Боже, он ненавидел свою хромоту, особенно перед ней. Но, ооо, он почувствовал запах ее духов, который ему очень нравился и охранные огни на углу здания тюрьмы заставляли ее волосы поблескивать.

Эдвард остановился, приблизившись к Саттон.

— Ты заплатила за меня залог? Ты, не так ли?

— Позвонил Лейн, и я не могла отказать твоему брату. Он также рассказал мне обо всем, в том числе и о смерти мисс Авроры, и о том, что ты сделал ради нее. Я имею в виду, это довольно удивительно, что ты был готов пойти на такие жертвы ради своей семьи…

— Я так люблю тебя, — сказал он глухим голосом. — Саттон, я так тебя люблю.

Она быстро моргнула, такого она не ожидала услышать, хотя именно об этом мечтала, хромая он еще сделал несколько шагов и положил ей на плечи свои усталые руки.

— Я больше не могу притворяться, — сказал он ей в волосы. — Не хочу. Есть миллион причин, по которым ты просто можешь сесть в машину и оставить меня прямо здесь и сейчас, и уехать, ни разу не оглянувшись, и больше никогда не вспоминать. Для тебя столько есть прекрасных мест, что ты можешь выбирать с кем быть и где… но я эгоист. И я устал. И к черту мою гордость. Я люблю тебя, и если ты готова меня взять таким, каков я есть, я твой, если ты не хочешь…

Саттон улыбнулась.

— Заткнись, Болдвейн, и поцелуй меня.

Эдвард взял ее лицо в свои ладони и отклонил ее голову немного назад. Прижал свои губы к ее, целуя долго и глубоко, что начал ощущать удушье. Но ему было все равно. Он ждал этого всю свою жизнь, чтобы сказать ей эти слова, которые чувствовал все время, поэтому такая вещь как кислород определенно не имел для него значения и был не столь первостепенным.

Облегчение было огромным. И сразу же между ними возникло возбуждение и теплота где-то внутри.

После долгого, долгого поцелуя, он отстранился.

— Ужин?

— Да, у меня в городе.

— Конфиденциальный?

— Нам именно такой и необходим.

Он напрягся и стал жестким, она улыбнулась, прижимаясь к нему.

— Мне нравится, ход твоих мыслей. — Но потом он нахмурился. — Есть только одна вещь.

— Какая?

— Эту толстовку нужно снять. — Он покачал головой и провел пальцем по логотипу. — Я не могу смотреть на это. Меня от него тошнит.

— Да, угадай что?

— Что?

Она наклонилась к нему.

— Под ней на мне ничего нет. Так что да, ты хочешь, чтобы я сняла прямо сейчас?

Эдвард застонал, она стукнула его по заднице.

— Садись в машину, Болдвейн. И соберись с духом. Я собираюсь прокатиться на красный, чтобы оправдать наши ожидания.

Он захромал и открыл дверь.

— Просто отлично, но как человек, недавно вышедший из тюрьмы, могу сказать тебе, что заявлять перед присяжными о своем предложении переспать и ужине, обычно не то, что сообщает женщина твоего статуса. Так что может ты все же будешь соблюдать правила дорожного движения?

Они забрались в машину, и она посмотрела на него.

— Отличное замечание.

Став серьезным, он поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Спасибо.

— За что, за то, что тебя выпустили под залог? Ты знаешь, я не уверена, что ты в курсе, но этот пункт стоял в списке моих желаний. Так что мы можем проверить прямо сейчас.

— Нет, за то, что ты дождалась меня.

Саттон стала серьезной.

— Я пыталась этого не делать.

— Нужно ли мне дать под зад нашему губернатору? Сестренка, я смогу. Я немного ревнивый.

— Дагни очень хороший человек. Но он всегда знал, кому принадлежит мое сердце, и я тоже.

Эдвард улыбнулся.

— Хорошо, это значит, что я смогу быть вежливым с ним в следующий раз, когда увижу его. И не буду его пинать по яйцам.

Она посмотрела на него.

— Я всегда была твоей, Эдвард. Всегда так было.

Глядя на нее, он подумал обо всем, через что прошел. Обо всех годах и о своем теле, которое никогда не будет таким же совершенным, как раньше. А потом он представил, как просыпается каждое утро рядом с ней.

— Я самый счастливый мужчина, я знаю, — прошептал он.

Ведь деньги могли появляться и исчезать, также как и здоровье и выздоровление, а судьба была непостоянным мастером.

Но быть любимым тем, кого ты любил?

Это было, как глоток свежего воздуха и оптимизм в самый разгар кризиса; это была еда, когда ты ужасно был голоден; это был воздух, когда ты не мог дышать, и свет, который мог вывести тебя из темноты.

Все, что имело значение, было в глазах его женщины, и хотя он был разрушен и не имел никаких объективных ценностей, Саттон Смайт делала его цельным.

Глава 37

Три дня спустя Джин забирала Амелию из аэропорта. И если подумать то, это был первый раз, когда она самолично встречала кого-то, всегда шофер проделывал эту процедуру, поскольку с коммерческими рейсами она знакома не была. А предпочитала частные самолеты. Она следовала по указателям, удерживая «Фантом» на медленной скорости, вливаясь в поток других машин, которые тоже встречали приезжающих.

На первом круге она не увидела Амелию, поэтому Джин пошла на второй, вспоминая последние два дня. Ричард Пфорд сдержал свое обещание и подписал бумаги о разводе, которые Самюэль Ти. составил, и он согласился оставить ей кольцо, слава Богу.

Не было бы причины для неловкого разговора, если бы он ей отказал.

И Самюэль Ти. согласился немедленно встретиться с Амелией, полагая, что именно этого хотела их дочь.

Джин проверила часы на приборной панели. Три часа дня. Самюэль Ти. сказал, что будет на своей ферме только что вернувшись из поездки куда-то за город. Он не стал вдаваться в подробности где был, а Джин не спрашивала, но у нее появилось ощущение, что он был с женщиной, поскольку она звонила ему в выходные и оставила сообщение, а перезвонил он ей только через два дня.

Когда они наконец соединились, ей показалось немного странным, что ни один не обмолвился словом о том, что произошло в болотистой местности с Ричардом Пфордом, словно Самюэля Ти. там вовсе и не было, хотя если бы его там не было… все могло закончиться совсем иначе.

Тем не менее он вполне вежливо разговаривал с ней, скорее профессионально, и она пыталась отвечать ему таким же тоном.

Джин снова проехала мимо ограждения терминала, Амелия стояла на обочине и махала ей рукой, не улыбаясь.

Вообще-то, Амелия не часто улыбалась. И Джин было что оплакивать, потому что именно она была ответственна за то, что ее дочь не часто улыбалась.

И таких проблем было очень много.

За последние пару ночей, пока Джин не спала, она вспомнила все свои неудачи, как мать, одну за другой. Буквально рассматривая каждую упущенную возможность и их оказалось вполне достаточно: взять хотя бы случаи, когда она предпочитала пойти на вечеринки, а Амелия болела, или нужно было делать домашнее задание, которое можно выполнить с помощью взрослого, или она оставалась дома одна. Сколько спектаклей и вечеров она пропустила. А сколько времени, когда Амелии необходим был ее совет, наставление, улыбка или объятия, Джин либо не было рядом, либо ей было совсем не до того.

И чем дольше Джин перемалывала свои воспоминания, тем больше она понимала насколько сожалеет, и эти сожаления ей придется нести с собой до конца своих дней.

И вдруг она поняла, что немного чем-то похожа на Эдварда — навсегда изменилась, хотя сама себе понаделала шрамы, которые теперь будут у нее внутри.

Остановившись, она оставила «Фантом» на холостом ходу, а сама стала выбираться из машины.

— У меня с собой багаж, — прокричала Амелия, пытаясь перекрыть шум других машин и людей. — Открой багажник.

— Думаю, что это откроет багажник?

— О, готово.

Джин выбралась из машины и помогла Амелии уложить два чемодана. Затем они сели внутрь, и Джин двинулась, переходя на быструю скорость.

— Как ты долетела? — спросила Джин, следя за машинами, чтобы влиться в общий поток на выезде.

— Хорошо. — Амелия достала телефон и начала строчить смс-ки. — Я рада, что все закончилось. И я отправила все остальные вещи домой. Что у тебя случилось с головой? Почему ты в повязке?

— Ничего. — Джин откашлялась. — Послушай… Не могла бы ты отложить телефон хоть на секунду?

Амелия опустила iPhone и взглянула на мать.

— Как дела? Я уже знаю про дядю Эдварда. Это правда, что он вышел из тюрьмы? Я имею в виду, и про мисс Аврору, это не шутка? Это попахивает «Секретными материалами».

— Вообще-то я хотела с тобой поговорить совсем о другом. Позднее мы поговорим с тобой обо всем, что случилось за время твоего отсутствия в семье. Много чего произошло.

— Верно.

Как только они выехали на шоссе, Амелия нахмурилась.

— Так в чем дело?

— Я развожусь с Ричардом Пфордом.

— Спасибо тебе, Господи. Он был полным придурком.

— Да, боюсь, что мое решение выйти за него замуж очередной раз не было мудрым. Но я пытаюсь исправиться.

— Ну, ты никогда меня раньше не забирала. Никогда. Это стоит учитывать.

— Ах, да, это правда. И, ах, я действительно пытаюсь многое сделать для тебя. — Джин бросила на нее взгляд, а затем повернула голову на дорогу. — И продолжая разговор в том же духе… мы с тобой никогда не говорили о твоем отце.

Несмотря на то, что Джин пробралась в центральную полосу, она заметила краем глаза, что ее дочь сидит совершенно неподвижно и заторможено пялиться на нее.

— Я хочу совершенно открыто тебе сказать, — начала Джин, внезапно почувствовав, что ей трудно стало дышать, словно сгустился воздух. — Это я сделала ужасный выбор не говорить ему о тебе и такой же выбор не говорить тебе о нем. Это так…

Слезы угрожали политься по щекам, поэтому она прочистила горло.