Несколько мгновений Ана внимательно смотрела на меня, как будто пыталась понять, насколько серьезны мои слова. У нее определенно была своя позиция – судя по всему, достаточно жесткая, и она раздумывала, стоит ли ее озвучивать. В какой-то момент в ее взгляде появилась решимость, и она выпрямилась, откинув плечи. Видимо, она все же решила сказать мне правду – какой бы они ни была.

– Ладно. Я думаю, надо соглашаться.

Как ни странно, ее ответ меня не особо удивил. Когда мы впервые увидели видео Эрика Кларка, она была солидарна с мамой. Я вскинула голову и сделала глубокий вдох.

– Окей. Почему?

– Потому что тебе это нужно.

Ладно, вот сейчас я реально удивилась. Ана поймала мой непонимающий взгляд и покачала головой:

– Ты – самый упрямый, уверенный в себе и смелый человек, которого я когда-либо знала.

Я пыталась сохранить самообладание, но ничего не получалось. Ана не обратила на мою реакцию ни малейшего внимания: видимо, она ожидала, что ее слова могут неприятно поразить меня.

– Все эти качества сочетаются в тебе во всех сферах твоей жизни, но когда речь заходит о шрамах… ты приходишь в ужас. Ты боишься того, что думают о них другие люди.

Ана была права. Даже сейчас, когда она произнесла это вслух, мое сердце забилось в два раза чаще.

– И не без причины, – пробормотала я.

Ана пожала плечами, пропустив мои слова мимо ушей.

– В своем блоге ты пишешь что хочешь. Разносишь книги и фильмы в пух и прах, хотя прекрасно знаешь, что кто-то может быть с тобой не согласен. Тебе просто все равно. Тебе плевать, что говорят о тебе посторонние. Ты страдаешь вовсе не из-за того, что думают о твоих шрамах другие, а из-за того, что думаешь ты. О шрамах и о себе.

Я не сразу обнаружила, что сижу с разинутым ртом. Я никогда не задумывалась об этом, но Ана была права. Меня никогда не интересовало чужое мнение обо мне. И так было во всем – кроме моей внешности после аварии. Когда речь шла о моих физических недостатках, все менялось. Я чувствовала себя слабой.

– Ты самоуверенна до высокомерия, – продолжала Ана. – Именно поэтому ты не уступаешь даже такому парню, как Брайан. Вы абсолютно равны – во всем, кроме внешности. Здесь твоя уверенность в себе стремится к нулю.

И снова в точку. Пожалуй, я была своим самым строгим критиком, если дело касалось моей внешности или физических возможностей. Ни одна гадость, которую я слышала в свой адрес после аварии, не шла ни в какое сравнение с тем, что думала о себе я сама. Может, именно поэтому мне было так обидно: я сама верила в то, что это правда.

– Это сковывает тебя, – сказала Ана.

Я нахмурилась, смутившись, и Ана усмехнулась:

– Брайан Оливер, черт его побери, ложится с тобой в постель каждую ночь и готов целовать твои следы. И я готова поспорить: ты еще ни разу не раздевалась перед ним. Не показывала все свои шрамы. И ни разу не разрешила прикоснуться к ним.

Я покраснела и бросила быстрый взгляд в сторону кухни. К моему ужасу, за столом стало тихо. Никто не мешал нам с Аной разговаривать, но все внимательно слушали. Мое сердце сжалось, и на секунду я подумала, что могу сбежать в свою комнату и опробовать новую кровать. Но я сама попросила Ану поделиться своим мнением, потому что только она может сказать мне правду, даже если я не захочу ее слышать. Я определенно не хотела слышать то, что она сказала сейчас, но отсиживаться в комнате – точно не лучший выход. Мне оставалось только сделать глубокий вдох и постараться взять себя в руки.

– Нет, – прошептала я. – Я не делала ничего этого.

Ана, по-видимому, ждала продолжения, хотя и так знала правду. Я попыталась оправдаться:

– Я просто не готова. Это не потому…

– Я тебя умоляю. – Ана закатила глаза. – Да, ты маленькая напуганная невинная девочка, никто не спорит. Но тебя сдерживает не робость. Это просто отговорка. Ты врешь сама себе и отказываешься признавать реальную проблему.

Мне стало трудно дышать. Это жесткое заявление заставило меня вспомнить, что я разговариваю с Аной – прямолинейной, грубоватой и хладнокровной. Но сейчас она говорила без злого умысла. Просто честно.

– Недотроги очень быстро забывают о своей застенчивости, если находят правильного человека. Так вот, Брайан – твой человек. Ты любишь его и не сомневаешься в том, что он любит тебя. Вы живете вместе уже целый месяц. И если у вас еще не дошло до дела, тебя сдерживает вовсе не скромность. Тебе мешает страх.

Она была права, чертовски права, как бы мне ни хотелось это признавать. Я хотела быть с Брайаном. Очень хотела. И иногда, когда мы целовались, мое тело буквально молило о продолжении. Но я всегда шла на попятную.

– Тебе необходима эта фотосессия, чтобы ты посмотрела в лицо своему страху, – сказала Ана, вернувшись к изначальной теме разговора.

Если честно, я уже и думать забыла о предложении Нэша Уилсона.

– Знаешь, кто судит о тебе по внешности? Ты сама! – заявила Ана. – И пока ты не прекратишь это, ты никогда не будешь готова к близости с мужчиной. Ты так и будешь отталкивать Брайана, пока у него не закончится терпение, и рано или поздно вы просто рассоритесь. Ребята, вы – прекрасная пара. И если вы расстанетесь, это случится именно из-за твоих страхов, виновата в этом будешь ты.

Когда Ана наконец закончила свою тираду, ее внезапно охватило беспокойство. Это очень удивило меня. Кажется, она переживала, что немного перегнула палку. Странно. Раньше ее это ничуть не заботило. Она бы скорее могла поглумиться над моим оцепенением и растерянностью. Раньше ее веселило, когда ее слова доводили меня до слез.

Ана нервно посмотрела на Джульетту и Брайана, сидевших на кухне, и на мгновение ее лицо приобрело выражение полной беспомощности. И тут я поняла, что она искренне пытается загладить вину и наладить со мной отношения. Возможно, мы никогда не станем так близки, как я с Джульеттой, но, по крайней мере, мы больше не будем врагами.

Я почему-то подумала, что будущее наших отношений во многом будет зависеть от того, что я отвечу сейчас. Я дала ей шанс, попросила ее быть максимально откровенной – и она приняла этот вызов.

Честно говоря, я чувствовала себя паршиво. Ана буквально выпотрошила мою душу своей проповедью. Но я сама напросилась и была благодарна ей за то, что она не постеснялась сказать мне все это.

– Спасибо за честность, – пробормотала я.

Усилием воли я заставила себя вернуться к письмам и открыткам. Достав очередную подарочную карту, я бросила ее в кучу к остальным.

– Ты хочешь отказаться? – спросила Ана, пристально глядя на меня.

Я медленно вдохнула и выпустила воздух из легких.

– Я не знаю, – честно призналась я.

Этот ответ, по-видимому, удовлетворил Ану: она снова сосредоточилась на своей стопке писем.

– Одно я знаю точно, – сказала она. Я даже не подозревала, что ее голос может звучать так мягко. – Он заставит тебя поверить в свою красоту.

Комплимент Аны потряс меня своей прямолинейностью не меньше, чем ее тирада. Я встретилась с ней взглядом и, сглотнув ком в горле, прошептала:

– Спасибо.

Ана продолжала смотреть на меня. Она не улыбнулась, но кивнула – со стопроцентной искренностью.

Мы снова замолчали и вернулись к разбору почты. Но теперь молчание было комфортным. Что-то поменялось. Мы нашли общий язык. Это было нечто большее, чем просто перемирие. Принятие друг друга. Нам потребовалось много времени, но теперь все наконец встало на свои места. Приятное чувство.

Я с опаской покосилась на кухню и увидела, что Джульетта наблюдает за мной. Когда наши взгляды встретились, по ее щекам заструились слезы, но она продолжала счастливо улыбаться. Я тихонько усмехнулась. Но тут я заметила, что все остальные стыдливо потупились, и до меня дошло: у нас-то с Аной все наладилось, а вот мои гости не знали, куда деться от неловкости.

Я откашлялась и постаралась придать своему голосу веселой непринужденности:

– Слушай, Ретт, я тут хотела спросить…

Кажется, я застала Ретта врасплох, обратившись именно к нему: он оглядел ребят и только потом остановил на мне заинтересованный взгляд.

– У меня?

Я улыбнулась:

– Ага. В общем, я тут прочитала «Убийство в Мотауне» на прошлой неделе. Если не ошибаюсь, Брайан говорил, что ты играешь главную роль в экранизации?

Мой вопрос разрядил обстановку, и ребята как ни в чем не бывало принялись убирать за собой посуду и салфетки. Ретт вошел в гостиную и сел рядом со мной на пол.

– Да, съемки закончились в декабре. Было круто. Жду не дождусь премьеры.

– Это хорошие новости! Как тебе новое амплуа? Обычно ты снимаешься в экшен-триллерах, а тут – романтический саспенс. Не сомневаюсь, ты отлично справился с ролью, и все же я немного удивлена. Почему ты решил сняться в таком фильме?

Ретт просиял – ему явно польстил мой интерес.

– Ну… На самом деле было так: автор книги написала где-то в интернете, что всегда представляла меня в роли детектива. Думаю, ее фанаты уцепились за эти слова, и поэтому продюсеры решили обратиться ко мне напрямую.

Ретт пожал плечами. Его скромность приятно удивила меня.

– Я был очень польщен, и решил чисто из любопытства прочитать сценарий. Мне понравилось, и я прочитал саму книгу – тоже из любопытства. И теперь я – фанат Дженис Бишоп, – с улыбкой признался он.

– Я тоже! – усмехнулась я. – Перед Рождеством я случайно узнала, что мой папа ее большой поклонник, поэтому решила прочитать ее новый роман – кстати, тоже любопытства ради. И с тех пор не могу остановиться: все читаю и читаю ее книги. Хороший автор.

Ретт с гордостью улыбнулся:

– Премьера через пару недель. У меня осталось еще несколько билетов. Вы с Брайаном обязательно должны прийти. И папу можешь пригласить. Там будет Дженис Бишоп. Буду рад вас познакомить.

– Ох… – Упоминание моего отца озадачило меня. – Спасибо! Очень мило с твоей стороны, но…