— Нет, не знаю. А что вы имеете в виду?

— Первые дни гости желанны и приятны. А стоит им засидеться, хозяева уже не чаят, как от них избавиться.

— Вы для нас не гость, Эллен. Вы — член нашей семьи. Разве не так?

— Именно так, — подтвердила Дженифрай.

— Так расскажите же мне побольше об Острове. Я просто мечтаю обследовать его.

— Отрезанной от мира вы себя здесь не почувствуете. Размеры наших владений достаточны, чтобы не ощущать этого.

— Бывает, правда, — вступила Гвеннол, — что невозможно добраться до побережья.

— И это, — подхватила Дженифрай, — может длиться подолгу… иногда по несколько дней, даже недель.

— Эллен это известно, — оборвал ее Яго, — не она ли скучала в «Полкрэг Инн» в ожидании лодки? Наш островной народ не чувствует себя обделенным, если погода не позволяет идти морем к Большой земле. Мы можем жить здесь автономно. А в нашу гостиницу на Острове, кстати сказать, обитатели материка иногда приезжают специально, чтобы забыться, оторваться от повседневности.

— Там лишь четыре комнаты для постояльцев, и заняты они бывают не так уж часто. Гостиница скорее похожа на местный клуб, куда можно прийти, поболтать, выпить рюмочку.

— А для нас только лучше, если как можно меньше чужих наведывается сюда, — сказал Яго.

Да он просто одержим этим Островом, подумала я. Он обожает его, для Яго Остров — чуть ли не рай земной. Что ж, его можно понять. Здесь его земли, его владения, и он гордится ими.

— А случалось у вас быть преступлениям? — поинтересовалась я.

— Практически нет, — уверил меня Яго. — Вообще, я знаю, как держать народ в рамках закона.

— И здесь нет чего-нибудь вроде тюрьмы?

— В подземельях замка есть темницы, которые в редчайших случаях выполняют роль тюрьмы.

— А что, законом это разрешается?

— Мировой судья — ваш покорный слуга. Конечно, виновные в серьезных преступлениях… например, в убийстве… будут переправлены на побережье и переданы в руки правосудия. А с мелкими правонарушителями мы управляемся сами.

— А сейчас кто-нибудь находится в подземельях, под стражей?

Яго рассмеялся.

— Уж не боитесь ли вы, что какой-нибудь отчаянный негодяй проникнет в замок и посягнет на ваше добро или, не дай Бог, на вашу жизнь? Нет, Эллен, дорогая моя, никого в тех темницах нет. Но подземелья замка страшные, а?

Гвеннол подхватила:

— Страшные, сырые и темные и, говорят, они полны привидений, потому что в старину Келлевэи сажали туда своих недругов и оставляли ждать смерти. И теперь призраки тех, кто не покорился когда-то Келлевэям, бродят по подземельям… А если серьезно, здесь всякий дважды подумает, перед тем как совершить дурной поступок, перспектива провести ночь-другую в наших темницах никого не привлекает.

— А я хотела бы побывать там, — отважно сказала я.

— Милости просим! — воскликнул Яго. — Весь замок в вашем распоряжении. Ходите везде, где вам будет угодно.

— Надо признаться, что перед обедом я уже совершила небольшую вылазку.

— Неужели? — обрадовался Яго. — И что же вы осмотрели?

— Я увидела голубятню. И коричневых голубей — впервые в жизни встречаю таких.

— В замке Келлевэи всегда держали бурых голубей, — пояснил Яго. — Расскажи об этом, Дженифрай, — Дело в том, что один из наших предков был как-то спасен от смерти птицей — бурым голубем, — начала она. — По-моему, родина этой породы — Италия, Славный наш предок воевал, попал в плен в одном из сражений. Томился он за решеткой, но вот стал прилетать к нему один и тот же голубь. Прилетал и садился на карниз. Они как бы подружились; голубь привел с собой и подружку, узник наш делил с ними скудную свою пищу. И постепенно приручив их, он стал привязывать к лапкам птиц записки в надежде, что вдруг прилетят эти голуби к его товарищам. Хрупкая была его надежда; и когда спустя много времени одну из весточек птица действительно принесла его друзьям, бурые голуби были названы чуть ли не ангелами-спасителями. Пленнику помогли бежать, он вернулся домой, забрав тех голубей с собой. Вот, говорят, с той поры бурые голуби и обитают в замке Келлевэи.

— Славная история, а, Эллен? — спросил Яго.

— Просто очаровательная, — согласилась я.

По окончании трапезы Яго поднялся, за ним последовали Дженифрай, Гвеннол и я. Через весь зал мы прошли к дверям. Все гости оставались сидеть, и, я полагаю, обстановка в столовой после нашего ухода разрядилась, официальная часть праздника была закончена, теперь все могли расслабиться и поболтать вдоволь.

Мы же перешли в гостиную, куда нам подали кофе.

Здесь атмосфера была почти домашней. Мы сидели рядом с Гвеннол, которая все расспрашивала меня о лондонской жизни. Я подробно описывала ей дом моей кузины около Гайд-парка, наши прогулки в Кенсингтон Гарденз, Круглый пруд с утками, лабиринт из кустарника с аллеями-коридорами.

— В нашем парке тоже есть лабиринт, — сообщил тут же Яго, — и пруды есть, и фонтаны.

Казалось, в любом сравнении преимущества Острова оставались для него неоспоримыми. Он действительно гордился этим кусочком земли посреди моря. Но, похоже, в первую очередь он хотел, чтобы я не нашла здесь никаких изъянов и осталась надолго.

Гвеннол засыпала меня вопросами о светской жизни, и я принялась рассказывать о приемах в доме кузины Агаты, о Каррингтонах, о традиционных чаепитиях, об алом ковре и навесе у подъезда в дни приезда гостей на балы и праздники.

Они слушали меня очень внимательно. Потом разговор вновь зашел об Острове. И теперь моя жизнь в Лондоне казалась такой далекой, что мелькала мысль — а было ли это вообще?

В половине одиннадцатого вечера Яго заметил, что я, должно быть, устала.

— Дженифрай проводит вас в комнату, — сказал он, и Дженифрай взяла свечу со стола. Я поблагодарила Яго за удивительный вечер, пожелала спокойной ночи.

— Утром мы с вами верхом объедем Остров, — пообещал он на прощание.

Мы с Дженифрай удалились.

Идти надо было опять через большой зал. Свечи в укрепленных на стенах подставках были зажжены не все, и гулкие пустые помещения создавали полную иллюзию средневековья.

— Нам сюда, — молвила Дженефрай. Мы двинулись вверх по лестнице.

— Скоро вы будете легко ориентироваться в замке, — продолжала она, — но первые дни заблудиться можно запросто.

— Замок просто огромный.

— Комнат, залов, закутков здесь великое множество, а семья у нас небольшая. В таком жилище должно обитать многочисленное семейство.

Лестница перешла в галерею. Пройдя ее, мы попали на другую лестницу, которая была мне уже знакома.

Дженифрай раскрыла дверь. Комната выглядела иначе, чем при дневном свете. Теперь она была полна смутных теней и показалась мне незнакомой. Шторы на полукруглом окне были опущены, скрылась за ними каменная скамья, широкий подоконник. Кровать, полог которой был откинут, доминировала над всей обстановкой.

— Одну минуту, — с этими словами Дженифрай от огонька своей свечи зажгла другие, находившиеся в комнате: две — на туалетном столике и две — на камине. Зловещим и таинственным светом озарилась комната, и я, возбужденная и утомленная длинным полным событий днем, поняла: не спать мне сегодня сладко и безмятежно. Хуже мысли перед сном быть не может.

Дженифрай с улыбкой сказала:

— Надеюсь, вам будет удобно здесь. Полагаю, вам говорили, что в случае необходимости надо подергать за этот шнурок, — она указала на золотисто-красную кисточку, — звонок раздастся на служебной половине, и к вам незамедлительно придет горничная.

— Думаю, у меня есть все, что нужно. Вы очень добры, спасибо.

К полумраку в комнате я начала немного привыкать.

Она все улыбалась ласково и кротко, будто я была несмышленым ребенком, которого она была готова холить и лелеять.

Я посмотрела в зеркало и увидела элегантную нарядную даму, глаза ее почти неестественно сверкали, щеки пылали румянцем. С трудом я узнала в ней себя.

И тут я заметила в отражении зеркала стоящую сзади меня Дженифрай. Другим был теперь ее облик, другим стало ее лицо; в комнате находилась совершенно другая женщина. Глаза ее сузились, рот сжался в жесткую тонкую линию, будто маска сползла с ее лица и обнаружила то истинное, что под ней скрывалось. Отталкивающим казалось теперь ее лицо. Я резко обернулась. Но передо мной снова была ласковая, улыбающаяся Дженифрай.

— Что ж, раз вы уверены, что пока больше ничего не нужно, пожелаю вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила я.

Выходя, она еще раз нежно улыбнулась.

— Добрых вам снов.

Дверь закрылась. Какое-то время я оцепенело смотрела на нее. Сердце неистово колотилось. Я подошла к зеркалу и поняла, что оно очень-очень старое, тусклое, хотя рама была щедро позолочена, красивой формы. Похоже, оно стоит тут лет двести. Зеркало было кривым, видимо, поэтому и исказило оно лицо этой женщины! Неужели она действительно смотрела на меня таким холодным, цепким взглядом, почти зловещим, ненавидящим? Не может быть.

Я села, выдернула шпильки из прически, встряхнула рассыпавшимися по плечам волосами. Густые и темные, они чуть ли не до талии окутали меня.

Вся беда в том, принялась я рассуждать, что я так, привыкла ощущать себя помехой, что не могу до сих пор поверить в искренность и дружелюбное отношение к себе, именно поэтому взгляд Дженифрай представился мне таким жутким. Правда, на какое-то мгновение он действительно ужаснул меня. Я тщательно расчесала волосы, заплела косу, стараясь успокоиться, отвлечься, чтобы побыстрее заснуть, Шторы я подняла, села у окна на каменной скамье, Казалось, весь Остров погрузился в сон, но нет, кое-где в домиках светились огоньки. Море было спокойным, красивым, лунная дорожка тускло поблескивала на поверхности воды. Мирная картина! Конечно, следовало ожидать, что мне сегодня будет не до сна, Такой богатый впечатлениями день! Я встретила Яго Келлевэя, поняла, что мы не чужие друг другу. J ожидала увидеть на Острове скромный дом моих дальних родственников, а оказалась в огромном замке, чьим хранителем и властелином был гордый Яго Келлевэй; я познакомилась с родней, я вот-вот узнаю все до конца о моих родителях. Скорее бы новый день наступал! Я мечтала продолжать свои изыскания.