– Это успеется, – хмуро рявкнул на него второй всадник по имени Демидка. – Сначала давай с Ратмиркой расправимся. А то потом опять от Васьки лещей схлопочем. А ну, бабы, в сторону! – крикнул он растерявшимся женщинам.

– Сделайте, как он сказал, – неожиданно крикнул Мирославе Ратмир и указал глазами в сторону кустарника, где до этого сидела Ольга. – И бегите отсюда обе! Мне так будет сподручнее.

Мирослава кивнула и, подойдя быстрым шагом к лежавшей на земле Ольге, подхватила её за плечи, рывком подняла на ноги и потащила за собой к кустам.

– Ну-ну, – усмехнулся Фрол, направляя на Ратмира своего коня и помахивая кнутом. – Говоришь, легче тебе будет? А я бы на твоём месте ни разу и не сопротивлялся бы. Тогда и смертушка была бы и скорая и безмучительная…

– Это мы ещё посмотрим, – увереннее пробормотал Ратмир, убедившись, что женщины находятся в более-менее безопасном месте.

Фрол кивнул Демидке и тот начал заходить на лошади с другой стороны. Ратмир сделал шаг назад к озеру, оценивая обстановку…

– Что, так и будем стоять и смотреть? – тихо шепнула Мирослава стоявшей рядом Ольге.

– Что предлагаете, Мирослава Авдеевна? – также тихо отозвалась та, не спуская глаз с Ратмира.

– Видишь обломки брёвен под кустами?

– Ага, большие, – Ольга кинула быстрый взгляд под кусты. – Под ноги лошадям кинем?

– Догадливая, – мрачно усмехнулась боярыня Кольчугова. – Кинем – лошади с перепугу шарахнутся. Глядишь и скинут того или другого…

– Ага, или сразу обоих… – поддержала её мысль Ольга, продолжая внимательно наблюдать за медленно загонявшими Ратмира к озеру всадниками. – Надо уже кидать, а то ему одному с двумя такими кабанами не справится.

– Ну, с Богом! – негромко произнесла Мирослава, и они обе почти одновременно наклонились к увесистым обломкам павших деревьев и, подхватив их, тяжело побежали по песчаному берегу в сторону всадников и кинули обломки брёвен прямо под ноги лошадям. Испуганные лошади, заржав, встали на дыбы. Мирослава с Ольгой кинулись обратно к кустам за новыми обломками деревьев.

Страшно ругаясь, всадники попытались удержаться на своих скакунах. В глазах Ратмира мелькнули чёртики и он, мастерски размахнувшись кнутом, зацепил сначала одного всадника и скинул его на землю. Та же участь постигла и второго. Пока они, возясь в пыли, поднимались с земли, Ратмир точными ударами кнута заставил их лошадей ускакать прочь от озера.

– Ну, вы даёте! – восхищённо крикнул он в сторону кустов, где находились Мирослава с Ольгой, и направился было в сторону Фрола и Демидки.

Но в этот момент вновь неожиданно со стороны дороги послышался топот копыт уже нескольких лошадей и на пригорке появились четыре всадника в зипунах и летних ватниках с копьями наперевес. Их бородатые, мрачные лица в шапках-ермолках не предвещали ничего хорошего. Всадники безмолвно проскакали мимо Ратмира и женщин прямиком к Демидке и Фролу. Те закричали страшными голосами и побежали в кусты. Перепуганные женщины подбежали к Ратмиру и крепко прижались к нему с двух сторон. Он машинально обнял их обеих и обескуражено наблюдал за тем, как молчаливые всадники догнали убегавших Фролку и Демидку и поочерёдно всадили в каждого из них свои копья. Те завизжали как свиньи и тут же смолкли. Всадники развернулись и, держа на весу окровавленные копья, также безмолвно проскакали мимо растерянных Ратмира и его женщин и исчезли за пригорком…

Неожиданно Ратмир услышал негромкий свист с другого берега озера. Он повернул голову и увидел там того же самого темноволосого бородатого мужика, что спас ему жизнь несколько дней назад, когда эти же грабастики напали на него возле Девичьего монастыря.

– Кто же ты, дружище? – крикнул ему Ратмир, выпуская из объятий Ольгу и Мирославу.

Незнакомец только, молча, поднял руку в уже знакомом Ратмиру приветствии и, развернувшись, исчез в лесных зарослях.

– Благодарю тебя, дружище! – только и успел крикнуть ему вслед Ратмир, и устало выдохнул: – Что же это такое сейчас было?

– Это значит, что только что нас могли убить, – по-детски глубокомысленно произнесла Ольга и захлопала радостно в ладоши. – Но у них ничего не получилось!

Ратмир поймал насмешливый взгляд Мирославы.

– Вы обе сейчас показали себя бесстрашными и смелыми… – растерянно забормотал Ратмир, не понимая, что ему делать дальше.

– Не нужно, Ратмир, не мучайся, – покачала головой Мирослава. – Я поняла, что она (кивок в сторону Ольги) тебе и вправду дорога. И я готова уступить ей тебя, но с одним условием…

– Говори, – вздохнул Ратмир.

– Проведи у меня сегодня три часа. Попрощаться с тобой хочу. Просто чайку попьём, поговорим напоследок, – Мирослава грустно посмотрела в глаза Ратмиру. Тот растерянно молчал, устремив взгляд куда-то вдаль.

– Сходи к ней, Ратмирушка, – неожиданно тихим, почти детским голосом произнесла Ольга. – Я её как баба бабу понимаю…

– Господи, да что бы ты понимала?! Нашлась тут мне баба! – схватился за голову Ратмир и выдохнул: – Как же я от вас обеих устал!

– Ну, так как? – упрямо спросила Мирослава. – И лучше, прямо сейчас.

– Это ещё почему? – поднял брови Ратмир.

– А потому, милый, что потом у тебя могут появиться всякие дела, и ты не сможешь придти к ней, попрощаться, – опять неожиданно вступила в разговор Ольга и тихо добавила, глядя ему прямо в глаза: – А потом, когда ты уже будешь совсем свободным – мы сможем встречаться с тобой дальше.

– Однако! – только и произнесла Мирослава, с изумлением глянув на засмущавшуюся девушку…


Глава 13


Спустя некоторое время Ратмир с Мирославой заехали в ворота её подворья. Находившиеся там в этот момент холопы, переглянувшись между собой, молча, проводили их взглядами до самых дверей терема. Помощник конюха Фёдор озабоченно почесал себе подбородок.

– Ну, говори, Мирослава, что ты мне хотела сказать напоследок, – нетерпеливо застучал пальцами по деревянному столу Ратмир, сидя на лавке и окидывая взглядом безлюдную горницу.

– Напоследок? – неприятно удивилась та и быстро отвернулась к окну.

– Разве не попрощаться ты привела меня сюда? – с лёгким недоумением посмотрел на неё скоморох. Он увидел, как она вдруг вся сжалась, закрыла своё лицо ладонями, и ему неожиданно стало её жалко. – Не таи на меня обиду, милая. Не всегда мы сами властны над своими чувствами…Да, мне было с тобой хорошо, но это была не настоящая любовь…

– А с Ольгой, стало быть, у тебя настоящая любовь? – Мирослава повернулась к Ратмиру, и он увидел в её глазах боль и отчаянье. Она машинально поправила на голове тёмно-вишнёвый платок с богато расшитыми концами.

– С ней у меня душа поёт, и сердце рвётся из груди. Да, это любовь, – кивнул скоморох и посмотрел светлым взглядом куда-то мимо Мирославы в окно.

– Ну, хорошо, люби её на здоровье, – неожиданно, стиснув зубы, проговорила женщина. Она достала из тяжелого, деревянного шкафчика красивый серебряный кувшин и две серебряные чарки: – Медовуха тут у меня рябиновая. Как ты любишь…Не откажи в милости, пригуби со мной. И забери свой кафтан, что в прошлый раз оставил на сеновале.

– Да-а, медовуха у тебя знатная, – согласился Ратмир, наблюдая за тем, как Мирослава, кинув на лавку у двери его серый кафтан, стала неуверенными руками разливать напиток по чаркам. Вот она недоглядела, и медовуха в одной из чарок полилась поверх прямо на стол. Мирослава нахмурилась и со стуком поставила кувшин на деревянный стол. Потом посмотрела на Ратмира странным потерянным взглядом и неожиданно воскликнула:

– Нет моей мочи терпеть и носить это всё в себе. Я и, правда, очень люблю тебя, Ратмир! Всё для тебя готова сделать. Но, Христа ради, ответь мне только на один вопрос! Мне точно нужно знать – верно ли то, что говорят о тебе?

– А что говорят? И кто говорит? – крутя в руках чарку с напитком, с интересом посмотрел на неё скоморох.

Внезапно Мирослава упала перед ним на колени и взмолилась, сложив руки лодочкой перед собой: – Ратмирушка, сокол мой ясный! Поклянись мне на святом православном кресте, что ты не итальянский шпион! Что ты – простой, русский скоморох!

В горнице наступила звенящая тишина, и она увидела, как вдруг серые глаза Ратмира приобрели стальной оттенок. Он, не мигая, посмотрел ей в глаза и тихо спросил:

– С чего это вдруг ты взял, Мирослава? С кем ты такие разговоры вела?

– Не могу сказать тебе, Ратмирушка, не пытай меня, – всхлипнула женщина, не сводя с него умоляющих глаз. – Только скажи мне, что это не так! Ну не мог же ты, будучи урождённым и крещённым здесь, в православной вере, стать изменником и предателем?!

– Уж не дьяк ли Лаврентий внушил тебе такие мысли? – всё также тихо произнёс Ратмир, холодно глядя на неё. Странная усмешка пробежала по его губам: – Я ведь в тот день видел, как ты выходила из дверей Разбойного приказа. Но почему-то скрыла это от меня. А теперь требуешь от меня же какой-то непонятной правды. Разве это по-честному?

Мирослава, стоя перед ним на коленях, спрятала лицо в ладонях и глухо проговорила: – Не могу я ничего сказать, Ратмирушка. Одно знаю, что грозит тебе смертельная опасность…

– Я уже слышал раз это от тебя. Но и тогда ты мне не сказала – откуда опасность…

Мирослава замотала головой, не отрывая рук от лица: – Не могу, не могу, Ратмирушка! Поверь мне на слово…Но и любить изменника православной веры нашей тоже не могу и не хочу…

– Так и не люби. Я же тебя не заставляю, – пожал плечами Ратмир и, поднеся чарку с янтарно-оранжевой рябиновой медовухой к губам, в несколько глотков опустошил её.

– Значит, это правда, – упавшим голосом произнесла Мирослава и, отняв ладони от лица, потухшим взглядом посмотрела на скомороха. Затем тяжело поднялась с колен.

– Я никогда не утверждал этого, – негромко ответил Ратмир и, вздохнув, потёр пальцем переносицу.

– Но и не отрицаешь сейчас, – Мирослава села на лавку. Она взяла свою чарку с медовухой, пригубила её. Потом поставила на стол и тяжёлым взглядом посмотрела на скомороха: – Одно не пойму, как урождённый на Руси человек может предавать свою державу?