– Пока нет, – покачал головой скоморох. – Чуть позже.

– Понятно, – с ехидцей произнесла Авдотья. – От Мирославы своей никак не оторвётся. Вон ведь глаза-то как светятся – ослепнуть можно…

Ратмир поймал внимательный взгляд старика Никифора и вздохнул: – У меня к тебе разговор есть, Никифор. Пойдём, поговорим.

– А пошли, – сразу согласился тот и вскочил из-за стола.

– Только вы недолго, а то нам без вас скучно, – весело кинула им вслед Елена.


– Ну, говори, – глухо произнёс Никифор, исподлобья глядя на Ратмира. Они стояли около высокой изгороди постоялого двора, за которой тянулось большое поле.

– Женюсь я, Никифор, – счастливо улыбаясь, произнёс скоморох.

Наступила тишина. Никифор побледнел. Перевёл взгляд куда-то вдаль, и на лице его заиграла странная улыбка.

– Что же ты не поздравишь меня? – удивился Ратмир.

– Это ведь не Мирослава? – осторожно спросил Никифор.

– Нет, не она, – на секунду помрачнев лицом, вздохнул его собеседник.

Старик Никифор прикрыл на мгновение глаза и с явным облегчением произнёс: – От всей души поздравляю тебя, Ратмир! Дай Бог тебе всего! И детишек побольше, – неожиданно весело добавил он. – Я по нашим мальчишкам вижу, что из тебя получится хороший отец.

– Спасибо, Никифор! – опять лучезарно улыбнулся Ратмир. – А почему ты не спросишь кто моя избранница?

– Кто твоя избранница? – послушно спросил умиротворённым голосом Никифор.

– Её зовут Олюшка и она прекрасна как весенний цветок.

– Ты же на других и не обращаешь внимания, – усмехнулся старик Никифор. – Чьих она будет?

– Она дочь купца, – улыбнулся Ратмир. – Но это для меня неважно. Главное, что я полюбил её всей душой и она меня тоже.

– А как же Мирослава? Она уже знает? – опять осторожно спросил старик Никифор.

Улыбка сошла с лица Ратмира:

– Да, она всё знает, – сухо ответил он и добавил: – И совершенно не против.

– Можно подумать, что ты стал бы её слушать, если бы она была против, – нахмурился старик Никифор.

– Ты прав, Никифор. Конечно, не стал бы… – пожал плечами Ратмир.

– И когда ты всё успеваешь, Ратмир? – покачал головой старик Никифор. – Ещё неделю назад я от тебя не слышал ни про какую Олюшку.

– Это – судьба! – радостно воскликнул его собеседник. – Всё как в балладах – они неожиданно встретились и полюбили друг друга на всю оставшуюся жизнь… Только нашим пока не говори никому, Никифор.

– Это ещё почему? – удивлённо поднял тот брови.

– Дело в том, что я нашёл человека, который организовал все эти убийства. Он из числа людей, приближённых к Великому государю. В любой момент этот человек может решить, что я слишком много знаю. И мне очень не хочется, чтобы из-за этого кто-то пострадал, тем более моя избранница. Поэтому, Никифор, завтра или послезавтра я уезжаю вместе с ней в Италию.

– Погоди! А как же мы?! – ошарашено воскликнул старик Никифор.

– Ты меня не дослушал, – с досадой произнёс Ратмир. – Я только хочу увезти её туда. Как только мы доберёмся до места, то тут же обвенчаемся и спустя пару дней я тронусь в обратный путь. И после, спустя месяц – другой уже вместе с вами опять вернусь в Италию. Просто, если моя Олюшка будет там, я буду за неё спокоен…

– А-а… – понимающе кивнул старик Никифор. – А нашим ты, как всегда скажешь, что едешь по срочному делу?

– Ты читаешь мои мысли, Никифор. Оно и впрямь срочное – это дело, – весело рассмеялся Ратмир.

– Иногда читаю, – со странной улыбкой согласился тот. – А иногда мне кажется, что я тебя и вовсе не знаю.

– Брось, Никифор! Всё будет хорошо! – Ратмир ободряюще похлопал его по плечу. – Прости, я тороплюсь. Передай нашим, что всех помню и люблю, и что скоро увидимся.

– Уж куда как скоро! – добродушно проворчал Никифор. – Почитай месячишко с лишним тебя и не будет в Москве.

– Время быстро бежит, Никифор, – Ратмир направился к своей лошади. Легко запрыгнул на неё и, помахав Никифору рукой, умчался по деревянной мостовой.


Глава 16


– И что? Ты понимаешь, что этого мало?! Стоило из-за этой чепухи огород городить! Что – не смогла вытрясти из него побольше?! – дьяк Лаврентий с силой хлопнул по своему деревянному столу ладонью. Он повернулся лицом к двери, ведшей в его вторую комнатку, и тоненьким фальцетом прокричал в ту сторону: – Навыки теряешь что-ли? Мне здесь даже не за что зацепиться… ерунда какая-то! Одно остаётся – прямо сейчас скопом всех его дружков-скоморохов посадить в подземелье. Вот тогда он точно заговорит, мерзавец!.. Хотя есть у меня и ещё одна задумка…

В этот момент дьяку Лаврентию показалось, что скрипнула входная дверь, и он быстро обернулся, но там никого не было. Тогда он, не торопясь, сел на лавку за стол и, подперев рукой лоб, озабоченно произнёс: – Всё-равно я тебя достану, пёсий сын! Никто ещё от меня не уходил. А уж за поимку вражеского шпиёна мне Государь не то, что деревеньку – целую волость может отписать во владение…


Начало темнеть, когда Ратмир на своей лошади уже торопился вернуться к возлюбленной, чтобы поскорее спрятать её в итальянском посольстве. Он скакал по деревянным мостовым Москвы и внезапно услышал, как его окликнул знакомый женский голос. От досады Ратмир даже поморщился, но приостановил коня и глянул в сторону Мирославы. А это была именно она, и вид у неё был крайне возбуждённый:

– Ратмирушка, свет мой ясный, – торопливо заговорила она, боясь, что он её прервёт. Лошадь под ней тоже, казалось, нервничала и беспокойно перебирала ногами.

– Послушай, Мирослава! – неожиданно для себя Ратмир повысил на неё голос: – Ты же уже взрослая женщина и должна понимать слово «нет»…

– Да погоди, Ратмирушка… – попыталась перебить его женщина.

– Да нечего тут годить! Я тебе уже тогда сразу сказал, что между нами не может быть ничего серьёзного! – Ратмир даже отмахнулся, словно отодвинул её от себя.

Но женщина не унималась и, умоляюще протянув обе руки к нему, простонала:

– Да выслушай же ты меня, Ратмир!

– Извини, Мирослава, но ты меня сама вынуждаешь сказать это, – неожиданно негромким, звенящим голосом произнёс скоморох и добавил: – Я встретил и полюбил другую. Уверен, что это на всю мою оставшуюся жизнь. А старая баба должна понимать, что она старая баба! Оставь же меня наконец-то в покое, Мирослава!

Наступила оглушительная тишина. Ошеломлённая услышанным, Мирослава, беззвучно открывала и закрывала рот, пытаясь осмыслить сказанное Ратмиром. Тот с досадой поморщился и, стегнув свою лошадь, унёсся в наступавшую темноту.

Мирослава всхлипнула, глаза её наполнились слезами и, прижав ладонь ко рту, она глухо застонала. В голове у неё крутилась только одна фраза: « Старая баба… старая баба…»…

Так она просидела какое-то время, приходя в себя. Лошадь её тревожно прядала ушами и косила вбок большим карим глазом… Вскоре Мирослава, прикрыв лицо руками, несколько раз глубоко вздохнула, затем опустила руки и уверенно направила лошадь в сторону постоялого двора на окраине Москвы.

На постоялом дворе она окликнула мальчишку-полового и, дав ему монетку, велела быстро позвать Никифора…

Если бы перед ним вдруг с небес опустился бы сам архангел Гавриил, Никифор был бы менее поражён, чем его поразило появление Мирославы. Он, на вдруг ослабевших ногах, поспешил к ней. На лице Никифора засияла радостная улыбка, но глянув в глаза женщины, он тут же перестал улыбаться и озабоченно спросил: – Что случилось, Мирослава Авдеевна? С Ратмиром что-нибудь?

– Да нет, с ним как-раз пока всё в порядке, – непривычно-глухим голосом ответила ему женщина. – Быстрее собирай своих товарищей, Никифор и едемте со мной. У вас ведь есть повозка?

– Повозка есть. Всё так плохо? Тебя, боярыня, сам Ратмир за нами прислал? – встревожено спросил Никифор, не сводя с неё глаз.

– Нет, не он… я его хотела предупредить, чтобы он помог вам скорее бежать, но…

– Что «но»? – с нажимом спросил Никифор.

– Он даже не стал меня слушать, – неожиданно всхлипнула Мирослава и зажала рукой рот. Потом откашлялась и встревожено добавила: – Вам всем грозит страшная опасность. Дьяк Лаврентий хочет сегодня же вас всех арестовать и посадить в тюрьму. Я хочу помочь вам и спрячу вас в надёжном месте.

– Не нужно, не печалься, боярыня, – поспешил её успокоить взбешённый Никифор. – Жди нас здесь. Мы мигом.

Спустя короткое время повозки со скоморохами уже неслись в сторону Девичьего поля. Впереди повозок, рядом друг с другом на лошадях скакали Мирослава и старик Никифор.


Ратмир во весь опор летел на лошади по Девичьему полю. Неприятный осадок от встречи и разговора с Мирославой не давал ему покоя всю дорогу. Но на подъезде к подворью, где его ждала юная возлюбленная, он забыл обо всём и думал только о том, как сильно сейчас прижмёт к себе свою пока невенчанную красавицу-жену и о том, чтобы скорее увезти и спрятать её в итальянском посольстве.

Внезапно Ратмир увидел, что ворота приоткрыты и, приструнив лошадь, медленно въехал во двор. На подворье стояла странная тишина. Охранника у ворот не было. Темнота всё больше опускалась на землю…

– Никодим, Никодим, – громко крикнул Ратмир, озираясь по сторонам. Потом он кинул взгляд на тёмное окно опочивальни его Олюшки и, охваченный каким-то предчувствием, быстро спрыгнул с лошади и, перескакивая через две ступеньки крыльца, поспешил в терем. Его встретили полумрак, тишина и беспорядок. Ратмир по лестнице взбежал наверх и, распахнув дверь в опочивальню, замер на месте – в комнате царил хаос. Все вещи были разбросаны, а самой Ольги нигде не было видно. Ошарашенный Ратмир сделал шаг вперёд и неверным голосом позвал: – Олюшка, где ты? Отзовись, ладушка моя…

Ответом ему была зловещая тишина. Ратмир оббежал всё вокруг, на всём подворье не было ни единой души. Только из хлева и птичников доносились звуки засыпавших животных и птиц…

Не понимая, что происходит и что ему делать, Ратмир метался, словно загнанный зверь. Наконец обессилевший, бледный и взмокший от переживаний, он присел на верхнюю ступеньку лестницы, ведшей на второй этаж и, прислонившись спиной к бревёнчатой стене, прикрыл глаза. Он пытался сообразить, что сейчас, ночью, можно предпринять для поиска Олюшки. И тут же, сражённый усталостью и переизбытком впечатлений за день, скоморох просто отключился.