– Отблагодарю тебя обязательно, Трофим, – торопливо зашептал, задыхаясь Ратмир. – Но мне прямо сейчас нужна ещё одна услуга от тебя. И за неё я щедро заплачу тебе.

– Ну-ну, – внимательно посмотрел на него ведун. – И что это за услуга?

– Прямо сейчас скачи в итальянское посольство, найди человека по имени Антонио и привези его сюда, – обессилевший Ратмир не сводил блестящих глаз со своего собеседника.

– Э-э, брат, да я смотрю у тебя трясучка-лихоманка начинается, – нахмурился тот, внимательно вглядываясь в Ратмира. – Так ли важен тебе сейчас этот сударь?

– Очень, очень важен! – воскликнул, лихорадочно сверкая глазами Ратмир. – Привези его скорее Трифон. Дело чрезвычайной важности к нему у меня…

– Ну, хорошо, хорошо, – успокаивающе махнул ему рукой ведун Трифон. – Сказывай, где это посольство находится. Только вот пустят ли меня туда?

– Спроси Антонио, скажи от Ратмира, – добавил Ратмир, объяснив ведуну как добраться до итальянского посольства.

– Надо же только сейчас узнал, что ты – Ратмир, – усмехнулся ведун, натягивая на себя тулуп и мохнатую шапку. – А, если он не поверит мне? Не пожелает скакать неведомо куда, под утро глядя?

– Скажи ему так: «Тихо! Тебе одному», – возбуждённо прошептал Ратмир, с надеждой глядя на своего спасителя.

Ведун внимательно посмотрел на него и усмехнулся:

– А я ведь сразу понял, паря, что ты не так прост. Так и быть – помогу тебе. Да и денежка лишней никогда не будет. А ты, Дружок, давай охраняй нашего гостя, – неожиданно обратился он к лежавшему у порога на подстилке большому, мохнатому псу. Тот лениво вильнул хвостом и, положив голову на передние лапы, уставился на Ратмира…


Через пару часов ведун Трифон уже был у ворот итальянского посольства. Начинало светать. Ведун вначале долго стучал деревянным молотком по массивной двери. Затем его провели на территорию посольства к большому каменному зданию. Потом ему пришлось подождать, пока на пороге зала не показался заспанный итальянский красавчик, зябко кутавшийся в тёплый халат. Красавчик недоверчиво выслушал его рассказ, поморщился, о чём-то раздумывая. Потом с сомнением посмотрел на ведуна, хотел что-то сказать, но Трифон опередил его и добавил:

– А ещё он просил, сударь, передать тебе такие слова на тот предмет, если тебя какие сомнения одолевать начнут. «Тихо! Тебе одному» – вот что он тебе передал, – негромко произнёс ведун Трифон и замер при виде внезапной перемены, случившейся с красавчиком. Тот, услышав эту фразу, подскочил как ужаленный, убежал из комнаты и почти тут же, возбуждённый и раскрасневшийся, прибежал обратно, натягивая на себя тёплый камзол и штаны. Следом за ним залетел в комнату молодой слуга с кожаными сапогами в руках…

Через несколько минут Антонио и ведун Трифон в сопровождении троих всадников-охранников проскакали по Москве на запад, в сторону чёрного густого леса.


Глава 3


В большой трапезной боярина Усова Семёна Ивановича было ещё темно, несмотря на то, что жизнь на большом подворье уже вовсю кипела: из кузницы раздавались перезвоны молотов, бивших по раскалённому металлу, на скотном дворе мычали сытые коровы, ржали застоявшиеся лошади. С птичьего двора доносилось кудахтанье кур и жалобные крики лебедей, да сердитый клёкот индеек.

По самому подворью спешным шагом торопились тепло одетые мужики-дровосеки, бабы-рукодельницы в суконных платках; пробегала голосистая детвора, пристроенная к кухне на чистку посуды и котлов.

Большой, вальяжный Семён Иванович вошёл в трапезную с подсвечником в левой руке. Собрался было правой рукой перекреститься на едва светившуюся лампадку в красном углу, да вздрогнул от неожиданности, увидев под ней тёмневшую фигуру сидевшего человека:

– Нечистый тебя побери, Васька! Что тебе не спиться?! Испугал меня, леший!

– Не бранись почём зря, дядька. Мысли у меня всякие в голове так и мельтешат. Какой уж тут сон? – откинулся к стене молодой, крепкий, русоволосый бородач. Он озабоченно потёр пальцами по вискам и вздохнул: – Чувствуя я, что точит она на меня зуб. Не по нраву я ей пришёлся, давно понял… Не сегодня-завтра нашепчет она Великому государю на ухо и погонит он меня со двора. Хорошо, если на плаху не отправит.

– А это за что же? – удивился боярин Усов.

– Да хоть за что! – воскликнул тот. – У нас ко всему можно придраться. А она только и ждёт повода, чтобы избавиться от меня. Своих, вон, всё определить на место стольника норовит. То братца поначалу навязывала. Благо государь её отговорил. Теперь вон Ратмирку этого вчера опять мне приказала стольничим порядкам обучить.

– Ратмирку?! – удивлённо поднял брови боярин Усов. – Это которого?

– Да появился он в её свите недавно. Словно гриб из-под земли вырос. Никто и не знает: кто и откуда.

– Знаю я одного Ратмира, – задумчиво посмотрел на Василия боярин Усов. – Молод, хорош собой; волосы тёмные и безбород. Он?

– Как есть – он! – воскликнул Василий. – Она же смазливых мужиков мимо себя не пропустит.

– А ты, что – рожей не вышел, раз не попал к ней в фавору? – пытливо посмотрел на него боярин Усов. – Вяземский вон не сплоховал, да и катается теперь как сыр в масле. Говорят, сам государь про то ведает, да снисхождение имеет.

– Не то страшно, дядька, что фаворитов она привечает, – пусть бы себе. А то страшит, что честных, родовитых бояр она ни во что не ставит, и по сей день на корню продолжает изводить. Слышал я от верных людей, что и ты уже в опалу вот-вот попадёшь.

– Вот даже как! – обеспокоенно поднял брови боярин Усов. – Уж я-то, вроде, всегда только верой-правдой Великому государю служил. Точно ли верные люди тебе это сказали?

– Вернее некуда. Кто-то слушок пустил, что ты с убиенным боярином Саврасовым Лукой Дементьевичем якшался и что вы с ним и ещё другими боярами уже тогда убийство государя замышляли… А слух этот и до неё дошёл и теперь она день и ночь про то Великому государю на ухо зудит. Спит и видит, как меня побыстрее со свету изжить.

– А ты-то тут при чём? – поднял на него мрачный взгляд боярин Усов. Было заметно, что он занервничал и стал о чём-то усиленно размышлять, хмуря брови и теребя себя за бороду.

– Ну, как – при чём?! Всё же сродственники мы с тобой. Скажет тебя арестовать, да и на дыбу, на пытки отправит, а там заодно и меня потянут. Ей-то в самый раз это будет – вон какой резон от меня избавиться! – с отчаяньем в голосе воскликнул Василий.

Семён Иванович внимательно взглянул на племянничка и покачал головой:

– Трусишь, Васька? Готов родного дядьку на плаху положить?

Тот гневно посмотрел на него:

– Кабы решил тебя на плаху кинуть – так давно бы уже сделал это. А я терплю, советуюсь вон с тобой. А про трусость?.. Ты что ли не боишься, Аника-воин? Все боятся!

Боярин Усов встал с лавки, подошёл к окну, за которым кипела мирная, деревенская жизнь… Внезапно ему представилось, как ворвутся на его подворье разъярённые чёрные, бородатые всадники на чёрных же скакунах с привязанными к седлу мётлами и отрубленными собачьими головами. Как начнут они всех рубить своими саблями, не щадя ни малого, ни старого. Как закричат истошно люди, заметавшись в поисках спасения, и как снасильничают опричники всех дворовых девок и баб… дальше про участь своих дочерей и сыновей боярин Усов даже и представлять не стал…Он, прерывисто дыша, обернулся к Василию:

– Говоришь, этот Ратмир у царицы сейчас в фаворе?

– Похоже на то: часто при её дворе в Кремле я стал его видеть, – пожал плечами расстроенный Василий…

– Ты, вот что, Василий. Не противься, пусть царица ставит этого Ратмира стольничим и обучи его всем премудростям как следует.

– Это ещё зачем?! – поразился Васька.

– А затем, что именно с его помощью мы потом сможем избавиться от ненавистной инородки! – процедил сквозь зубы боярин Усов.

– Это как же?! – подскочил от возбуждения Васька. – Он же не станет губить свою благодетельницу.

– А про то Ратмир никогда и не узнает. Главное, что мне он пока доверяет. Этим мы его и возьмём, – мрачно сверкнул глазами боярин Усов.

Василий Хомутов недоверчиво посмотрел на него и пожал плечами: – Как скажешь, дядька. Пусть будет по-твоему.

– Вот и браво! – деловито пробормотал Семён Иванович и, прищурив один глаз, добавил: – Нужно мне этого Ратмира отыскать, да и узнать – как и что он сейчас думает. Ты там при дворе каждый день, почитай, бываешь. Узнай ненароком, где он сейчас обитает. А там я сам его навещу.


В это время Антонио в сопровождении охраны и ведуна Трифона добрался до лесной заимки. Он быстро прошёл в светлицу, где находился раненый Ратмир и ошарашено воскликнул, увидев измождённое, заросшее чёрной щетиной лицо скомороха:

– Брат!.. Что случилось?!

– Трифон, оставь нас, – тихим голосом попросил Ратмир, кинув благодарный взгляд на ведуна.

Тот понимающе кивнул, подкинул пару дровишек в пышущую жаром печку и молча, вышел из светлицы, плотно прикрыв за собой дверь.

– Садись, Антонио. Я рад, что ты быстро приехал. Слушай меня внимательно, – и Ратмир, лихорадочно сверкая глазами, задыхаясь, но торопясь, стал ему рассказывать обо всём, что случилось с ним за последние часы. По мере его рассказа лицо Антонио приобретало всё более мрачное и ожесточённое выражение. Он недоверчиво смотрел на Ратмира, но молчал, играя желваками на скулах.

– Я понимаю, что для тебя это ужасное известие… когда я убедился в том своими ушами и глазами – тоже был в отчаянии, – обессилено прошептал Ратмир, часто и тяжело дыша.

– Я не могу не верить тебе, хотя очень не хочу этого делать, – сжав зубы, процедил Антонио. – В самом страшном сне я не мог себе такого представить…Теперь мне понятно, почему у меня случались некоторые осечки в моих делах. Я и не знал на кого думать. Начал подозревать своих людей, включая тебя. Особенно в последнее время…

– А что было в последнее время? – горячечно блестя глазами, едва слышно спросил Ратмир.