– Хорошо, езжайте, моя повозка поедет за вами, – кивнула ему женщина и, прикрыв дверцу повозки, откинулась на спинку сиденья.

Ратмир взглянул на свою соседку. Та неожиданно побледнела и её начала бить мелкая дрожь. Она с усилием улыбнулась ему и пожала плечами:

– Знобить меня что-то начало…

– Так и до нервной горячки дело может дойти. Это у тебя от пережитого сейчас страха, – озабоченно произнёс Ратмир и, взяв её руки в свои ладони, стал растирать.

– Д-да, б-б-лагодарю, – чуть стуча зубами, прошептала женщина. – М-мне уже л-лучше. Сейчас п-приедем… с-сразу чаю г-горячего…

– Нет, сударыня, не чай тут нужен. А чарка хорошего рома или уж водки, если рома нет, – усмехнулся Ратмир, продолжая растирать её холодные ладони. Потом он поднёс их к своим губам и попытался согреть своим дыханием. В какой-то момент, подняв на неё свои глаза, он увидел, что она смотрит на него взглядом, полным изумления и восхищения.

– Иди ко мне, – шепнул Ратмир и, притянув к себе женщину за руки, уверенно обнял её и добавил: – Так ты быстрее согреешься и безо всякого рома, – он прильнул губами к её полуоткрытому рту и, почувствовав, как женщина слабо попыталась отстраниться от него, ещё крепче сжал её в своих объятиях…

Повозка остановилась неожиданно, и кучер постучал обратным концом кнута по стенке повозки:

– Приехали, матушка Мирослава…

Женщина вздрогнула и, откинув голову назад, приоткрыла глаза и посмотрела в глаза Ратмиру растерянным взглядом:

– Не знаю, кого мне благодарить – Бога или дьявола за то, что послал мне тебя…Сегодня ты спас мою жизнь, но взамен, похоже, забираешь душу, – она глубоко вздохнула и, нехотя отстранившись от Ратмира, выглянула в оконце повозки. Женщина крикнула слабым голосом сопровождавшим их ратникам: – Скажите монастырским стражникам, пусть идут, смотрят на него, да скорее бумагу отписывают. Меня они хорошо знают, поэтому проволочек не будет.

Через короткое время ратники получили требуемую записку и подъехали к повозке. Из приоткрытой двери к ним выглянул Ратмир и улыбнулся.

– Ну, бывай, брат! Уверен, что боярыня тебя от души отблагодарит, – помахал ему рукой Ивашка. Второй ратник усмехнулся и оба направили своих лошадей обратно в Москву.

– Не забудьте только моим сообщить, что меня пока не будет в городе! – крикнул Ратмир им вслед.

– Не боись, не забудем, – откликнулся Ивашка и что-то тихо сказал своему напарнику. Они оба громко рассмеялись.

– Поезжай теперь домой, Прохор, – приказала женщина кучеру и прикрыла дверцу повозки. Ратмир, молча, вновь привлёк её к себе, и, сжав рукой её полную грудь, прильнул к губам женщины долгим поцелуем.

– Погоди, милый…погоди, – задыхаясь, прошептала женщина. – Сейчас в терем….доберёмся в терем только….

Повозка въехала на небольшое, засаженное цветами и кустарниками подворье богатого терема.

– Господи, а зовут-то тебя как? – опомнилась вдруг женщина, помогая хромающему Ратмиру подняться по недавно вырубленным деревянным ступенькам крыльца.

– Ратмир я, – морщась от боли, ответил Ратмир и усмехнулся: – А тебя, я слышал, Мирославой кличут.

– Да, Мирослава я…

Они поднялись на крыльцо и дверь за ними захлопнулась. Немногочисленная челядь понимающе переглянулась и тихо разошлась по своим местам.

– Где твоя опочивальня? – спросил, возбуждённо дыша, Ратмир, обнимая женщину и обжигая ей шею своим горячим дыханием.

– Т-там, там…наверху… н-на втором этаже, – прошептала она, чувствуя, как у неё слабеют ноги и всё её тело пронзает страстное желание. Она, не помня себя, стала лихорадочно стаскивать с Ратмира кафтан.

– Я не дойду сейчас до второго этажа, – простонал он, почувствовав, как её нежная, прохладная рука залезла к нему под рубаху и стала опускаться к низу живота.

– Я тоже, – выдохнула она и тихо ахнула, когда он одним рывком опустил у неё на груди лиф платья и впился горячими, сухими губами в обнажённое округлое плечо…

Ратмир кинул кафтан на деревянный пол и, бережно опустив на него цеплявшуюся за его плечи женщину, быстро сорвал с неё платье.

– М-м-м, – закусив губу, только простонала она и, изогнув спину, откинула голову назад и с извечной, инстинктивной женской готовностью раздвинула бёдра, с неизъяснимым блаженством принимая на себя всю тяжесть мужского тела…


– Да уж, матушка Мирослава, сильна ты в любовных утехах, – спустя час усмехнулся лежавший на спине Ратмир и ласково провёл ладонью по шелковистым волосам Мирославы, положившей ему голову на грудь. – Я-то думал, что меня уже нечем удивить в этих делах, но тебе это удалось.

– Не смущай меня, Ратмир, – тихонько засмеялась женщина. – Я сама такого удальца впервые встречаю. От баб у тебя, видать, отбою нет.

– У меня-то да, – улыбнулся Ратмир. – А у тебя?

– Мне похвастаться тут нечем, – Мирослава приподнялась на локте и, влюблено разглядывая лицо молодого мужчины, провела указательным пальцем по его красивым губам. – У меня был только муж. Он-то меня всему и выучил. А теперь вот ты появился. Только боюсь, что ненадолго…

– Это ещё почему? – удивлённо приподнял брови Ратмир.

– Да вижу я, что ты много моложе меня, – вздохнула Мирослава и нежно прикоснулась своими губами к его крепкой шее.

– Ну, несколько годков большой разницы не играют, – вновь улыбнулся Ратмир и опять притянул женщину к себе. – Иди же ко мне, – и добавил: – Есть бабы, которые с годами только слаще становятся. Как тот заморский коньяк. Так ведь, милая?

– Наверное… – нерешительно ответила она и, закрыв глаза, позволила себе вновь утонуть в страстных объятиях неожиданного возлюбленного.


Глава 13


– Да как же ты, дурень, посмел не подчиниться моему приказу?! – фальцетом закричал дьяк Лаврентий и ударил кулаком по столу. – Я же тебя за это на месяц в штрафную упеку! Что я тебе приказал три часа назад?!

– Доставить скомороха к стражникам Девичьего монастыря и взять с них расписку, – опустив голову, глухо произнёс один из ратников, сопровождавших Ратмира в Девичий монастырь. – Так мы же не знали, что там эта баба появится.

– И что – баба появилась?! Ваше дело было скомороха сдать на руки стражникам! – опять стукнул кулаком по столу дьяк Лаврентий.

– Так он возьми, да и сам поскачи её спасать… – попытался возразить ему ратник.

– А вы куда смотрели, бестолковые? Эх, что с вас взять! – махнул на него рукой дьяк Лаврентий. – Сделанного уже не воротишь. Баба-то хоть кто такая? А то сейчас возвернётесь и доставите его в монастырь как положено.

– Стражники монастыря, когда расписку сочиняли, то с очень большим уважением к ней обращались. Называли боярыней Мирославой Кольчуговой, – обрадовавшись уже снисходительному тону дьяка, зачастил ратник.

– Да погоди ты, не тренди так часто, – недовольно поморщился тот и, покачав головой, подумал: «Сама боярыня Кольчугова! Вот ведь незадача! У этой просто так скомороха не заберёшь. Папанька-то ейный, боярин Авдей Анисимов, до сих пор при дворе в почёте. А уж про мужа покойного я и вовсе молчу. До сих пор тут свою дипломатию разводил бы, если бы пять лет назад его в Турции не убили…»

Дьяк Лаврентий вздохнул и махнул рукой ратнику: – Пошёл вон, собачий сын. В штрафную на три дня.

– Понял. Прости, дьяк Лаврентий, – опять глухо произнёс тот и пошёл к выходу.

– Бог простит, – пробормотал дьяк и присев на лавку, подпёр голову рукой: «Ну, то, что вдовушка на него свой глаз положила – это понятно – хорош, чертяка, не отнять. Да и обходиться с бабским сословием умеет. А вот то, что он не так прост, как кажется – это я нутром чую. Глаз да глаз теперь за ним нужен. Придётся своих людей подключать, кого-то из них на кольчуговское подворье пристраивать. Убийц этих рясоформниц он, скорее всего, найдёт. Сыскные навыки у него отменные, не то, что у моих остолопов. Мне бы его в свой приказ… Да только вначале его самого не мешало бы прощупать как следует. Мнится мне, что не просто так он со своей шайкой-лейкой здесь, в Москве околачивается…»

Дьяк потянулся к столу и, взяв с него серебряный колокольчик, быстро позвонил. В комнату тут же заглянул молодой, с короткой бородкой ратник.

– Пришли-ка ко мне сюда Порфирия, – приказал дьяк и опять откинулся спиной к деревянной стене из хорошо ошкуренных брёвен.


– Вот эта мазь, что я тебе говорила, Ратмир, – женщина показала скомороху холодную, покрывшуюся испариной глиняную чашу с крышкой, только что принесённую холопкой с ледника.

Ратмир в одной белой, исподней рубахе сидел на широкой с балдахином кровати на пуховой, подбитой светло-коричневым атласом перине, среди вышитых витиеватым узором пышных подушек. Он озабоченно рассматривал огромный кровоподтёк на своём правом бедре. Багрово-синяя припухлость по передне-боковой поверхности бедра угрожающе увеличивалась чуть ли не на глазах. Он, морщась, пощупал её и покачал головой:

– Кость, похоже, цела… Уже хорошо… Что там говоришь за мазь у тебя? – он поднял голову и посмотрел на Мирославу, протягивавшую ему чашу с мазью, предварительно сняв с неё крышку. Сквозь её длинную, кисейную исподнюю рубаху заманчиво просвечивали пышные округлости зрелого женского тела. Ратмир вздохнул и, взяв из её рук чашку, поднёс к лицу и понюхал. Глаза его удивлённо округлились:

– Очень даже недурно! Откуда у тебя эта мазь? Кто делал? – Ратмир аккуратно зачерпнул кончиками пальцев желтовато-кремовую холодную массу и стал бережно и медленно покрывать ею область кровоподтёка.

– Это я делаю сама, – улыбнулась женщина и, присев на краешек большой кровати, с нежностью стала всматриваться в морщащееся от боли лицо молодого мужчины.

– Ты?! Откуда знаешь рецепт?

– Муж мой покойный был по дипломатической части. И мы с ним более пяти лет прожили в Индии. Там я и научилась у местных лекарей, – просто ответила Мирослава.

Ратмир внимательно посмотрел на неё:

– Так тогдашний посланник царя в Индию Иван Кольчугов был твоим супругом?