— Бог мой, — простонал Роберт, — ты такая тугая и горячая… Я не продержусь и минуты.

О чем это он? Я наслаждалась дивными новыми ощущениями. Чувствовала, как пульсирует внутри жизнь, как бешено бьется его пульс в глубине, как содрогается надо мной напряженное тело. Роберт замер, стиснул зубы, и капельки пота выступили у него на лбу. Я, не отрываясь, смотрела на искаженное судорогой лицо, заострившиеся скулы, почти сердито нахмуренные брови. Он словно боролся с собой, не на жизнь, а на смерть. Я облизала губы и чуть шевельнулась, устраиваясь поудобнее.

— Господи… — прохрипел Роберт, и его сдержанность разбилась вдребезги.

Глубоко, сильно, мощно. Извечное мужское стремление наполнять, подчинять и властвовать. Примитивно, дико, великолепно. Я инстинктивно подстроилась под его ритм: где нужно — выгибалась навстречу, а в какие-то моменты полностью расслаблялась. Не закрывая глаза ни на секунду, я сходила с ума от его вида, возбуждения, ярости. Слизывала капельки пота с его лица, шеи, пыталась поймать губы. Впивалась ногтями в спину, ягодицы, цеплялась за плечи. Ритм движений сбился. Выпады стали более судорожными, беспорядочными. Я напряглась и замерла, прислушиваясь к мощной волне чего-то жаркого, необычного, накатывающего словно неуправляемый прилив и остановившегося на пике. Я растерялась, никогда ранее не сталкиваясь ни с чем подобным. Роберт заметил мою растерянность, опустил руку вниз и, не прерывая движений, дотронулся до какой-то точки. И сразу же волна накрыла меня с головой. Я изогнулась, забилась всем телом, впилась пальцами в простыню, судорожно комкая ее, и с удивлением услышала собственный тонкий жалобный крик. Роберт на мгновенье застыл, сильно сжал мои бедра и упал сверху, со звериным рычанием изливаясь в меня.

Первое время в спальне слышно было лишь тяжелое хриплое дыхание. Я, как иссушенная земля, впитала его живительную влагу. Я была пуста внутри и снаружи, а сейчас наполнилась жизнью. Как хорошо… Свернувшись калачиком, обнимая себя руками, чувствовала странное успокоение и счастье. В голове было пусто. Ни одной мысли, ни единого сожаления, ни единого намека на угрызения совести. Ничего. Это всегда так? Я теперь падшая женщина?

Немного придя в себя, я повернулась и посмотрела на Роберта. Он лежал на боку, глубоко дыша, и внимательно рассматривал меня сквозь полуопущенные веки.

— Ты страстная женщина, герцогиня, — были его первые слова, — твои многочисленные любовники многому тебя научили.

Сердце сжалось от боли. Я ждала слов любви? Восхищения? Нежности? Как всегда, ошиблась. Почему я думала, что акт любви изменит Роберта? Медленно сев на кровати, попыталась отыскать простыню, чтобы прикрыться.

— И я опять тебя хочу, — хрипло добавил он, и мои глаза невольно опустились вниз, уткнувшись в очевидное подтверждение его слов.

— Извини. Был уговор на один раз, мистер Вайтер. Свою часть уговора я выполнила, теперь твоя очередь.

— Не волнуйся за своего мальчика, — хмыкнул мужчина, — я не убью его. В этот раз. Если ты будешь так просить… А вот еще одна индульгенция ему не помешает.

И вдруг я улыбнулась и откинулась на подушки. Мой мозг сошел с ума! Все обидные слова Роберта он почему-то, по только ему понятному признаку, трансформировал в любящие. Внутри себя я услышала: «Умоляю, не уходи. Останься еще на чуть-чуть. Я не смог полностью насытиться тобой».

Мои глаза блеснули озорством. Я наклонилась к Роберту, мои пальцы пробежали по груди, животу, остановились на бедрах, близко-близко от паха, и там замерли, перебирая жесткие волоски.

— Только теперь, сэр, вы позволите мне все тщательно рассмотреть и потрогать, — прошептала победно.

— О боже! — простонал мужчина, переворачиваясь на спину. — Дай мне силы!

И опять танец двух тел на простынях. Бесстыдные ласки и горячий шёпот, глубокие умелые поцелуи. И теперь уже знакомая волна, накатывающая и сметающая все на своем пути.

Потом… Роберт заснул сразу же, словно провалился в бездонный омут. Успел только обхватить меня за талию и крепко прижать к своему телу. Я тоже уплывала в сон, но вовремя взяла себя в руки.

Потом придет раскаянье, угрызения совести, возможно слезы. А сейчас… Я смотрела на расслабленное лицо мужчины, лежащего рядом, и словно возвращалась на двенадцать лет назад, на побережье залива Торбей, в бухту Торки.

Черты лица Роберта разгладились, исчезли скорбные складки у рта, вертикальная морщина между бровей. Красивый молодой юноша лежал рядом со мной и чуть улыбался во сне. Сердце таяло от его улыбки. Я могла бы любоваться им бесконечно… Но мне нужно идти. Потихоньку, чтобы не разбудить, я убрала с талии тяжелую руку, перекатилась на край и бесшумно встала с кровати. Покачнулась. Ноги были словно ватные и почти не держали в вертикальном положении. Пришлось немного постоять, опираясь на спинку стула.

Одежда оказалась разбросанной по всей комнате. Медленно натянула на себя панталоны и нижнюю рубашку. Корсет свернула узлом, его надевать не буду, под пальто никто не увидит. Платье помялось, некоторые крючки были вырваны с мясом. Грустно улыбнулась, вспомнив, как его стягивали с меня. Шпильки искать смысла не было. Пальцами расчесала волосы и принялась заплетать косу, с любопытством осматриваясь. Когда я попала в спальню Роберта несколько часов назад, то почти ни на что не обратила внимание. А сейчас… Я увидела красивые современные часы с будильником, стоящие на полке. Старое потертое кресло (наверное, осталось от прежних хозяев). Оно очень гармонично смотрелось рядом с круглым журнальным столиком. На столе были в беспорядке разбросаны журналы технической тематики, вырванные из блокнота листки с записями, непонятными схемами, выкладками.

Вдруг я заметила небольшую деревянную шкатулку, одиноко стоящую на подоконнике. Любопытство заставило подойти и приподнять крышку. Шкатулка оказалась доверху набитой старыми, пожелтевшими клочками бумаги с одним единственным рисунком — распустившейся розой. Некоторые листки были относительно белыми, но с потертыми изгибами, некоторые с подпалинами и черными загнутыми краями. Я остолбенела. На глазах вдруг выступили слезы. Конечно, я узнала эти рисунки. Одно свидание — одна роза… «Неужели он до сих пор любит меня?!» — вдруг пришла в голову ошеломительная мысль. Словно солнце озарило комнату. Я быстро закрыла крышку и пошла на выход. Бросив последний взгляд на мирно спящего мужчину, выскользнула за дверь.

* * *

Я возвращалась в карете домой, куталась в пальто, а губы сами собой расплывались в улыбке. Словно шампанское гуляло в крови, взрываясь пузырьками, пенясь и искрясь. Я до краев была наполнена счастьем. Пьяна от восторга и изумления. Как же это прекрасно — заниматься любовью! Хотелось кричать, петь, выскочить на улицу, протянуть руки к солнцу, обнять мир. Вот о чем мне твердила Лили, вот что это такое — быть с мужчиной. Это не грех, это — радость. Светлая и чистая, как горный хрусталь. Почему же я раньше не испытывала этой жгучей потребности? Этого голода? Невыносимой жажды? «Может потому, что те многочисленные мужчины, с которыми я бы могла, но не захотела лечь в постель, не были Робертом?» — мелькнула сокровенная мысль. Непрошенная и будоражащая, она засела в голове и перевернула мироздание.

Что скрывать. Признайся хотя бы себе, Софи. Ты ведь любишь его. Любила тогда, двенадцать лет назад, любишь и сейчас. Ничего не изменилось. Наверное, тебе суждено всю жизнь любить одного-единственного мужчину. Проклятие это или дар Божий? Не знаю. А он? Сердце подсказывало: он тоже любит меня. Его обидные слова как занавес, скрывающий за собой истину. От меня, от себя, ото всех. Но я ничего не смогу сделать, Роберт сам должен найти ее в себе. Сам должен избавиться от разрушающей ненависти и злобы.

* * *

На следующий день я с ужасом и восторгом ожидала визита. Как юная дебютантка, впервые получившая приглашение на бал. Не дождалась. Боитесь, мистер Вайтер? Своих чувств? Прошлого? Будущего?

Внутренний голос шептал не переставая: «Одумайся. Ты же замужем. Что ты можешь ему предложить? Постыдный статус любовника герцогини? Опять ложь, обман, тайны?».

«Пусть, — отвечала я сама себе, — если захочет, буду любовницей, буду прятаться и унижаться. Все что угодно, только бы увидеть его еще раз». Настроение было замечательным. Даже странно, как может одно занятие любовью (я покраснела, вспоминая) перевернуть мир с ног на голову. Я с удовольствием позавтракала, понежилась в душистой ванне, поболтала с Мэри, пока та расчесывала мне волосы после купания. Даже обменялась несколькими шпильками с Максимилианом, самым заносчивым и важным дворецким в Лондоне. Мне вдруг понравилось его дразнить. Потом устроилась в кабинете и взялась за письма, их накопилось огромное количество.

После обеда от Стефана приехал посыльный с запиской «Нужно поговорить. Встречаемся в пять в ресторане «Савой».

Я пришла в ресторан, молодой человек уже ждал меня за столиком в отдельной кабинке. В глазах застыл молчаливый вопрос.

— Ты, наверное, уже знаешь, — начал он сразу после того, как мы поздоровались, — утром от мистера Вайтера пришли письменные извинения и отказ от дуэли.

— Я рада, — произнесла я, садясь напротив.

— Я не понимаю, что произошло, Софи, — Стефан серьезно смотрел на меня. — Это ты? Ты повлияла на Вайтера?

— Да, — скрывать смысла не было, — я поговорила с ним. Мы пришли к соглашению.

— Чего это тебе стоило? — задал вопрос юноша. — Я уверен, он что-то потребовал от тебя.

— Ничего, — ответила я твердо. — Стефан, я тебе клянусь, что я не сделала ничего такого, чего сама бы не хотела.

— Он не заставил тебя?…

— Нет, — я открыто смотрела в голубые пытливые глаза, — не беспокойся.