Ратмир вздохнул, сел за стол напротив Мирославы. Он, молча, следил за тем, как неестественно-суетливо она переставляла тарелки с одного места на другое, и продолжал о чём-то размышлять.

– Я тоже хотела тебя спросить, Ратмирушка, – заискивающим голосом начала женщина, крутя в руках серебряную ложку.

– Спрашивай, Мирослава.

– Там к соседке нашей – Михайловой Анне Дмитриевне, говорят, внучка с внуком приехали погостить. Внучку, вроде, Ольгой зовут и годков ей шестнадцать… – Мирослава подняла глаза на сидевшего напротив неё Ратмира. Он, опустив глаза, продолжал, молча, есть, подтирая краюхой каравая вкусный соус от жареного мяса.

Мирослава растерялась и, покраснев как рак, неожиданно выпалила: – Говорят, что тебя видели с ней на нашем озерце.

– Это правда, – как-то странно посмотрел на неё Ратмир. – Она была там с братом, и он тонул. Я вытащил его из озера, спас ему жизнь. Теперь они тоже иногда приходят на это озеро. И очень благодарны мне за спасение её братца.

– Во-от как, – протянула Мирослава, нутром чуя, что Ратмир чего-то недоговаривает. – Но почему ты мне сразу не рассказал об этом чудесном спасении? Мы могли бы потом позвать их всех к нам в гости. Или самим можно было сходить – навестить их…

– Не посчитал нужным, – коротко пояснил Ратмир и, устремив на неё пристальный взгляд, добавил: – Ты ведь тоже мне не обо всём рассказываешь, милая.

– Ну, да… – как-то натужно улыбнулась она. – Не всегда получается…

– Вот видишь, – пожал он плечами и, допив медовуху из серебряной чаши, поднялся из-за стола. – Я сегодня пойду спать на сеновал. Не жди меня.

– На сеновал?! – ахнула Мирослава и схватилась обеими руками за щёки. – Что так, Ратмирушка? А можно и мне с тобой? Вместе на звёзды полюбуемся. Вон сегодня ночь какая – луна серпиком.

– Нет, милая. Мне нужно побыть одному и подумать. И вообще… – Ратмир приостановился у самой двери: – Скорее всего, завтра съеду я от тебя, Мирослава. В монастыре такие дела закрутились, что мне там нужнее быть. Похоже, что дело близится к концу…

– Как съедешь? – упавшим голосом спросила сразу побледневшая женщина и без сил опустилась на лавку. – А как же я, Ратмир? Как же я буду без тебя?

Скоморох внимательно посмотрел на неё и негромко ответил:

– Ну, раньше же ты жила как-то без меня…

– Это всё из-за неё! Из-за этой девчонки Ольги!!! – некрасиво, по-бабьи, вдруг скривив рот, запричитала Мирослава. – Я же сразу почувствовала, что с тобой что-то не то вот уже который день. Окстись, Ратмир, ей же всего шестнадцать лет!

Ратмир чуть прищуренными глазами посмотрел на женщину и, молча, шагнул за порог. Мирослава опустила голову на стол и горько зарыдала.

Ратмир дошёл до конюшни и поискал глазами лестницу на сеновал.

– Если ты, барин, ищешь лестницу на чердак, то она вон там, – неожиданно рядом с ним появился помощник конюха Фёдор и указал рукой куда-то в угол постройки.

– Спасибо, – просто ответил скоморох. – Скажи, чтобы меня до обеда никто не беспокоил.

– Хорошо, барин, скажу, – неожиданно улыбнулся Фёдор, провожая взглядом поднимавшегося по лестнице на сеновал скомороха.

Так и вышло. Никто скомороха до обеда не беспокоил. Когда он спустился с сеновала, то сразу почувствовал, что атмосфера вокруг него как-то изменилась. Холопы пробегали мимо с хмурыми лицами, ключница Степанида тут же опустила голову и, сделав вид, что не заметила его, нырнула в погреб. Бабы, набиравшие воду из глубокого колодца, перешёптываясь, без обычных улыбок осуждающе смотрели ему прямо в глаза…

Ратмир вошёл в терем, где его встретила тишина. На столе в трапезной стояли тарелки с едой, накрытые рушниками. Он поднялся в опочивальню за своими вещами. У окна на лавке сидела бледная, заплаканная Мирослава.

– Не сердись на меня, милая, – вздохнул Ратмир. – Я же сразу предупредил тебя, что ничего не стану обещать. И что рано или поздно покину тебя…

– Но так скоро… – прошептала потерянным голосом женщина.

– Ничего не могу поделать, – развёл он руками. – А обманывать тебя не хочу.

– Молодостью и красотой она околдовала тебя…

На это Ратмир ничего не ответил. Он достал из-под лавки котомку и сундучок. Внезапно скоморох заметил свежие царапины на замке:

– Ты хотела открыть мой сундучок?

– Хотела, – просто кивнула она. – Мне очень нужно было узнать – кто ты и чем ты занимаешься…

– Зачем? – поднял брови Ратмир, удивлённый тем, что она не стала отпираться.

– Затем, что мне это очень нужно знать и сейчас тоже.

– Я тебе уже всё сказал в тот раз, – пожал плечами Ратмир и направился с вещами к выходу.

– Тебе грозит смертельная опасность, Ратмир, – вдруг ему в спину громко произнесла Мирослава.

Он остановился, обернулся: – И ты знаешь откуда?

Она отрицательно покачала головой. Ратмир хмыкнул и вновь шагнул в сторону выхода.

– Я буду очень скучать по тебе, Ратмирушка! – внезапно жалобно воскликнула она и торопливо продолжила. – Я буду ждать тебя, сокол мой ясный, всегда буду ждать… А можно мне иногда приходить по утрам на то озерцо? Ты же будешь туда ходить гимнастические упражнения делать? Я только со стороны буду на тебя смотреть и любоваться. Не буду подходить, беспокоить тебя…Можно, Ратмирушка?!

– Как хочешь, – пожал плечами скоморох и шагнул за дверь.


Глава 8


Ратмир приторочил сундучок позади седла. Сделал то же самое с котомкой, и в этот момент послышался приближавшийся топот копыт. Кто-то изо всех сил забарабанил в добротные деревянные ворота и взволновано прокричал знакомым голосом:

– Тут ли живёт Ратмир?! Ему нужно немедля скакать в монастырь. Матушка игуменья его зовёт скорее…

Стражник на воротах торопливо стал отпирать засов. В распахнутые ворота влетел на взмыленном коне стражник монастыря Прохор. Завидев Ратмира, он стал гарцевать вокруг него, размахивая рукой с зажатым в ней кнутом: – Ратмир, поспешай! Никитка удумал руки на себя наложить… Вовремя из петли вынули… Матушка тебя скорее кличет!..

На террасу выскочила Мирослава и взволновано прижала руки к груди.

Ратмир посмотрел на солнце и растерянно покачал головой: – Но я не могу прямо сейчас. Скажи ей, что я обязательно буду, но попозже.

– Как это попозже?! А вдруг он помрёт в одночасье? Зря игуменья торопить не будет. Давай быстрее, поехали, Ратмир! – стал торопить его Прохор.

На лице Ратмира проявилась сильнейшая досада. Он потерянно обвёл вокруг себя взглядом и неожиданно подозвал к себе Фёдора. Отвёл его в сторону и что-то быстро зашептал. Фёдор выслушал скомороха с невозмутимым лицом и кивнул. Тогда Ратмир с видимым облегчением вскочил на лошадь и вместе с Прохором ускакал в сторону монастыря. Мирослава, закусив нижнюю губу до крови, проводила его долгим взглядом. Затем жестом подозвала к себе Фёдора:

– Что тебе сказал Ратмир?

– Сказал, боярыня, что забыл на конюшне свой кафтан и чтобы я его принёс ему на озеро завтра поутру, – глядя прямо в глаза Мирославе, почтительным тоном ответил тот.

– Забыл кафтан? – с подозрением посмотрела на Фёдора боярыня. – И это всё? Ну, ладно. Мне сейчас нужно срочно уехать в Москву. Как только я вернусь, тут же принеси мне тот кафтан. Я сама его завтра отдам ему.

– Как велишь, боярыня, – поклонился ей помощник конюха, и легкая усмешка скользнула по его губам.


Не прошло и получаса, как Ратмир и Прохор пересекли на лошадях крепкие ворота Девичьего монастыря.

Навстречу к ним уже спешила матушка Евникия:

– Сюда, сюда. Скорее Ратмир! – она подхватила его под локоть и буквально потащила за собой в подклеть своего терема. Здесь у двери стояли двое стражников с грозными лицами и саблями наперевес. Они пропустили игуменью со скоморохом и вновь прикрыли собой дверь в подклеть.

В полумраке небольшого помещения с низким шатровым потолком Ратмир увидел в углу топчан, на котором кто-то лежал на боку, поджав под себя ноги, и тихонько скулил, прячась под грязно-зелёным одеялом. Рядом со скулящим человеком сидела пожилая, крепкая на вид монашка, которая тут же вскочила на ноги при виде входящих игуменьи и скомороха.

– Всё, Дарья, оставь нас пока, да на улице подожди, – махнула ей рукой игуменья и, склонившись над топчаном, легонько прикоснулась к лежавшему под одеялом человеку:

– Никитушка, смотри, кто пришёл?

– Н-не-нет…н-не н-надо….Н-не х-хочу н-никого – в-видеть… – проскулил тот, зарываясь ещё больше в одеяло.

– Подожди, матушка Евникия, – Ратмир чуть отодвинул игуменью в сторону и одним взмахом руки сорвал одеяло с Никитки.

– А-а-а-а! – завизжал тот от страха, завертевшись на топчане как уж на сковородке. Игуменья схватилась за голову, с ужасом наблюдая за происходящим.

Ратмир схватил визжащего певчего за плечи и прижал его к топчану:

– Смотри на меня, Никитка! – негромко произнёс он каким-то особым, глуховатым, умиротворяющим голосом. – Смотри мне в глаза, смотри мне в глаза…Хочешь сайку с изюмом – смотри мне в глаза…

– Х-хочу с-сайку, – продолжая чуть подвизгивать, неожиданно прохрипел разлохмаченный певчий.

– Матушка, принеси Никитке сайку с изюмом или сразу две, – громко обратился скоморох к игуменье, не сводя глаз с распростёртого на топчане молодого мужчины. – А ты, Никитка, прекращай верещать и ответь мне только – в петлю, отчего вдруг полез?

Бледное лицо певчего покрылось испариной и он, кинув по сторонам испуганный взгляд, прошептал: – Так он же велел.

– Кто велел тебе лезть в петлю? – тем же странным успокаивающим голосом спросил скоморох.

– Как – кто? – искренне удивился Никитка и ещё тише шепнул: – Нечистый же и велел… А где саечка, дяденька?

– Где сайка, матушка? Я же просил принести сюда две сайки! – раздражённо посмотрел на стоявшую истуканом игуменью Ратмир

– Ох, а я-то подумала, что ты просто так это сказал, Ратмир. Сейчас, сейчас принесут сайки, – захлопотала игуменья и, выскочив из подклети на мгновение, тут же вернулась и встала у стенки, не сводя глаз с присутствующих. Буквально через пару минут чья-то рука протянула через дверной проём две душистые, мягкие сайки с изюмом.