Что-то толкнуло меня показать альбом Слэку. Я твердо решила про себя во что бы то ни стало выяснить, где же эта комната и откуда она в таких подробностях была известна моей маме.

— Слэк, ты видел когда-нибудь эту комнату?

Нельзя сказать, чтобы он побледнел — цвет лица его всегда был почти белым, — но лицо мальчика изменилось. И сам он, глядя на рисунок, весь напрягся: взгляда моего избегал.

— Что, видел, да? — настаивала я.

— Красивая комната, мисс Эллен, — медленно проговорил он.

— Да, Слэк, хорошо, но ты раньше бывал в ней?

Показалось мне или нет, что глаза его будто туманом подернулись.

— Не могу ничего сказать о комнате на картинке, мисс Эллен, — еще медленнее сказал мальчик.

— Почему же?

— Эллен, дорогая, — засмеялась Гвеннол, — тебя этот рисунок просто околдовал. Твоя мать изобразила славный уютный уголок, вот, по-моему, и все. Что необычного в этом наброске?

Слэк кивнул. Взгляд его был непроницаем.

— Ну, пошли, — заторопилась Гвеннол, — все готово, Слэк?

Они обменялись взглядами, значения которых мне знать, похоже, не полагалось.

— Все сделано, все готово, мы едем, — сказал Слэк.

Мы вышли из замка и спустились к берегу, где у пристани стояло на привязи несколько лодок. Море в то утро было безмятежно-спокойным, лодки едва заметно подрагивали на воде. Удивительная, почти ангельская улыбка освещала теперь лицо Слэка. От его замкнутости из-за моих расспросов не осталось и следа. Ему предстояло заняться любимым делом.

Я смотрела на этот «непропеченный пирожок». Точная характеристика, надо сказать. Руки его были сильными, и в то же время еще ребячьими; глаза смотрели по-детски, если бы не временами набегавшая на них пелена.

— Если море будет таким же, на обратном пути я буду грести, — сказала Гвеннол, — ты умеешь с веслами управляться, Эллен?

— Немного, — ответила я, мгновенно вспомнив наши поездки на лодке с Филиппом по речушке неподалеку от Трентхэм Тауэрз, где мы однажды перевернулись на воде. Образ Филиппа так быстро и легко воссоздавался.

— Значит, тебе придется потренироваться, и немало, потому что ты сама скоро оценишь этот способ передвижения вдоль Острова. Конечно, всегда можно найти гребца, но на себя рассчитывать всегда лучше.

Материк быстро приближался, и уже очень скоро мы подошли к песчаному берегу. Слэк снял ботинки, закатал брюки, перед тем как прыгнуть на мелководье. Ловко перебирая веревку жилистыми руками, стоя по колено в воде, он вытащил лодку и привязал ее. Выбравшись на песок, мы сразу же направились к гостинице.

Навстречу нам вышла миссис Пенджелли и при виде сына сразу просияла.

— Ну, вот он, мой мальчик, мой Август, — запела она, а я на секунду удивилась, о каком Августе она говорит, пока не сообразила, что не может же мать называть любимого сына по прозвищу.

— Рады вам, мисс Гвеннол, рады вам, мисс Эллен, — ворковала она, — может, хотите перекусить? А, вы, конечно, лошадок будете брать.

— Я буду, — ответила Гвеннол, — а ты, Эллен?

Я тоже согласилась, потому что вдруг подумала, что неплохо было бы посетить усадьбу Хайдрок. В конце концов, меня приглашали заезжать туда, если я буду на побережье, вот и случай подходящий.

— Ну, Август, тогда беги на конюшню, скажи отцу, что дамы приехали и чего они хотят, скажи. А потом давай ко мне на кухню, тебя там вкуснятина дожидается. Пирожки горяченькие. А что гостьи наши пожелают отведать? Может, стаканчик вина?

— Кто-нибудь прибыл уже в гостиницу? — поинтересовалась Гвеннол.

— Нет, мисс Гвеннол. Никого здесь нет еще.

— Пожалуй, мы выпьем вина, — решила Гвеннол.

Мы зашли в дом, хозяйка накрыла стол — ежевичная наливка и уже знакомый мне шафранный кекс.

Просидели так мы совсем недолго, когда во дворе гостиницы раздался шум, голоса, цоканье копыт — стало ясно, что кто-то приехал.

Гвеннол сидела тихо и неподвижно, а на лице ее появилась легкая улыбка, превратившая ее из живой симпатичной девушки в настоящую красавицу.

— Значит, в гостиной… — услышала я мужской голос и с радостью поняла, что принадлежит он Майклу Хайдроку. Тут же возник и он сам. Гвеннол быстро встала и пошла ему навстречу, протягивая руки, которые он взял в свои. Вдруг он увидел меня, и лицо его осветилось радостным удивлением.

— Мисс Келлевэй! — воскликнул он. — Мисс Эллен Келлевэй!

Гвеннол изумленно смотрела то на него, то на меня.

— Вы… вы знакомы… вы… не может быть.

— Но мы знакомы тем не менее, — выпуская ее руки и направляясь ко мне, сказал Майкл. Я протянула ему руку, он сжал ее в ладонях. — Ну, как вам понравился Остров? — поинтересовался он.

— Я нашла его на редкость интересным, — ответила я.

— Что-то я не понимаю, — уже нетерпеливо произнесла Гвеннол.

— Все очень просто, — сказал ей Майкл.

А я объяснила:

— Когда я дожидалась лодки с Острова, то заскучала в гостинице и отправилась гулять, но потерялась в лесных владениях Хайдроков. Сэр Майкл выручил меня.

— Ясно, — холодно молвила Гвеннол.

— Вы должны сегодня же навестить нас, — с теплотой в голосе сказал Майкл.

— Спасибо. Это было бы просто замечательно. У вас удивительный дом.

— Ну что, Пенджелли приготовил уже лошадей? — спросил Хайдрок.

— Я давно велела сделать это, — сказала Гвеннол.

— Значит, как только все будет готово, мы выезжаем.

— Возможно, у Эллен были другие планы, — предположила Гвеннол, — она говорила, что хотела бы осмотреть окрестности.

— Если честно, — призналась я, — у меня была мысль заглянуть в усадьбу. Вы же говорили, что я могу наезжать в любое время, если буду на побережье? — обратилась я к Майклу.

— Вообще-то, — ответил он, — я был бы задет, если бы вы этого не сделали.

— Я так мечтаю вновь увидеть Хайдрок!

— Вы? Вы теперь обитаете в настоящем замке. Боюсь, наше жилище покажется вам слишком скромным.

— Ваша усадьба — это чудо! — воскликнула я.

— Это самый красивый дом, какой я только видела, — горячо сказала Гвеннол.

— Спасибо, Гвеннол, — поблагодарил Майкл, — признаться, я тоже так думаю.

Мы вышли во двор, где нас уже ожидали лошади. Миссис Пенджелли, безмерно счастливая, что ей выпала возможность несколько часов побыть с сыном, проводила нас до ворот. А мы очень скоро уже скакали по дороге, ведущей к усадьбе.

— Я собираюсь сегодня показать вам весь дом, мисс Келлевэй, — сообщил Майкл, — в прошлый раз вы ничего толком не видели. Да, кстати, как ваша нога?

— Вообще не беспокоила. Уже наутро казалось, что ничего и не было.

— А что, ты повредила ногу? — спросила Гвеннол.

Я подробно рассказала ей, что со мной произошло. Она слушала внимательно, и на лице ее скорее была написана сосредоточенность, чем интерес.

Мы добрались до поместья. Вошли в зал. Вот и длинный узкий обеденный стол, оловянная утварь, скамьи и та удивительная атмосфера мира и покоя, которые еще в первый раз поразили меня.

— От этого дома исходит тепло и дружелюбие, — поделилась я с хозяином.

— У всех такое чувство, — коротко откликнулась Гвеннол.

— Да, — добавил Майкл, — у нас повелось считать, что дом или примет человека, или отвергнет, и узнать это можно, едва переступив порог. Вас, мисс Келлевэй, явно приняли и признали эти стены.

— Вы тоже наделяете дома душой? И я. Вот уж не думала, что другим людям свойственно это.

— Причуды и вздор, полагаете? Но раз уж вы так очарованы этим домом, позвольте все-таки с ним ознакомить. А, Гвеннол? Мы с Гвеннол очень старые друзья. И она дом знает не хуже, чем я.

— С огромным удовольствием все посмотрю, — уверяла я, а Гвеннол сказала:

— На этот уголок невозможно наглядеться.

— Посмотрите на оружие в зале. Эти кирасы, например, надевали мои предки во время междоусобных войн. А эти оловянные сосуды хранятся в нашей семье уже несколько столетий. Мне бы хотелось оставить здесь все как было — на века, сколько получится.

Вот и Яго такой же, правда, Гвеннол? — обратилась я к ней; мне ужасно хотелось вовлечь ее в разговор. К этому моменту я поняла, что в гостинице она ожидала приезда Майкла, что он и был тот самый «друг», которого она собиралась навестить. И поэтому совершенно ее не обрадовало то, что мы с ним уже встречались раньше, что я нарушила ее планы. Надо полагать, чувства Гвеннол к нему были более чем просто дружеские; об этом говорило особое выражение глаз, когда она смотрела на него, смягчившаяся линия рта.

— Яго хочет вернуться к феодализму, — вдруг резко заявила Гвеннол, — он не только Островом своим мечтает владеть, но и всеми нами.

— Остров — это его гордость, — попыталась защитить я Яго, — и он заслужил право гордиться им. Я со многими говорила на Острове, народ бесконечно уважает его Яго столько делает для этого уголка земли.

— Эллен, дорогая, да они просто боятся против него слово молвить. Землю в аренду они именно у него берут. Не будут они ему подчиняться, пойдут против, он в два счета их с Острова выставит.

— Уверена, что Яго никогда не пойдет на такое, — мягко возразила я.

Гвеннол подняла брови и улыбнулась Майклу.

— Нашей Эллен еще многому предстоит научиться в жизни, — сказала она. А он ненавязчиво и легко перевел разговор на другую тему.

— Ну а теперь пойдемте осмотрим часовню.

По каменным плитам пола в зале зазвенели наши шаги. Винтовая лестница в одном из уголков дома привела нас к тяжелой дубовой двери, окованной железом.

— Сколько драматических событий здесь разыгралось… В часовне сохранилась келья священника, я вам покажу ее. Представляете, приходилось прятать священника от постороннего взгляда. Один из наших предков был женат на уроженке Испании, которая имела неосторожность пригласить в поместье католического священника для постоянной службы. Вообще я собираюсь написать подробную историю рода Хайдроков. Здесь, в часовне, сохранились и книги тех времен, и документы.