Ратмир в маске Арлекино продолжал петь. От его внимания не ускользнула эта маленькая сценка. В этот момент из-за колонны показалась фигурка Елены в костюме скомороха. Она запела нежным, высоким голосом в унисон с Ратмиром. На глазах у многих женщин и некоторых мужчин заблестели слёзы.

Сидевшие вместе за праздничным столом бояре Усов Семён Иванович и Пешков Антон Спиридонович переглянулись.

– Наш пострел везде поспел, – тихо произнёс Семён Иванович, чуть склонившись в сторону боярина Пешкова. – Я-то вначале сомневался, но, увидев эту карлицу с рыжим великаном, вспомнил, что это его люди. Ты им помог сюда попасть?

– Ратмир ко мне не обращался, – покачал головой тот.

– Хм, интересное дело… Каким же макаром они здесь очутились? – удивлённо поползли вверх брови боярина Усова.

Песня закончилась, но неожиданно для всех посланник папы попросил повторить её. Исполняя её вместе с Еленой повторно, Ратмир вдруг обратил внимание, каким цепким, жадным взглядом смотрит на красавца Антонио царица, и понял, что этот взгляд ему совсем не нравится. Ратмир стал быстро соображать, как ему предупредить Антонио. И во время небольшого музыкального проигрыша на гитаре он отрывисто бросил Елене: «Сейчас я допою, а ты бегом переоденься в женское». Елена вскинула на него удивлённый взгляд, но кивнула и, красиво раскланявшись, исчезла за колонной.

Ратмир немного потянул с проигрышем, закончив петь в одиночестве. Затем вновь поклонился и обратился к царю Ивану Чётвёртому своим кукольным, деревянным голосом:

– Великий государь, вот все здесь видели, как танцуют танцы на Руси. А не покажут ли наши гости, как танцуют ныне в чужестранной Италии? А мы с нашим большим удовольствием помогли бы им.

– Хм, почему бы и нет, – усмехнувшись, пожал плечами царь Иван Четвёртый. – Пусть покажут, коли захотят.

Высокие гости, которым толмач Алёшка тут же всё переводил, оживились, с недоумением глядя то на царя, то на скомороха.

– Если он предложит танцевать Bizzaria d' Amore, значит что-то хочет мне сказать, – прикрыв рот ладонью, быстро прошептал Антонио в сторону посланника папы и, широко улыбнувшись, громко спросил по-русски:

– А какой танец ты нам предлагаешь станцевать, скоморох?

– Самый любимый танец в Италии – Bizzaria d’ Amore,. – деревянным голосом произнёс Ратмир и махнул рукой Василию и Теодорке. Те быстро забежали за колонну и выбежали оттуда с флейтой и маленьким барабаном. Следом за ними из-за колонны показалась Елена в нарядном платье и подколотыми вверх волосами, украшенными маленькими розочками.

– Графиня, прошу вас составить мне пару, – поднимаясь с широкой лавки, накрытой тёмно-вишнёвым бархатом, произнёс Антонио и протянул молодой женщине руку. Та пожала плечами и с озорной улыбкой вскочила со своего места. Посланник папы римского довольно улыбнулся, сложив ладони на животе.

Далее Ратмир встал напротив Елены, а Антонио в линию с ним – напротив графини Терницкой. Ратмир сделал знак правой рукой, и зазвучала флейта. К ней присоединился барабан. Танцевавшие дамы и кавалеры вначале поклоном на одно колено поприветствовали друг друга, а затем, чуть подпрыгивая на каждом шагу, стали выполнять незамысловатые па. Присутствующие в зале замолчали, с интересом наблюдая за танцем. В какой-то момент Ратмир с Антонио оказались в паре.

– Царица с тебя глаз не сводит. Может всё плохо кончиться, – негромко прошептал Ратмир. Его лица не было видно из-за маски.

– Я уже почувствовал это, – задержав руку возле рта, быстро отозвался Антонио

– Здесь очень любят сажать любовников на кол.

– И это мне известно. Что предлагаешь?

– Только одно. Она не выносит противоестественный блуд. Могу подыграть, – серые глаза Ратмира в маске были серьёзны и тревожны.

– Эх, прощай моя репутация! Давай, – шёпотом отозвался красавец Антонио, убедившись в этот момент, что мрачно-пристальный взгляд царицы, действительно, опять нацелен именно на него.

– Тебе начинать, – усмехнулся в маске Ратмир.

Антонио обречённо вздохнул и начал изображать пробуждающийся интерес к стройному скомороху. Он сделал несколько якобы шутливых попыток заглянуть под его маску, одновременно как бы случайно дотрагиваясь руками до его рук, спины и бёдер. Ратмир, в свою очередь, стал изображать беспокойство и недоумение.

– Гляди-ка, а этот итальяшка-то, похоже, ещё тот фрукт! – с изумлением глядя на танцующих, произнёс боярин Пешков.

– Вот тебе и фунт изюму! – вторя ему, усмехнулся боярин Усов. – Я всегда говорил, что эти иноземные гости ничему хорошему не обучены. Толку от них ни на грош. Одни танцы, да песенки, да разврат на уме. Тьфу!

– Как Ратмир-то это терпит?! – тихо возмутился боярин Пешков. – Я на его месте уже давно бы этому поганому итальяшке по зенкам вдарил бы.

Шёпот и смешки побежали по залу. Приглашённые, изумлённо переглядываясь, перешёптывались между собой. Теодорка с Василием продолжали машинально наигрывать мелодию. Елена с невозмутимым лицом продолжала выделывать па, изредка поглядывая на графиню Терницкую. Последняя, раскрасневшись от едва сдерживаемого смеха, также старательно выполняла танцевальные фигуры, стараясь не смотреть на танцующих мужчин. Лицо посланника папы римского было каменным.

Ратмир повернулся в пируэте и кинул быстрый взгляд на царицу. Та сидела, поджав губы. Её лицо выражало такое отвращение, что у Ратмира не осталось никаких сомнений в том, что весь этот спектакль сейчас они с Антонио разыграли не зря. На лице царя при этом отображалась целая палитра эмоций – от изумления, брезгливости до беспокойства и нерешительности.

– Просьба к тебе, Антонио, – поворачиваясь в пируэте, тихо произнёс по-итальянски Ратмир. – Пусть помощник спросит разрешения для меня у Учителя на исполнение главного для меня дела. Учитель знает, о чём речь. Я ведь теперь так близок к цели.

– Я обязательно передам, брат, – в поклоне ответил Антонио.

– Вижу, что царице уже не до тебя, – усмехнулся под маской Ратмир.

– Благодарю, брат, – шепнул Антонио Ратмиру напоследок и, отскочив в сторону на заключительном па, послал ему воздушный поцелуй. Ратмир жестом отправил этот поцелуй в сторону графини Терницкой и, раскланявшись, ушёл за колонну, где его уже ждали все скоморохи вместе с Басманным.

Пир продолжался. Царица сидела с угрюмым выражением лица и старательно избегала смотреть на высоких гостей из Италии, увлечённо переговаривавшихся на мелодичном итальянском языке. Пригубив хрустальный бокал с наливкой, она уставила свой мрачный взгляд в другой угол палаты, где за столами расположились бояре.

Внезапно какая-то мысль сверкнула в её тёмных глазах и она, резко склонившись головой к плечу царя, что-то негромко начала говорить. Великий государь вначале слушал её с полнейшим безразличием, но затем его лицо вначале налилось краской от гнева. Ещё через несколько мгновений выражение гнева сменилось озадаченностью, после чего глаза его прищурились и губы растянулись в хищной улыбке…

– Быстро, быстро взяли свои котомки и за дверь! – тихим недовольным голосом скомандовал скоморохам Басманный и сочувственно посмотрел на Ратмира. – Да, брат, досталось тебе от этого поганца. Ну, молодца, что вытерпел, а то не миновать бы политического скандалу. Нам сейчас только этого не доставало.

Скоморохи под его командованием, молча, цепочкой быстро вышли в узкий коридор и направились в свою комнатёнку. Неожиданно дверь, из которой они только что вышли, опять распахнулась, и в дверном проёме показалась коренастая фигура Малюты Скуратова:

– Эй, скоморохи, стоять! – рявкнул он, держа в руке наполненный водкой серебряный кубок.

Скоморохи встали, лицо Ратмира побледнело под маской. Опричник быстро нагнал их.

– Держи, скоморох, это тебе, – неожиданно Малюта Скуратов протянул Ратмиру отливающий серебром в отсвете горящих свечей кубок. – Великий государь тебе посылает холодной водочки прямо со своего стола. Сказал, что молодец, что не дал итальяшке возможности допустить скандал.

– Так я сейчас не выпью, – кукольно-деревянным голосом ответил Ратмир, опустив глаза и не торопясь брать кубок. – Вдруг опять позовут петь, а мне холодное для горла очень некстати.

– Эх, дурашка ты, скоморох! Радуйся, что живым оттуда вышел. Больше тебя уже точно туда не позовут. А вот маску свою мне отдай. Царь веселиться надумал, – Скуратов потянулся было другой рукой к его лицу, но Ратмир ловко увернулся и схватился обеими руками за маску.

– Не могу тебе эту отдать, – кукольным голосом запричитал он. – Клеена она у меня прямо на лицо, отдирать больно, только отмачивать. Давай я тебе другую дам – поновее и почище. Василий, скорее достань из котомки белую с красным маску.

– Ну, ладно, – пожал плечами Малюта Скуратов, продолжая держать в правой руке полный серебряный кубок. – Давай другую, только поскорее. А кубок этот забери.

– Так как же мне его потом вернуть царю? – не поднимая глаз, спросил тем же голосом Ратмир, протягивая Малюте красивую итальянскую карнавальную маску. Взамен он взял протянутый тяжёлый кубок с царскими вензелями.

– А и не нужно тебе кубок возвращать. Это щедрый дар тебе от нашего кормильца, – усмехнулся Малюта.

– Низкий поклон Великому государю, – поклонился Ратмир в пояс Малюте Скуратову и, как бы между прочим спросил: – А что собирается Великий царь делать с этой маской?

– А это уже не твоего ума дело, – неожиданно раздражённо ответил тот, но нехотя пояснил: – Хотя, какая теперь разница. Сейчас наш кормилец кое-кого из бояр уму-разуму будет учить. Из тех, кто больше всех плевался, глядя на то, как ты унижение принимал от этого итальяшки. Сам теперь в маске скомороха просидит сегодня всю трапезу.

Ратмир опять побледнел под маской, но промолчал. Скоморохи зашли в свою комнатушку и тихо расселись по лавкам.

– Я же не знал, что так получится, – неожиданно произнёс Ратмир и прижал руки к маске на лице.

– Невозможно всё угадать, Ратмир. Глядишь, обойдётся, – присел рядом с ним старик Никифор и прикрикнул на остальных: – Что зенки-то вылупили?! Ешьте, давайте, да пейте. Пока до постоялого двора доедем – успеем сто раз изголодаться.