– Ты говорил, что хочешь остаться сегодня на ночь, – тихо сказала она.

Я сглотнул.

– Да. Мне бы хотелось. Если ты тоже этого хочешь.

Она кивнула, и меня бросило в жар.

– Если я скажу тебе, что планирую спать в… том, что у меня под этим халатом… но мы будем просто спать… ты по-прежнему хочешь остаться?

Ее голос дрожал, и она опустила глаза.

Меня охватило такое мощное желание, что я едва не задохнулся. Тело и разум вступили в неразрешимое противоречие, но я не мог ответить иначе. Да, будет непросто. Но я останусь на ночь и не прикоснусь к ней, если она не попросит сама. Я останусь. И не вылезу из постели до восхода солнца. Ни за что.

– Да, – глухо ответил я, с трудом подбирая слова. – Я все равно очень, очень этого хочу. Если ты хочешь, чтобы я остался.

Она со свистом втянула воздух и медленно выдохнула.

– Да, я хочу, чтобы ты остался. Хочу, чтобы ты увидел меня. Как есть. Но я не готова к чему-то большему. – Элла наконец встретилась со мной взглядом. – Это все, на что я способна сегодня ночью.

– Хорошо.

Я сохранил спокойствие. Не знаю, как мне это удалось, но мысли улеглись, пульс утих, и я смог расслабиться. Элла и так была сильно взволнована. Кто-то из нас должен был сохранять равновесие. Сейчас она нуждалась в спокойствии и поддержке. Я мог дать ей это.

Я очень сильно хотел того, что происходило сейчас. Но речь шла не обо мне. Элла делала это не для меня, а для себя. Поэтому я должен был отодвинуть все свои эмоции, потребности и желания на второй план. Я должен был подождать.

Я затаил улыбку. Если бы Элла сейчас могла прочитать мои мысли, она бы хлопнулась в обморок. Она была права, когда называла меня избалованным эгоистом. Но сейчас, возможно, впервые в жизни, я действительно хотел забыть о себе и своих желаниях.

– Ты уверена? – спросил я, но мне самому стало неприятно от этого вопроса. – Тебя никто не заставляет. Если ты не готова к этому, Элла, мы можем подождать.

– Нет. – Она решительно мотнула головой. – Я хочу.

Господи, благодарю Тебя за Твои маленькие чудеса и милости.

– Сегодня, когда я наблюдала за Сетом и Элли, меня неожиданно озарило, – сказала Элла. – Ему все равно. Нет, не так. Ему нравится ее шрам. Его это возбуждает.

Я прекрасно понимал, что он чувствует. Меня не привлекали шрамы сами по себе, но мне нравилась Элла – вся целиком. И для меня она была красивой. Такая, как есть. А шрамы – ее неотъемлемая часть. Я уже не мог представить ее без них. Но я знал, как Элла стесняется их, поэтому одна мысль о том, что она позволит к ним прикоснуться, позволит увидеть ее всю, доверит мне один из своих самых больших страхов и комплексов, возбуждала до безумия.

– Он не единственный, кто испытывает такие чувства по отношению к своей девушке, Элла.

Мои слова были наполнены желанием. Я хотел, чтобы она видела похоть в моем взгляде. Глаза Эллы немного расширились, но она быстро обуздала свой страх.

– Я верю тебе.

Она закусила губу и снова уставилась в пол. Несколько секунд Элла сидела молча, пытаясь подобрать правильные слова, а потом немного подвинулась и развернулась лицом ко мне.

– Я много думала об этом сегодня вечером, и мне кажется… Я никогда не смогу раскрепоститься с тобой, если не научусь любить себя. Я не стесняюсь тебя. Я боюсь собственного тела.

– Элла, с твоим телом…

– Позволь мне договорить.

Я замолчал и взял ее за руку. Она робко улыбнулась:

– На самом деле ты, наверное, относишься к моим недостаткам проще, чем я сама. И если у меня не получается принять свое тело таким, как есть, вероятно, ты сможешь мне в этом помочь.

Я поднес ее обожженную руку к губам, но ничего не ответил. Я очень хотел закричать, что, разумеется, меня не смущают ее недостатки и я все эти месяцы мечтал о том, чтобы показать ей, как она красива. Но я сдержался и продолжил молчать. Она должна дойти до этого сама. Я мог до посинения доказывать ей, что все в порядке, – я пробовал миллион раз, но это было совершенно бесполезно. Я не мог заставить ее поверить мне.

Элла уставилась на сплетенные пальцы.

– Если я не могу полностью раскрыться перед тобой, значит, я не доверяю тебе, даже если думаю иначе. Но, возможно…

Она запнулась, снова пытаясь подобрать правильную формулировку. Я продолжал ждать. Это единственное, что мне оставалось. И наконец я был вознагражден: Элла посмотрела на меня своими большими голубыми глазами, сияющими от застывших слез, и я будто заглянул ей прямо в душу.

– Если я смогу полностью довериться тебе и позволю тебе любить мои несовершенства за меня, когда-нибудь я смогу поверить, что они не так ужасны.

У меня перехватило дыхание. Она наконец начинала понимать то, о чем я твердил месяцами. Я был в долгу перед Элли и Сетом: у меня никогда не получилось бы достучаться до Эллы так легко и быстро, а им хватило всего одной короткой беседы. Сегодня вечером она поняла что-то очень важное. Я жалел лишь о том, что она не поверила моим словам в день нашей первой встречи.

– Я наблюдала за Сетом и Элли сегодня и видела, как она разговаривает с ним. Она так… гордится собой… Я тоже этого хочу. – Элла изменилась в лице. Ее взгляд посерьезнел и наполнился решимостью. – Я действительно прошла через ад. Я так долго боролась за жизнь, за возможность снова ходить. Элли права: если бы завтра утром я проснулась абсолютно здоровой, без каких-либо физических напоминаний о том, что я пережила, мне бы было немного грустно.

Я взял прядку волос, прикрывавшую ее красивые глаза, и аккуратно отвел за ухо.

– А мне стало бы пусто, – сказал я с едва заметной искренней улыбкой.

Она выглядела удивленной, но я говорил правду. Если бы что-то изменилось, это уже была бы не моя Элла.

Она сделала еще один глубокий вдох и кивнула, как бы признавая искренность моих чувств. Затем она встала и повернулась ко мне.

– Я доверяю тебе, Брайан, – прошептала она, и ее рука потянулась к поясу халата. – Я верю, что ты можешь любить во мне даже то, что не люблю я сама.

Элла вздохнула в последний раз и, затаив дыхание, развязала пояс. Халат бесшумно упал на пол.

29

КОГДА Я ПОДНЯЛАСЬ, по моему телу пробежала приятная дрожь. Я должна была сделать это. Я не чувствовала, что готова, но постепенно приходила к мысли, что никогда не почувствую себя полностью готовой. Но я устала бояться. Устала отказываться от близости с мужчиной, которого я люблю из-за собственного страха. Я хотела Брайана. Я хотела быть с ним во всех смыслах слова. Я хотела с ним физической близости, которая бывает между двумя любящими людьми – такими, как мы. Может быть, я и стеснительная зануда, но Брайан – это Брайан. И если бы я не стыдилась своего тела, я не продержалась бы и трех дней и поддалась бы соблазну.

Брайан терпеливо ждал, не двигаясь и не говоря ни слова. Он хотел убедиться, что я полностью контролирую ситуацию. И я это оценила. Он знал, как мне трудно решиться, и не стал торопить события.

Брайан смотрел мне в глаза, и его взгляд выражал безграничную любовь и поддержку. Это удивило меня. Я ожидала увидеть в нем изумление, предвкушение, возбуждение, желание или даже волнение, которое ощущала сама, но Брайан смотрел совсем по-другому. Как будто его не заботило, что сейчас он увидит меня без одежды – со всеми моими ранами. Брайан думал обо мне, а не о моем теле. О том, как мне трудно и как для меня важен этот шаг.

Он хотел поддержать меня, не отвлекаясь на посторонние мысли. И именно эта гордость и безусловная любовь в его глазах стали единственной причиной, почему я решилась развязать пояс своего халата.

– Я доверяю тебе, Брайан. – Я говорила шепотом, потому что мне было страшно, но мои слова прозвучали очень эмоционально. – Я верю, что ты любишь во мне даже то, что не могу полюбить я сама.

Развязывая пояс халата, я хотела отвернуться или зажмуриться. Я боялась посмотреть ему в глаза, когда он увидит мое тело. Но вместе с тем я хотела знать, как он отреагирует. Брайан никогда не скрывал своих чувств. Я всегда могла понять, что он на самом деле думает, и сейчас мне было необходимо убедиться, что ему не станет противно от моего вида. Что он не вздрогнет, не смутится, не покривится с отвращением. Это было очень важно.

Мягкая ткань соскользнула с моих плеч и упала на пол. Я заставила себя посмотреть в глаза Брайану, но перестала дышать и задрожала как осиновый лист. В последний раз я испытывала такой ужас, когда попала в аварию.

– Это я. Точнее, то, что от меня осталось, – прошептала я, махнув свободной рукой, а другой оперлась на трость.

Мне было так страшно, что я могла хлопнуться в обморок в любой момент. Я держалась на ногах только благодаря Карамельной трости.

Брайан удерживал мой взгляд еще несколько секунд, а потом опустил глаза… и просто смотрел. Его не охватила похоть. Он не произнес очередную романтичную фразу из серии «как ты прекрасна». Он просто… разглядывал меня. Как врач на осмотре. Меня это не обидело: требовалось время, чтобы принять это.

Если бы мое тело было нормальным, лишь с парой бесцветных отметин, напоминающих о полученных в прошлом травмах, – это еще полбеды. Но все было гораздо хуже, чем можно себе представить. Красные выпуклые шрамы уродовали мое тело, а кожные трансплантаты соединялись неравномерно, создавая впечатление, будто кожа натянута неестественным образом (впрочем, на самом деле так и было). Сложно найти в этом что-то красивое: это уродливо и страшно. Я выглядела как кукла Барби, которую подержали над открытым огнем и оплавили. Местами мое тело действительно было деформировано.

Я поняла, что Брайан затаил дыхание, только тогда, когда он с жадностью вдохнул воздух и шумно выдохнул, чтобы сделать еще один быстрый вдох. Когда наши взгляды встретились, в его глазах стояли слезы.

Но в следующее мгновение Брайан совершенно сбил меня с толку: вскочив на ноги, он набросился на меня со страстным поцелуем. Взяв мое лицо в свои руки, он целовал меня так, будто от этого зависела его жизнь.