«Адель, ты многого не знаешь, — писала я ей в ответ, — я никогда их не прощу».

«Никогда — страшное слово, — отвечала она, — «никогда» сравнимо только со словом «смерть». Но пока ты жива, значит, есть надежда, только после смерти ее нет. Софи, милая моя сестренка, приезжай к нам в гости, вот увидишь, итальянское жаркое солнце растопит лед в твоей душе».

Маленькая оптимистка! Я тоже была такой в юности.

Мама переехала к Адели нянчиться с внуком, папа обитал в Англии. Я даже знала в лицо любовницу, которую он поселил в нашем лондонском доме. Иногда мы сталкивались в театре или на каком-нибудь балу. Страсть к путешествиям, выпивке, неуемность в развлечениях состарили его лицо и фигуру раньше времени. А ведь ему еще нет и пятидесяти.

Наш старый замок так и не отремонтировали, а деньги (я так думаю) уже кончаются. Что же будет делать виконт Нордвик, когда они окончательно иссякнут? Дочерей-то уже не осталось. Его проблемы меня не волновали. Когда мы случайно встречались, я холодно кивала и демонстративно отворачивалась. Я вычеркнула родителей из сердца, погасив дочерние долги (если они и существовали) замужеством с герцогом. А сестре ответила, что с застывшей душой проще жить, а солнце и жару с недавних пор я любить перестала.

* * *

— Мне нужно попасть в дом к маркизу Дорчестеру. Желательно поскорее, — как-то заявил Питер, кружа меня в вальсе на балу у лорда Фредерикса.

Я сосредоточенно перебирала в памяти пригласительные карточки, горой валяющиеся у меня в гостиной, ни на секунду не переставая при этом мило улыбаться.

— Маркиз нечасто устраивает приемы в своем особняке на Бедфорд-авеню, — ответила тихо. — Следующее мероприятие запланировано только через неделю. Маркиза пригласила меня на день рождения дочери.

— Подходит, — ответил Питер.

— Но там соберутся только женщины, — я чуть приподняла брови, — девочке исполняется пять лет. Будет немного странно, если я приду с тобой.

— Придумай что-нибудь, Софи, — улыбнулся плутовато Питер. — Маркиза подозревают в контрабанде оружия. Мне просто нужно узнать расположение комнат. Дальше я сам.

Я вздохнула. Конечно, придумаю, как всегда.

Наши отношения были идеальны. Питер вносил в мою скучную жизнь именно те взрывные эмоции, которых мне так не хватало. Азарт, нетерпение, поиски и ожидание схватки. Мы вместе расследовали пропажу бриллиантов у маркизы Гальберг. Искали среди элиты высшего света шантажиста семьи Десмин. Препятствовали неразумным дуэлям, которые так любила устраивать пустоголовая молодежь. Питер получил доступ в высший свет и пользовался этим для раскрытия преступлений. Ему стали поручать те задания, которые не могли расследовать другие сыщики. И вполне естественным итогом всего этого было его повышение до комиссара полиции.

«Любовь» продолжалась три года. К нашему союзу все привыкли, словно Питер и был мне настоящим мужем.

Но всему хорошему приходит конец.

В одно прекрасное весеннее утро мы с Питером сидели в кафе на Пикадилли и пили горячий шоколад. Питер был непривычно взбудоражен.

— Миледи, — произнес он, — после того, как я раскрыл с вашей помощью дело о шпионаже барона Арчибальда Клотса, я стал неимоверно популярен.

Питер улыбнулся.

— И все благодаря вам.

— Ах, — отмахнулась от благодарности, — я тогда и сама неплохо развлеклась. Помните, как я изо всех сил отвлекала его на балу у леди Гийом, пока вы обшаривали его карету? Наверное, он подумал, что я флиртую, те четыре танца и прогулка по парку меня вымотали. У меня потом неделю болели оттоптанные им ноги.

Мы весело рассмеялись.

— Что бы я без вас делал? — расслабленно произнес Питер, и я почуяла сожаление в его голосе.

— Рассказывайте, — лукаво склонила голову набок, — вы же пригласили меня на утреннюю чашку шоколада не просто так?

Мужчина тяжело вздохнул.

— Неделю назад скоропостижно скончался мистер Белеус, — и, видя мое непонимание, добавил: — Муж Луизы.

— Понятно, — ответила я прохладно.

— Когда закончится траур, а это будет не раньше чем через год, я смогу ухаживать за ней. Репутация моя должна быть безупречна…

Голос Питера был немного смущенным, но в глубине его слышались нотки с трудом сдерживаемого ликования.

— Бедный мистер Белеус, — укоризненно покачала я головой, улыбаясь, — не успел он отойти в мир иной, а вы уже строите планы по завоеванию его вдовы.

— Софи, — виновато произнес мужчина, — вы же знаете, как я люблю Луизу. И всегда любил.

— Знаю-знаю, — рассмеялась я, — и искренне желаю вам счастья. Наше соглашение было обоюдно выгодным, но оно подошло к концу.

Я вздохнула.

— Три года вы были рядом, развлекали меня, защищали от кавалеров, и я вам очень благодарна за это.

— Ну что вы! — Питер выглядел и радостным, и смущенным. — Благодаря вам я поднялся так высоко, стал комиссаром полиции, вы помогали мне…

— Хватит! — воскликнула я, нахмурившись. — А то утро превратится в вечер воспоминаний.

Я встала, раскрыла зонтик и решительно произнесла:

— Прощайте, мистер Дюбуа. Вы были хорошим партнером.

— Прощайте, Софи, — Питер тоже встал, — вы достойная женщина и прекрасный человек. Я всегда буду вспоминать о вас с теплотой и любовью.

«Еще немного и я расплачусь», — мелькнула мысль, и, чтобы окончательно не испортить свою репутацию надменной герцогини, развернулась и быстро пошла к карете. Долгие прощания не по мне. Сейчас нельзя давать воли ни сожалению, ни жалости к себе. Я знала, что рано или поздно нам придется расстаться. Знала, что он с детских лет пылко любит Луизу. Знала, что не смогу дать ему того, что сможет дать любящая женщина — дом, семью, детей. В моем сердце по-прежнему было холодно и пусто. Но эгоистичный бесенок, сидевший внутри, лукаво нашептывал, что Питер нашел свое счастье, скоро станет прекрасным мужем, отцом, а ты как была, так и останешься духовной нищенкой, которая только сублимирует любовные отношения.

* * *

Прошло два месяца. Питер перевелся в графство Оксфордшир, где жила его ненаглядная Луиза. Там, чтобы быть поближе к ней, он занял пост начальника полиции Кидлингтона. Я же опять осталась одна.

И теперь, стоя у окна и наблюдая за Лилией, кружащейся в вальсе с молодым человеком, я размышляла. Почти тридцать лет. Ни детей, ни семьи, ни увлечений. Даже собачонки и той нет. «А сюда ты пришла для того, чтобы выбрать нового любовника», — саркастически добавила и мысленно чертыхнулась. В последнее время меня все чаще мучают сомнения, неуверенность и страх. Что-то неправильно в моей жизни. Что-то пошло не так. Когда я свернула не туда? Неужели, тогда, когда предала свою любовь в восемнадцать лет? Когда струсила? Когда отвернулась от единственного человека, которого любила и отправила его на смерть? Я твердо знаю, что ни молитвами, ни пожертвованиями, ни благотворительностью я не смогу откупиться от Господней кары.

Десять лет ненависти и злости. На десять лет я отгородила себя ледяной стеной от родных и близких. Отец — жадный эгоист. Мама — предательница и трусиха. Даже Адель была виновата. Виновата в том, что вышла замуж по любви. Что приданое ей было выплачено из «моих», омытых слезами, денег. Я не общалась ни с кем. Только Лилия — единственный человек из прошлого. Того далекого прошлого, которое погребено под годами ожесточения.

Я смотрела на нее, свою дорогую любимую подругу, и видела, как она постепенно превращается в чудовище. У нее давно уже не улыбка, а язвительная усмешка, не шутки, а едкие остроты, не добродушный оптимизм, а тонко завуалированная грубость. «Вот что делает с женщинами несчастливый брак», — думала в такие минуты.

Постепенно меняюсь и я. Уже изменилась. За десять лет вытравила из себя все чувства и порывы. Уничтожила все, что могло заставить меня испытать хоть небольшую, но боль. Я заковала свое сердце в броню, и никто не смог бы сейчас не то что ранить, но даже оцарапать его. Правильно ли я поступила? И выжила бы я, если бы оставалась той наивной доверчивой девочкой, которая верила маме и папе? Верила в любовь? Не знаю.

Иногда меня посещали недостойные мысли — выбросить остатки морали и добродетели на помойку и завести не вымышленного, а настоящего любовника. Наслаждаться плотскими утехами. Объятиями, сильным мужским телом. Узнать, наконец, что это такое — быть любимой, вызывать желание, ревность, страсть. Я здоровая молодая женщина, не знавшая ласки так долго, можно сказать, никогда. А годы идут… Но что-то все время останавливало меня. Робость? Ожидание чего-то настоящего? Надежда на чудо?

— Леди Мелвилль, — послышался рядом веселый голосок Лилии, и я очнулась от задумчивости, — позвольте познакомить вас с мистером Джорджем Керолом и бароном Стефаном Сеймуром.

Я подняла голову и мысленно ахнула. Более красивого мужского лица я в жизни не видела. Рядом с Лилией стояли два молодых человека. Одного я узнала, именно на нем подруга оттачивала мастерство флирта чуть ранее, другого видела впервые. Наверное, именно его поджидал мистер Керол.

Золотистая волна безукоризненно уложенных волос. Идеально ровный нос, чувственно изогнутые полные губы. Длинные густые ресницы оттеняли ярко-голубые глаза. Нереальная, какая-то ангельская красота завораживала. Высокий стройный красавец поклонился и прикоснулся губами к моей перчатке.

— Счастлив познакомиться с вами, миледи, — бархатным голосом произнес он — и я растаяла.

Оставшуюся часть вечера мы провели вчетвером. Лилия танцевала с Джорджем, барон развлекал меня на террасе разговорами. Сплетницы были удовлетворены — мы все-таки выбрали себе «любовников».