Жаклин Сьюзан - Долорес

– Как тебе удалось привести в мой дом самую красивую в мире женщину?

Целых полчаса ее представляли гостям. У Долорес заныла спина, но она держалась прямо, все время чувствуя на себе чей-то внимательный взгляд. Он принадлежал высокому мужчине, который стоял неподалеку, лениво опираясь на стену.

«Как он хорош собой, – мысленно отметила Долорес. – Где я его видела? Наверное, какой-нибудь актер…»

Красавец подошел к ней последним, когда процедура представления уже закончилась.

– Привет, – сказал он фамильярно, даже не протянув ей руки. – Нам давно пора познакомиться. У нас много общего.

– Вот как? – спросила она, придавая голосу чуть хрипловатый оттенок. Ей безусловно хотелось понравиться незнакомцу.

Он подал Долорес стул с легкостью, свойственной людям, получившим хорошее воспитание, чего явно не хватало Эдди Хэррису.

– Вы поднялись на вершину власти, выйдя замуж за президента, – улыбнулся он. – А я ничего не достиг, потому что был всего лишь сыном вице-президента.

Долорес мгновенно вспомнила все. Конечно же, это Бэрри, сын Беннингтона Хейнза, который, будучи вице-президентом, умер от сердечного приступа во время избирательной кампании, иначе он непременно стал бы президентом – в старике была бездна обаяния. Три его прехорошеньких дочери удачно вышли замуж. О Бэрри говорили, что он был самым интересным в семье, но именно внешность повредила его политической карьере. Когда он баллотировался в мэры Нью-Йорка, то проиграл весьма заурядной личности. Избиратели посчитали, что такой красавчик не способен стать серьезным политиком. Затем Бэрри баллотировался в палату представителей, но снова проиграл и кончил тем, что женился на Констанс Маккой, обладательнице многомиллионного состояния. Он числился юрисконсультом в известной фирме, но больше был известен как муж богатой женщины. Констанс уже было за сорок, она дважды побывала замужем, но еще неплохо выглядела и шикарно одевалась. Все знали, что на брак с Бэрри она решилась только из-за его имени. Серые глаза Бэрри так откровенно разглядывали Долорес, что она смутилась и покраснела, скороговоркой представляя ему подошедшего Эдди Хэрриса. Но выяснилось, что они уже знакомы.

Из соседнего помещения лилась сентиментальная мелодия. Там расположился маленький оркестр.

– Хотите потанцевать? – неожиданно предложил Бэрри.

– Я… – Долорес слегка запнулась (она уже так давно не танцевала).

– Извините нас, Эд. – Бэрри взял Долорес за руку и повел на середину комнаты.

Несколько минут они танцевали молча, потом он заговорил:

– Расслабьтесь, не старайтесь руководить мной. За девиц, которых я научил двигаться по паркету (а их было бог знает сколько), меня давно следовало бы наградить.

– Вы и меня собираетесь учить? Бэрри рассмеялся.

– Что вы, не смею. Больше того, я подозреваю, что ваш достопочтенный муж никогда не осмеливался учить вас чему бы то ни было.

Долорес предпочла не отвечать и попыталась отдаться танцу, подчиняясь партнеру. Танцевать она действительно не умела. Когда девушки ее возраста каждый вечер бегали на вечеринки, она уже работала.

– Сердитесь? – спросил он после недолгого молчания.

– Почему вы так решили?

– Впервые вижу женщину, которая даже не пытается понравиться мужчине.

– А зачем? Вы ведь женаты.

– Вот оно что! Значит, очаровывать следует только холостяков. Не знал, что вы вышли на охоту за очередным мужем.

– Отведите меня, пожалуйста, к Эдди, иначе придется оставить вас одного посреди зала, – очень тихо, но резко сказала Долорес.

– С удовольствием. – Бэрри молча провел ее через толпу, поблагодарил и ушел.

Долорес размышляла о случившемся несколько дней, не отвечая на настойчивые звонки Эдди Хэрриса. Представить себя в постели с ним она больше не могла.

Ей хотелось переспать с Бэрри Хейнзом!

Сидя дома в одиночестве, Долорес вспоминала серые нагловатые глаза Бэрри. Он женат. Ну и что! Такие «мелочи» никогда не останавливали Джимми. Смешно, но ведь никто не поверит, что она, дожив до тридцати шести лет, познала только двух мужчин – покойного мужа и Эдди Хэрриса.

Может, стоит устроить небольшой прием, пригласив к себе только очень узкий круг знакомых – верховного судью, Леонарда Бернстайна, мэра, Эдди… и чету Хейнзов. Нет, это уж слишком. Все сразу поймут, в чем дело.

Несколько недель подряд Долорес в сопровождении верховного судьи появлялась в театре, на концертах, посещала художественные выставки, рассчитывая хоть где-нибудь натолкнуться на Бэрри Хейнза. Каждый ее выход в свет вызывал невероятную шумиху в прессе. Но Бэрри она так и не встретила.

Однажды, обедая с Дженни Йенсен, Долорес как бы невзначай упомянула его имя, рассчитывая хоть что-нибудь узнать о нем. Но ничего нового приятельница ей не сообщила.

– Дорогая, – щебетала она. – Бэрри Хейнз – обыкновенный неудачник. Отец его был действительно великим человеком и мог стать президентом. А сын не оправдал возлагаемых на него надежд. Сам Бэрри если чего и ждал, то отцовского наследства. Деньги, конечно, у старика водились. Но после уплаты налогов и раздела его состояния между четырьмя детьми доля Бэрри составила всего четверть миллиона. Этот кретин жил на широкую ногу и, конечно, спустил все за два года. Зарабатывает он мало, ведь фирма держит его только из-за фамилии. Вот почему Бэрри женился на Констанс Маккой. Уважающий себя человек из такой семьи, как Хейнзы, никогда бы этого не сделал. Ее отец начинал упаковщиком на крупяной фабрике, что-то там придумал и в конце концов сколотил приличное состояние. Так что Констанс, как бы она ни швырялась деньгами, была и навсегда останется дочерью невежественного ирландца…

– Как, скажем, мой муж… и мои дети.

– Ну, не передергивай, дорогая. Джимми – исключение. Как, впрочем, и все остальные Райаны. А в жилах твоих детей течет благородная кровь Кортезов. А Бэрри… – вздохнула она. – У них с Констанс наследников пока нет и, будем надеяться, не появится. Порода есть порода, надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Родословная ценится даже у животных. Помнишь, как моя принцесса Шаша удрала и пообщалась с пуделем? Боже, какое у нее было потомство! Помесь пекинеса и пуделя… Я немедленно приказала усыпить этих уродов.

– Но ведь дворняжки считаются самыми умными среди собак.

– Чепуха! Возьми хотя бы скачки. Какие в них участвуют лошади? Чистокровные, чья родословная насчитывает несколько поколений. Знаешь, я ведь когда-то была по-сумасшедшему влюблена в одного киноактера. Кстати, он был богат, но в мужья я выбрала Свена, потому что в его жилах течет королевская кровь. А что там у тебя с Эдди Хэррисом? Он, конечно, талантлив и все такое. Но я слышала, с каким акцентом говорит его мать.

– Я принимаю людей такими, какие они есть. Меня их предки не интересуют. Моя прабабушка, наверное, тоже говорила по-английски с невозможным акцентом.

– Но, дорогая… Акцент-то был испанский! А это огромная разница.

– Эдди я давненько не встречала.

– И забудь о нем. Тебе пора подумать о своем будущем и будущем детей.

– Не понимаю.

– Ох, друзья из богемы – это занятно. Но, общаясь с людьми, подобными Эдди, ты никогда не выйдешь замуж.

– Я об этом как-то не думала. А что, если попадется кто-нибудь стоящий?

– О, при одном условии – если он будет принцем или неженатым президентом. Такое замужество публика тебе, может быть, и простит. Ты же для нее королева Виктория, только не английская, а американская. Я раньше часто и с тайной завистью наблюдала за тобой и Джимми. Твой муж казался таким представительным, а ты была всегда такой красивой…

Была?! Долорес еле сдержалась, чтобы не наговорить подруге резкостей, но вечером надолго застыла у зеркала. Скоро ей исполнится тридцать семь. За одинокую девушку на выданье уже не сойдешь. Но не старуха же она, в конце концов… Стоит ли жить во имя выдуманного идеала? Да, вся Америка знала о романе Джимми и знаменитой кинозвезды, которая не скрывала связи с президентом, а, наоборот, афишировала ее. А Таня? Она теперь живет с известным режиссером. Ей нет нужды заботиться о своем имидже.

Чем больше Долорес думала о Бэрри Хейнзе, тем сильнее желала встречи с ним. Но, как и где она снова может с ним встретиться? Ей и выйти нельзя, чтобы не наткнуться на газетчиков. Что же остается? Таскаться на премьеры с верховным судьей или сэром Уорреном Стэнфордом, которого представил ей Майкл? Сэр Уоррен – вдовец, у него дом в пригороде Лондона и четверо маленьких детей. Он вовсе не прочь был жениться на Долорес, но она не могла представить себя похороненной в английской провинции и занятой воспитанием своих и его детей. К тому же у Стэнфорда тоже нет денег.

Ночами ее мучила бессонница. Долорес включала телевизор и чуть ли не до утра смотрела все ночные программы, перечитала все бестселлеры. Целые дни она проводила в парке, а на праздники уезжала с детьми к Бриджит в Вирджинию. Там же собирались Семьи Майкла и сестер Джимми. Но Долорес всегда и везде остро ощущала свое одиночество.

Она удивлялась мудрому спокойствию и энергии свекрови и пыталась понять, что помогло и помогает Бриджит сохранять душевное равновесие. Ведь жилось ей очень нелегко. Тимоти неизлечимо болен уже пятнадцать лет. А сейчас он предпочитает оставаться в своей комнате даже тогда, когда приезжают родные, стыдясь распухшего от лекарств лица и изуродованного артритом тела. Он давно превратился в бесполое существо, а когда был здоров, изменял жене. Бриджит все это вынесла. Что ее спасло? Неужели глубокая вера? Она ежедневно ходит к мессе, подолгу гуляет одна.

Свой первый после длительного траура прием Долорес решила устроить весной. Неделями она обдумывала список приглашенных. Дженни Йенсен вызвалась помочь ей. Как бы между прочим, Долорес включила в число гостей Хейнзов и с облегчением вздохнула, когда подруга не стала возражать.