятно, но он все равно проверил две другие посудомоечные машины, несмотря на то, что их никто не включал. Обе были пустыми. Но там тоже не было ножа, так же как и в раковинах.

Где-то в его мозгу поселилась мысль, что если он отыщет этот нож, это будет приравнено к спасению жизни самой мисс Авроры. Его идея не имела никакой логики и смысла, но он постарался создать для себя важную причину при его растущем чувстве паники. Его сердце ускоренно стучало в груди, он стал открывать все ящики подряд, где хранились всевозможные горшочки, ложки для мешания, ковшики, машинки для удаления кожуры…

— Ты что-то потерял?

Выругавшись, он резко обернулся и схватился за сердце.

— Ух. Привет… вернее, доброе утро.

Лиззи вошла в кухню с сонными глазами, густыми светлыми волосами, с гибким, крепким телом и запахом чистоты, словно солнце на востоке, освещая все внутри него, неся ему свет и тепло.

— Что ты потерял? — спросила она с улыбкой, проходя вперед, чтобы встретиться с ним на середине кухни.

Как только они обнялись, он прикрыл глаза.

— Ничего. Ничего.

Но хотя он почему-то был убежден, что если в данную минуту позвонит телефон и ему сообщат, что мисс Аврора только что умерла, он был уверен, что случилось это из-за того, что он не смог найти ее нож.

Выпрямившись, он убрал прядь волос с ее щеки.

— Давай я приготовлю тебе завтрак?

Она отрицательно покачала головой.

— Я не голодна. Может, я выпью кофе? Или… Точно не знаю. Воды.

— Уверена?

— Да.

Она подошла и села на табурет.

— Давно ты здесь?

Прислонившись к столешнице, он пожал плечами.

— Не долго.

— В этом есть свой смысл. Эта кухня принадлежит мисс Авроре. Если ты не можешь сейчас находится с ней, ты можешь быть здесь.

Он в сотый раз огляделся вокруг и кивнул.

— Ты однозначно права.

— Итак ты готов к сегодняшнему дню?

Лейн двумя ладонями потер лицо, потом нос.

— Можно сказать, и да и нет. Я хотел бы сегодня ее навестить. По крайне мере, у меня нет причин этого не делать… но чертовски трудно видеть ее в кровати, когда только аппараты поддерживают ее в живых.