Шанна Кэррол - Долгожданная встреча

Закрыв дверь в гардеробную, Ретта повернулась к Карен. Девушка уже легла в постель, и негритянка какое-то время молча смотрела на нее, заговорщически улыбаясь. Потом погладила по золотистым волосам.

– Спи спокойно, моя девочка. Твой папочка будет рад уже тому, что с тобой ничего не случилось. Надеюсь, он не станет ругать тебя. – Прикрутив фитиль лампы, служанка направилась к двери.

– Ретта! – окликнула ее девушка. Негритянка обернулась.

– Ты поцелуешь меня на ночь, как раньше, когда я была маленькой?

Ретта улыбнулась – и тут же глаза ее наполнились слезами. Она подошла к кровати и, склонившись над девушкой, поцеловала ее в лоб.

– Доброй ночи, принцесса, – прошептала она.

– Спокойной ночи, Ретта.

Негритянка выпрямилась и, тихонько вздохнув, направилась к выходу.

Минут через десять Карен услыхала шаги отца; он подошел к двери и остановился. Девушка повернулась на бок и притворилась спящей, но Баррет ушел, так и не заглянув к дочери.

Но Карен вес никак не удавалось уснуть. Едва она закрывала глаза, как перед нею возникало лицо Вэнса. Наконец Карен встала, ополоснула лицо прохладной водой, сбросила ночную рубашку и снова улеглась. На сей раз она почти сразу же уснула, и ей приснился чудесный сон – сказочный лес, луга и прекрасный принц, спасающий юную красавицу, запертую в замке ее отца…

Она полюбила.

Рано утром в доме Хэмптонов разразилась буря. Крепко спавшую Карен разбудил громкий стук в дверь. Несколько секунд девушка не могла понять, что происходит. Наконец услышала крик отца:

– Карен! Я жду тебя в библиотеке! Ты явишься туда через пятнадцать минут!

Карен слышала, как отец отошел от двери. Он был в ярости – в этом она не сомневалась. Девушка вздохнула и, приподнявшись, спустила ноги на пол. Зябко поежившись, она обняла себя за плечи и сладко зевнула. И вдруг вспомнила все события минувшего вечера – вспомнила во всех подробностях. Снова вытянувшись на кровати, Карен улыбнулась. Вэнс Пакстон… Она любила его. Да, теперь уже в этом не было сомнений. Внезапно перед ее внутренним взором возникла Энджи Лейтон. Карен нахмурилась. Значит, Вэнс сопровождал ее? Она вспомнила, какими глазами Энджи смотрела на него. Нет, не стоит думать об этом. «Ведь Вэнс не ушел с ней, – промелькнуло у нее. – И он больше никогда не будет встречаться с ней, я об этом позабочусь».

Решительно поднявшись с постели, Карен накинула халат и тщательно расчесала свои золотистые локоны – так, чтобы они спадали на ее высокую грудь. Пора. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, она вышла из спальни и направилась к лестнице.

В библиотеке уже было накурено. Баррет Хэмптон сидел за широким столом, сжимая в зубах сигару. Росс, как всегда, безупречно одетый, подал хозяину кофе на серебряном подносе.

– Это все, сэр? – осведомился он.

– Да. А теперь убирайся отсюда, – проворчал Баррет. – А мисс Хэмптон…

– Я же сказал, убирайся!

– Да, сэр. – Дворецкий с невозмутимым видом отошел от стола и, бесшумно ступая, вышел из библиотеки.

Карен молча стояла под пристальным взглядом отца. Выпустив изо рта струйку дыма, Баррет поднес к губам чашку с кофе и осушил ее одним глотком; при этом он по-прежнему не сводил с дочери глаз. Но Карен выдержала его взгляд – именно у отца она научилась не отводить глаза. Наконец девушка поняла: чем дольше она будет молчать, тем труднее будет успокоить отца.

– Доктор говорил, что тебе вредно курить по утрам сигары и пить кофе, папа.

– К черту доктора! – взревел Баррет. – У меня есть дочь, которая безобразно себя ведет! Я хочу знать, где и с кем ты была. И я надеюсь, черт возьми, что ты шлялась только с одним кобелем, а не ублажала целую свору!

Кровь отхлынула от лица Карен, но ей все же удалось взять себя в руки.

– Это несправедливое и жестокое обвинение, отец, – проговорила она. – И я надеюсь, что ты говоришь так просто от злости. Ты не имеешь права разговаривать со мной подобным образом.

– У меня на вес есть право! Твоя выходка даст мне право на все! Ты можешь представить, как я себя чувствовал? Я устроил вечер, чтобы объявить о твоей свадьбе, но не смог найти тебя! Я не знал, что сказать! Альфред был так оскорблен, что ушел, даже не попрощавшись! Он был в ярости и ушел, хлопнув дверью, на глазах у гостей! А как унижена твоя мать! Ведь об этом вечере говорил весь Вашингтон! Вот именно – говорил… Потому что сейчас о нас уже не говорят, над нами смеются!

– В том-то и дело, отец, – пробормотала Карен. – Твой вечер. Мамин вечер. Вечер Альфреда. Вы устроили этот вечер для себя. А как же я? Почему никто не спросил меня: «Тебе все это нужно, Карен? Ты хочешь стать женой Альфреда? Ты любишь его?» Никто не спросил меня об этом, никто…

Вскочив из-за стола, Баррет отшвырнул стул к книжным стеллажам. Его лицо побагровело, глаза сверкали.

– Черт возьми, о чем ты говоришь? – прошипел он, пристально глядя на дочь.

– О том же, отец, о чем говорю уже несколько недель. Я не люблю Альфреда Уитакера и не выйду за него замуж. Поэтому я и ушла с твоего вечера. Я была с Вэнсом Паксто-иом в саду.

Баррет стремительно обошел стол и остановился перед дочерью; глаза его побелели от ярости, руки дрожали. Внезапно он размахнулся и ударил Карен по щеке с такой силой, что она, налетев на глобус, стоявший в углу, упала на пол. С трудом поднявшись на ноги, девушка повернулась к отцу, ожидая следующего удара. При падении халат ее распахнулся, и сейчас она стояла перед Барретом почти обнаженная.

Глядя на нее, он в ярости закричал:

– Шлюха!

– Шлюха? – переспросила Карен. – Ты называешь шлюхой собственную дочь? – Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом Карен, внезапно сообразив, что отец видит ее наготу, еще шире распахнула халат. – Ты полагаешь, что именно такими бывают шлюхи? – спросила она.

Баррет тотчас отвернулся к окну. Лицо его посерело. Карен же, запахнув наконец халат, проговорила:

– Я привела себя в порядок. Можешь еще раз ударить меня, если хочешь.

По-прежнему глядя в окно, Баррет пробормотал:

– Карен, прости, что я ударил тебя. Я знаю, ты хочешь жить так, как тебе нравится, во всяком случае, не желаешь подчиняться воле родителей. Но пойми, у каждого есть свои обязанности. И у тебя тоже. Ты из довольно богатой и влиятельной семьи, а значит, должна войти, в другую семью – еще более богатую и влиятельную. И тебе, как и мне, придется взять на себя определенные обязательства. Я не сержусь, что ты полюбила этого техасца. Пакстон довольно красивый мужчина. Более того, полагаю, что он… весьма привлекателен физически. Такие вещи всегда действуют на женщин. Это и неудивительно, даже простительно, если только женщина не слишком увлекается. – Баррет утер платком лоб, потом снова заговорил: – Но этой ночью ты переступила грань… и поставила всех в очень неловкое положение. Надеюсь, все еще можно исправить. Сегодня в десять я должен встретиться с Альфредом и его отцом. Я им скажу, что ты ужасно волновалась, намекну на женское нездоровье, которое приключилось у тебя так некстати, и, как и Ретта, солгу, скажу, что ты заснула на диване в гардеробной. А днем, надеюсь, ты встретишься с Альфредом и извинишься перед ним по всем правилам. Если Альфред примет твои извинения, то, возможно, венчание не придется откладывать. Ты выйдешь замуж за Альфреда Уитакера, это решено. Ты поняла меня?

Ответом ему было молчание.

– Ты поняла меня? – Баррет наконец-то отвернулся от окна – и увидел, что дочери в комнате нет.

Выбежав в коридор, он услышал легкие шаги: Карен поднималась по лестнице. Подбежав к перилам, Баррет закричал громовым голосом:

– Ты выйдешь замуж за Альфреда Уитакера! В ответ наверху громко хлопнула дверь.

Ровно в девять Пакетом подъехал к Стене дуэлей. Привязав коня, он затаился в кустах и приготовился ждать – Вэнс был уверен, что Карен придет.

Было почти одиннадцать, когда вдалеке появилась бегущая фигурка. Золотистые волосы девушки развевались на ветру, а трепещущее белое платье облегало стройные ножки. Вэнс судорожно сглотнул. Он вдруг подумал о том, что навсегда запомнит ее именно такой – бегущей по лугу мимо цветущих кустарников.

Миновав заброшенный домик, стоявший у стены, Карен бросилась в объятия Вэнса. Кончились несколько часов разлуки, показавшиеся влюбленным вечностью. Крепко прижав Карен к груди, Вэнс впился поцелуем в ее губы. Затем, чуть отстранившись, внимательно посмотрел на нее.

– Что случилось?.

– Мы с папой уже поговорили… Но трудно понять друг друга, когда бьют по лицу.

– Неужели этот сукин…

– Нет, Вэнс, он мой отец, – перебила Карен. – Просто он очень расстроился и не знает, что делать, не понимает, что происходит. Он не в силах справиться со мной, но не может ничего поделать, потому и злится.

– Мне следовало пойти с тобой.

Карен почувствовала, как напряглись мышцы под льняной сорочкой Вэнса. В следующее мгновение его кулак обрушился на каменную стену. Девушка накрыла руку Вэнса ладонью. Затем поднесла его пальцы к синяку на своем лице.

– Это просто глупо, – сказала она, улыбнувшись. – Кулаками ничего не решишь. Даже подумать страшно, что могло бы произойти, если бы ты был там. Нет, Вэнс, тебе не следовало туда идти. Я прекрасно понимаю отца.

– А вот я ничего не понимаю, – проворчал техасец.

– Для моего отца очень важен союз Хэмптонов и Уитакеров. А мои чувства – нет. Я для него всего лишь разменная монета, и мое мнение в расчет не принимается. Отец просто утратил над собой контроль, потому и ударил меня, ударил первый раз в жизни. Потом отец кричал на меня и велел оставаться дома, поэтому мне пришлось дождаться, когда он уедет. Я слышала, как мама плакала в своей комнате. Я к ней стучалась, но она не впустила меня.

Вэнс отвел Карен за полуразрушенный дом, и она снова обняла его и поцеловала. Затем, усевшись на траву, проговорила: