Сердце екнуло, потом успокоилось. Себастьян! Уэйн внезапно почувствовал такую безудержную радость и облегчение, что едва не вскрикнул. Первым его порывом было спуститься вниз и узнать, что Себ здесь делает. Но он не был уверен, что сможет сейчас выдержать взгляд проницательных карих глаз.

Через несколько минут вернулась горничная. Она вошла в комнату и сразу начала раздеваться. Уэйн без интереса наблюдал за ней, но вынужден был признать, что тело у нее хорошее, молодое и стройное, сильно загоревшее. Она успела полностью раздеться, пока дошла до дверей балкона. Уэйн через плечо глянул вниз. Себастьян все еще там, ждет его. Это радовало.

Он повернулся, когда маленькая рука обвила его грудь и коснулась левого соска. Девушка что-то пробормотала по-французски, что-то соблазнительное и манящее.

— Заткнись, — велел Уэйн по-английски и поцеловал ее. Девушка прореагировала бурно, обхватила его за плечи и обвила ногами талию. Он засмеялся, двигаясь к кровати, бросил ее на постель и упал вслед за ней, потому что ее ноги не отпускали его. Под халатом на нем ничего не было, халат приоткрылся, выпустив на волю его могучий пенис. Девушка бедром почувствовала его жар, и опустила ноги, но Уэйн покачал головой. Девушка нахмурилась, потом изумленно вскрикнула, когда он легко перевернул ее. Она застонала от желания, уткнувшись лицом в подушку, а Уэйн просунул руку ей под живот, приподнял и, закрыв глаза, с силой вошел в нее…


Себастьян заказал кока-колу со льдом и уселся ждать в тени зонтика. Если придется, он будет ждать весь день.


Почта в Монако работала превосходно. Да, собственно, почему бы и нет, ведь княжество было таким крошечным. Так что через пять часов после отправки письмо было доставлено Вольфгангу Мюллеру. Его секретарь Винс Пьеро, с любопытством взглянул на конверт, но не стал беспокоить хозяина за обедом.

На самом деле Вольфганг не ел. Он слышал, как принесли еду, ощущал запах специй и аромат жареного мяса, но последние новости начисто лишили его аппетита. Вчера утром Винс, как обычно, завтракал вместе с ним, читая ему утреннюю почту. Письмо было от компании под названием «Гельм энтерпрайзис», о которой Вольфганг никогда не слышал. Винс прочитал:

— Уважаемый сэр, настоящим письмом извещаем вас, что казино «Дройт де Сеньор»… — Здесь он запнулся.

Вольфганг вообразил, что секретарь прервался, чтобы отпить глоток кофе или откусить кусок тоста, и его это взбесило. Но не голод заставил секретаря замолчать, а граничащее с шоком изумление. Он нетвердым деловым голосом дочитал письмо, в котором сообщалось, что Вольфганг больше не является владельцем казино. Потом взглянул на слепого хозяина и с беспокойством заметил, как тот замер и побледнел.

Только сейчас, на следующий день, Мюллер начал понемногу оправляться от шока. Он наклонился вперед, пальцы забегали по столу, отодвинули тарелку с едой. Затем медленно поднялся, взял трость, с которой теперь никогда не расставался, и, постукивая ею, направился в холл.

— Пьеро, Пьеро, где ты, черт тебя дери?! — Он резко повернулся на голос секретаря.

— Я здесь, сэр. Почту только что доставили.

Вольфганг что-то проворчал, и Винс напрягся. Он всегда трепетал перед своим боссом. Секретарь был достаточно умен, чтобы знать ему настоящую цену, многие босса недооценивали — к своей собственной беде.

Вольфганг направился к любимому креслу и уселся. Он всегда полагался на Винса, служившего ему глазами, и полностью ему доверял. Потому что знал: если будет нужно, он сможет его уничтожить.

— Ариш что-нибудь разузнал про эту компанию?

Ариш, один из юристов, работавших на Вольфганга, немедленно получил задание проверить, насколько обоснованы претензии «Гельм энтерпрайзис». Через пять часов после получения задания он подтвердил, что они действительно являются законными владельцами казино. Они умудрились все перекупить у банков и обоих его партнеров. Но как смогла некая безликая компания все это проделать? Как? Вольфганг был уверен, что он всегда соблюдал предельную осторожность. Кто же его так хорошо знает? Кто его предал?

— От Ариша пока ничего, сэр, но ведь он еще только-только приехал в Женеву. — «Гельм энтерпрайзис» была зарегистрирована в Швейцарии.

— От этого дела так и несет швейцарской хитростью, — пробормотал Вольфганг. — Но почему именно мое казино? Не вижу смысла.

Секретарь молчал, лишь поеживаясь от сухого, полного злобы голоса старика. Вольфганг мысленно выругался, чувствуя себя попавшим в мышеловку. Кто-то забрал сыр, а он даже не мог видеть, кто и когда. Полная беспомощность в такой ситуации была для него внове и безумно злила.

Телефон зазвонил через полчаса. Винс уже просмотрел почти всю почту, состоящую главным образом из приглашений от друзей и странного письма от недовольных игроков казино. Только один конверт он оставил напоследок, какой-то внутренний инстинкт мешал ему прикоснуться к нему. Сама толщина конверта вызывала в нем странное чувство deja vu.

Пьеро коротко ответил, потом взял руку Вольфганга и осторожно вложил в нее трубку.

— Это Ариш.

Вольфганг так резко дернул рукой, что ударил себя трубкой по уху. Обычно он хорошо координировал свои движения, но последние сутки нервы его были на пределе.

— Да, Филипп. Что ты узнал?

— Ничего, — ответил Филипп Ариш сердито. — Офис здесь — простая пустышка. Сидит одна девица за большим столом и целый день читает любовные романы. Ничего не знает, даже имени своего нанимателя. Из банка ей регулярно посылают чеки. Это лишь фасад.

— Черт! — выругался Вольфганг, добавив целый ряд красочных немецких выражений, что заставило Винса удивленно взглянуть на него. — Банк? — отведя душу, спросил Вольфганг.

— Молчат как рыбы.

Вольфганг едва не закричал. Он чувствовал абсурдное желание затопать ногами и завизжать, однако сдержался и спросил:

— Есть идеи?

— Нет. По крайней мере пока. Но… меня тут ждало послание.

— Послание? Что ты этим хочешь сказать?

— Письмо. Та девушка в офисе мне его передала. Говорит, ей сказали, что кто-нибудь приедет, и велели отдать это письмо любому.

— И?

— И там сказано, чтобы вы выметались из казино вместе со всеми своими вещами. Сегодня.

— Как бы не так! — заорал Вольфганг, вскакивая на ноги. — Они не могут на этом настаивать. Или могут? — добавил он неожиданно слабым голосом, еле слышным в огромных помещениях пустой виллы.

Ариш подтвердил его худшие опасения. Он слушал, медленно опускаясь в кресло. Ноги и спина болели, но он привык не обращать внимания на артрит. Ариш предлагал различные меры, но все это были лишь красивые слова, они оба это понимали. Через пару минут Вольфганг положил трубку, а Винс нервно погладил все еще не открытый конверт, лежащий у него на коленях.

— Мне придется ехать в казино, — бесцветным голосом произнес Вольфганг. — Скажи Финли, чтобы подал машину.

— Слушаюсь, сэр. Здесь еще одно письмо, которое мы не открыли.

— Оставь.

— Может быть, что-то важное…

— Тогда возьми с собой. Прочтешь мне в машине.


Уэйн, небрежно прикрывшись простыней, лежал, глядя в потолок. Девушка уже давно ушла. Он смотрел на пятна света на потолке и не мог удержать в голове ни одной мысли дольше, чем на несколько секунд. Тренькание телефона заставило его нахмуриться, но телефон продолжал настойчиво звенеть. Он встал и голым протопал к столику, где стоял аппарат.

— Слушаю, — пролаял он, потом замер, выслушал собеседника и улыбнулся.

— Прекрасно. Я еду немедленно. Ты заработал хорошие премиальные.

Д'Арвилль прошел в душ, включил холодную воду и встал под струю. Через пять минут, когда он выходил из гостиницы и брал такси, он уже совершенно не помнил, что его ждет Себастьян.


Машина Вольфганга, большой черный «кадиллак», остановилась у казино. Раймонд Гальвале, управляющий, наблюдал за ней, но, к его удивлению, старик вышел не сразу. Разумеется, все читали газеты, но надеялись, что сообщение о переходе казино в другие руки всего лишь сплетни. Газеты и раньше нередко ошибались.

Когда Маркус Д'Арвилль вышел из машины, он выглядел древним старцем.

Не только Раймонд следил за прибытием старика. Уэйн заставил таксиста гнать на огромной скорости и приехал на пять минут раньше. Ему показалось странным снова войти в красный с золотом зал казино. Он почему-то нервничал, как будто кто-то мог его остановить, показать на него пальцем и крикнуть: «Вон он! Это сын старика. Ловите его!» Разумеется, ничего подобного не произошло. Все были слишком увлечены крутящимся колесом рулетки и таинственным белым шариком, способным либо разорить их, либо наградить состоянием…

В этот момент Уэйн увидел своего отца. Впервые за почти двадцать лет. Он пошел к двери, с трудом переводя дыхание. Его крупное тело так дрожало, что на мгновение ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание.


Себастьян приехал сюда вслед за Уэйном. Его глаза сузились, когда он заметил состояние пациента. Он тоже подошел к боковой двери, чтобы узнать, что вызвало такую реакцию. Но увидел лишь старика с белой тростью и высокого, худого молодого человека, явно какого-то служащего. Он снова повернулся к Уэйну, лицо у того было неподвижным, слишком неподвижным. Зато глаза горели. Себастьян чувствовал, как все вокруг медленно заволакивает дикая, темная ненависть. Ощущение усилилось, когда сутулый старик в темных очках вошел в помещение. Тил видел, как Уэйн следит за ним подобно охотнику в засаде, идет параллельно с ним через залы казино, полные сигаретного дыма.

Человек, сопровождающий Вольфганга, переложил что-то из руки в руку. Конверт, он был распечатан. Уэйн улыбнулся: значит, отец получил его подарок. Он взглянул на тонкое, бледное лицо секретаря и мельком прикинул: что подумал молодой человек, узнав, что его босс — нацистский преступник, на счету которого тысячи загубленных жизней? Наверняка ничего хорошего.