Мы разбили лагерь у подножия Маморов – горной гряды, отбрасывающей темную тень на левый берег озера Ливен. Не успели мы отъехать от деревни, как мужчины нашли чьи-то следы на влажной земле. Кто их оставил, мужчина или женщина, понять было невозможно, но вели эти следы к озеру Ливен. Мы пошли вдоль берега, надеясь, что и похититель выбрал этот путь. Карабкаться вверх по склону Пап-Гленко, да еще с ребенком на руках, было непосильной задачей. Если некто хотел побыстрее покинуть окрестности Карноха, тропинка вдоль озера представлялась наилучшим решением, пусть даже с риском быть замеченным. На песчаном участке, у самой воды, мы нашли отпечаток лодки, спущенной на воду, и совсем свежие следы. Но ничего, что указывало бы на похитителя нашего сына. Первое открытие ожидало нас в Кинлохливене, где отряд остановился перекусить. Лиам решил разделить его на две части. Половина наших людей должна была отправиться на восток, а вторая – прочесать окрестности Маморов.

Черная как чернила ночь опустилась на горы и лес, принуждая нас прервать поиски. Мужчины разбили лагерь, соорудив из веток простенький шалаш. Внутри развели огонь, и какое-то время мы сидели, пропитываясь едким дымом от костра, словно колбасы. В этот вечер никто не пел и не рассказывал забавных историй. Я ушла раньше всех, мечтая забыться сном. Тщетные надежды!

Мы готовились к отъезду. Костры погасили, дорожные сумки подвесили к седлам. Я не выспалась и очень устала от всех треволнений, а потому вздрагивала от каждого шороха. Рука моя тщетно пыталась нащупать теплое тельце сына. Лиам пришел ко мне спать много позже, ночью, обсудив со своими добровольными помощниками, где следует искать Дункана в первую очередь. Я долго рыдала у него на груди, прежде чем, уже ближе к рассвету, наконец забыться неспокойным сном.

Мы въехали на земли Кэмеронов, где следовало предпринять некоторые меры предосторожности. Мужчины зарядили пистолеты и подвесили их к поясам – на всякий случай. Томаса Максорли с той ночи возле Лон-Крэга никто из наших не видел. Лиам поклялся, что будет искать его, пока не найдет. Максорли искали и на землях Кэмеронов, но так и не нашли. Лиам опасался, что, если он сам или его люди наткнутся на нас, дело может закончиться стычкой.

Кто-то предположил, что сына нашего мог украсть Максорли, но Лиам с сомнением покачал головой. Ему не верилось, что Тому, который знал, что его ждет на наших землях, хватит дерзости прийти в Карнох. И все же… Кто мог знать точно, кто это сделал? На данный момент Томас Максорли представлялся единственным, у кого были причины нам вредить.

– Этот пес сведет меня с ума! – в нос проговорил Патрик.

Уже сидя в седле, я посмотрела на Шамрока. Пес облаивал какое-то дерево. Я покачала головой. «М-да, у этой собаки точно между ушами пусто!» Сколько ни кричал на него Лиам, Шамрок с лаем наскакивал на покореженный ствол старой сосны. Наверное, увидел на дереве белку. Он просто обожал охотиться на мелких зверьков. Вконец разозленный Лиам взял веревку, подошел к псу и соорудил для него импровизированный намордник. Лишившись возможности лаять, Шамрок начал рычать.

– Шамрок, идем!

Пес продолжал сидеть под сосной.

– Вот упрямец! Ты идешь с нами или остаешься?

Лиам потянул за веревку, однако собака по-прежнему отказывалась уходить и рычала все громче.

– Безмозглое животное!

Он хотел сказать что-то еще, но почему-то замолчал. Теперь он стоял под деревом и смотрел вверх. Там, на ветке, виднелось что-то белое. В густых ветках его почти не было видно. Лиам вынул из хвои белую тряпку и развернул ее. Грязная пеленка! У меня быстрее забилось сердце. Надежда вернулась! То была пеленка Дункана, я в этом не сомневалась. Но каким чудом? И вдруг все стало понятно. С самого начала собаки бежали впереди, нюхая землю. Шамрок учуял след и повел за собой стаю, а мы как-то само собой поехали следом. Мы были на верном пути, теперь я в этом была уверена. Я вынула из сумки пеленку Дункана и подозвала собаку. Шамрок прибежал, понюхал пеленку и в нетерпении закружился на месте. Лиам снял с него намордник.

– Ищи, Шамрок!

Пес обыскал поляну и ее окрестности, вернулся к дереву и залаял. Лиам стоял рядом с моей лошадью, прижавшись спиной к моей ноге, и, кусая губы, наблюдал за собакой. Внезапно Шамрок взял след, в то время как другая собака направилась в другую сторону, к поросли молодых сосенок. Колин дал понюхать пеленку Дункана остальным собакам, и они тоже забегали по поляне, принюхиваясь. В лесу под многими деревьями еще лежал снег. И на одном таком белом островке ясно вырисовывались следы. Лиам тщательно изучил их.

– Это пони, – заключил он. – В такую погоду, да еще с младенцем на руках, похититель далеко уйти не сможет!

Следы привели нас к старенькой хижине на склоне горы, о существовании которой, судя по ее виду, давно забыли. Чуть ниже по склону стремглав неслись бурные воды речки Кихниш. Верхо́м к хижине было не проехать, и мы оставили лошадей возле реки под присмотром одного из наших спутников.

Склон был каменистый, земля из-за недавно стаявшего снега – мокрая и вязкая. Подъем оказался трудным. Я то и дело поскальзывалась в липкой жиже, мешавшей мне скорее увидеть сына. Лиам поддерживал меня под руку, цепляясь за ветки и выступающие из земли камни. Из отверстия в крыше вилась тонкая струйка дыма. Значит, кто-то в убогом жилище все-таки обретался. В остальном место выглядело заброшенным. На подходах к хижине мы почувствовали ужасный смрад, и мои дурные предчувствия вернулись с новой силой. Я испуганно посмотрела на Лиама, и мое беспокойство передалось мужу.

Мы подбежали к хижине и… остолбенели от ужаса и отвращения. Недалеко от входа высилась куча полуразложившихся тушек животных – кур, кроликов и разных мелких зверьков, с которых были содраны шкурки.

– Боже милосердный! – выдохнул Лиам.

– Логово дьявола! – пробормотал кто-то у меня за спиной.

Лиам сердито посмотрел в его сторону, но тот лишь нахмурился и перекрестился.

Собаки почуяли мясо и принялись рыться в куче, отнимая друг у друга куски гнилья. От этого зрелища меня едва не стошнило. Я отвернулась, подошла к дереву и прижалась лбом к стволу, молясь, чтобы недомогание поскорее прошло.

– Кейтлит, тепе те тато пыло ехать!

Патрик погладил меня по спине и убрал от моего лица растрепавшиеся волосы.

– Патрик!

Он легонько помассировал мне плечи, чихнул, прикрывшись рукавом, и вдруг выпалил:

– Черт пы попрал этого мерзафца! Мы тайтем Тунката, сестричка, опещаю!

Меня вдруг разобрал неуместный смех. Я попыталась сдержаться, однако он вырвался наружу. В том, как Патрик из-за простуды коверкал слова, было что-то успокаивающее. Брат посмотрел на меня с изумлением, попробовал мой лоб и нахмурился. Наверное, он решил, что я потихоньку схожу с ума. Может, так оно и было, кто знает? Но благодаря ему я все же удержалась на грани между здравым смыслом и безумием.

– Патрик, я тебя люблю, – тихо сказала я.

– Ты точно те заполела?

Я смотрела на него сквозь слезы. Я – заболела? Ну, разве что от тревоги!

Я заплакала. Не зная, чем меня утешить, Патрик просто стиснул меня в объятиях и держал до тех пор, пока я не успокоилась.


Дункана в хижине не оказалось. В доме было ужасно грязно. Меня охватило отчаяние. Что, если мы ошиблись? Если пеленка была не наша, не Дункана? Что, если Шамрок просто повел нас по следу какого-нибудь зверька? А вдруг похититель, устыдившись, решил вернуть мне моего малыша?

Я присела на продавленную кровать. Лиам с остальными перерыли весь хлам в доме в поисках хоть чего-нибудь, что указало бы, был ли здесь наш Дункан. Женская одежда, пара изношенных до дыр башмаков, источенные паразитами продукты… Я заметила осколок зеркала, когда солнечный зайчик от него затанцевал у меня на юбке. Я протерла глаза, боковым зрением заметив какое-то движение. Я вскрикнула. Из вспоротого матраса начали во все стороны разбегаться потревоженные клопы! В миске – остатки овечьего подслащенного молока, в котором утонула муха. Я обмакнула в молоко палец и облизала его. «Слишком сладкое для Дункана», – подумалось мне.

Что теперь делать? Ждать? Мужчины ушли осматривать окрестности и ближайший лесок. Колин снова предложил разделиться. Несколько человек могли остаться тут, остальным надлежало прочесать лес. Лиам этот план одобрил и сказал, что мне лучше побыть в доме. Я наотрез отказалась. Он даже не стал со мной спорить. Поэтому я отправилась вместе с ним, Колином и Патриком.

Река с журчанием спускалась по склону горы. Мы инстинктивно пошли вслед за бегущей водой. Шум воды, который обычно успокаивал меня, на этот раз внушал непривычное волнение. Лиам шел впереди, Колин с Патриком – за мной следом. Мы молчали, поскольку угрюмый пейзаж не располагал к разговорам. Серое небо хмурилось, деревья, казавшиеся здесь особенно темными, раскачивались на ветру. На их ветках висели обрывки тумана, похожие на жуткие привидения с когтистыми лапами. Все вокруг было непривычно мрачным, страшным.

Я поскользнулась на застывшей луже, присыпанной мертвыми листьями, и чудом сдержала крик. Колин вовремя подхватил меня, иначе я бы свалилась прямо в воду, быстро бежавшую меж острых камней. Я пробормотала слова признательности и принялась отряхивать с юбки сосновые иголки. Когда же я подняла голову, то увидела, что Лиам замер на месте, вытянув руку вперед и приподняв одну ногу, – так, словно застыл в воздухе. Я решила, что он увидел оленя. Я резко повернулась и успела заметить вихрь огненно-рыжих волос и развевающиеся фалды пледа, прежде чем они скрылись за пригорком. Я обомлела. Тот самый призрак! Колин, который тоже все это видел, издал странный хриплый звук.

Призрак Меган? «Кейтлин, это глупо! Этого быть не может!» Выходит, Меган жива? Но Лиам не стал тратить время на бесплодные догадки. Он уже пробежал много метров, прежде чем я встрепенулась. Патрик и Колин с пистолетами в руках кинулись за ним следом. У меня в голове вдруг все перемешалось.