Дант и Кэт сделали вид, что сильно впечатлены.

— Мне послышалось, или вы говорили про Кресс? — спросил Гарри, поигрывая веточкой кинзы.

— Гарри, ты уже слишком стар, чтоб изображать из себя сентиментальную школьницу. — Дант повернулся к Кэт. — Вспоминает ее имя по любому поводу. Я однажды спросил его, какие подарки он готовит на Рождество, а он пустился в долгие рассуждения о съедобном женском белье и воздушной пене для ванны. А это я, как назло, забыл включить в наш курс лечения. — Он хлопнул Гарри по плечу. Это был шутливый жест, но Кэт заметила в насмешливых глазах Данта грусть. — Забудь о ней, Гарри. Она не такая, какой кажется тебе.

— Боже, я не знаю, — сказал Гарри, глядя в бокал с коктейлем.

К смятению Кэт, легкая улыбка тронула уголки его губ. Он не переставал улыбаться, потягивая напиток сквозь соломинку.

Сердце Кэт подскочило, и несколько неразумных замечаний готовы были сорваться с губ. Она склонилась к своему молочному коктейлю и втянула в рот большой глоток жидкого мороженого. Кэт было больно читать то, что понаписала о Гарри Кресс, даже если бы он ей не нравился. Она подула на пузырьки в коктейле. А он — нравился. Черт.

Кэт признавалась себе, что двойные путы верности и тайны сводили ее с ума. Она знала, что, в крайнем случае, по законам книги Кресс, у нее было право на драматическую сцену откровения. Разоблачение Кресс должно вызвать у Гарри сильный шок, который приведет его в объятия Кэт. Но потом может появиться множество осложнений. Кэт читала «Антония и Клеопатру». Она прекрасно знала, что бывает с теми, кто приносит дурные вести.

— Гарри, жестокие военные диктаторы в Западной Африке могут быть более верными и нежными друзьями, чем моя сестра. Как бы там ни было, в присутствии дам и после еды, обсуждать ее мне хочется меньше всего. Ну, мне пора. — Дант соскользнул с табуретки. — Пойду ощипывать цыпочек и пасти гусынь.

— Я их знаю? — весело спросил Гарри. — Это не те девочки из Фулема?

— Близняшки с последствиями операции на мозге? — Дант уставился на него, словно Гарри недавно вышел из палаты особого режима. Кэт с удовольствием отметила, что уверенность Данта в тупости окружающих распространяется не только на нее. — Гарри, приятель, мне жаль, что лопнут мыльные пузыри твоих иллюзий, но шансы встречаться с Поппи и Тиззи, или как там их, так же ничтожны, как и количество серого вещества в их головах.

Дант обратился к Кэт:

— Это была неудачная встреча, даже по нашим стандартам. Интеллектуалка Поппи, личный ассистент какого-то придурка из Сити, начала дискуссию с классического: «Господи, это престранно для меня, ибо, знаете ли, я не встречаюсь с неудачниками!» Согласись, тут разговор может и зачахнуть, — Дант поднял руку. — Но не стоит беспокоиться! В дело немедленно вступает мистер Харви и спасает неловкую ситуацию проверенной фразой: «Эй, девчонки, я недавно прочел в „Космо” потрясающую статью — „Десять эротических игрушек, которые женщины носят в сумочках, не зная об этом!”» И тогда стол заметает радиоактивным снегом молчания, но мистер Харви продолжает: «А ну-ка, посмотрим, что у тебя в сумочке, Тиззи!»

Дант снова повернулся к Гарри:

— Зато мало денег потратили. Каждой по два аперитива, и они укатили в свой Фулем на такси.

— За которое платил я.

— Истинный джентльмен. — Дант ущипнул Гарри за ухо. — Пока, малышня.

Кэт смотрела, как он не спеша, вышел и запрыгнул в автобус номер девятнадцать, стоящий в пробке прямо перед дверями. Она содрогнулась: с уходом Данта атмосфера изменилась, они остались наедине. Кэт была уверена, что Гарри тоже заметил это. Она хотела бы сохранить это ощущение в памяти, но волнения сегодняшнего дня занимали все ее мысли. Кроме того, Кэт отчаянно пыталась найти какую-нибудь подходящую тему для разговора.

— Какой мерзкий, — с нежностью произнес Гарри.

Кэт пробормотала что-то в знак согласия и втянула живот. Она не могла отвести глаз от правой руки Гарри, сжимающей кофейную кружку. Кожа была покрыта тонкими светлыми волосками. Около большого пальца темнели две шоколадные родинки. Кэт залюбовалась косточкой на запястье, едва прикрытой обшлагом, и внезапно заскользили вверх по рукаву. Внутренне она застонала от преступного желания.

В последние полгода они с Гарри часто сидели у этой стойки, часами болтая обо всем на свете: иногда о личной жизни, иногда о какой-нибудь ерунде, иногда возникали удивительно интересные темы. Когда она смотрела на него как на доброго, хоть и очень лондонского брата, их разговор был остроумен и свободен. А сейчас ей ужасно хотелось вести себя так, но она не могла. Кэт высосала остатки молочного коктейля, не замечая, как неприлично громко это прозвучало. В восемнадцатый раз за день она мучилась вопросом: убьет ли их Кресс, когда все узнает? Точнее, какой способ из своего репертуара она выберет.

— Как прошел рабочий день?

— Пожалуйста, давай не будем об этом! — Кэт передернуло. И тут же она поняла, какой вопрос вызовет длинный монолог Гарри, не требующий больших усилий с ее стороны. — Пусть «Эклипс» существует только в рабочее время! Лучше расскажи мне, какую машину ты продал сегодня.

Гарри просиял от удовольствия:

— Это малютка «хили». Кэт, тебе бы она понравилась. Знаешь, я так и вижу тебя в ней. Шарфик на голове, солнечные очки, костюм-двойка, все такое.

«Интересно, — подумала Кэт. — Костюм-двойка, да?» Она решила запомнить эту фантазию и одобрительно кивнула.

Гарри чертил на салфетке очертания машины.

— Она прелесть. Синего цвета. Внутри — кремовая кожаная отделка. В превосходном состоянии. Почти всю жизнь простояла в гараже во Франции. Переключение скоростей в порядке. Настоящая жемчужина. Тот парень ходил разглядывал ее целый месяц. Хотел купить в подарок жене…

Кэт любовалась оживленно блестевшими голубыми глазами. Покончив с внешними линиями, Гарри перешел к описанию салона. Ах, милый Гарри. Он не бросил бы ее в водоворот Лондона — тони или плыви. Он бы деликатно спросил, есть ли у нее спасательный жилет. А потом, наверно, отдал бы свой собственный. А Джайлс бы еще стал смотреть на ярлычок — какого размера этот жилет, и…

— … Значит, ты остаешься?

Гарри коснулся ее руки, и Кэт широко открыла глаза.

— Э, прости?

Кэт заставила себя смотреть на него, а не на его ладонь на своей руке.

— Я спрашиваю, значит, ты остаешься?

Она непонимающе смотрела на него:

— Остаюсь… в смысле?

Гарри легонько хлопнул ее по лбу:

— Ау? Есть кто дома? Разве твой шестимесячный контракт на аренду не закончился в прошлом месяце? Квартира? Ну, где мы живем?

— Ах да, квартира.

Кэт уже не в первый раз удивилась, как незаметно пролетели шесть месяцев. Завершение книги Кресс потребовало огромного напряжения. К тому же она все время старалась брать дополнительную работу — чтобы забыть об отсутствии Джайлса. Недели сменяли друг друга все быстрее, а времени пройтись по музыкальным магазинам по-прежнему не находилось.

— Ну, да, наверно, я остаюсь, — задумчиво произнесла Кэт. — Не представляю себе, когда вернется Джайлс.

И случится ли это вообще. Подумать только — она хотела сбежать из этой квартиры еще до окончания срока контракта…

— Паразит, — неунывающим голосом отозвался Гарри. — Еще кофе?

— Да, давай.

Кэт подтолкнула ему свою чашку. Она давно забыла, что когда-то ей не хотелось, чтоб он ее угощал.

— Этот негодяй не звонил мне уже три недели. — Кэт положила подбородок на переплетенные пальцы. — Не думаю, что он меня еще любит, — добавила она, не глядя на Гарри.

— Похоже, он теперь еще больший паршивец, чем тогда, когда бросил тебя здесь, — уверенно сказал Гарри. — Тебе черный или капуччино?

— Боже…

Кэт не смогла сдержать тяжелого вздоха и закрыла лицо руками.

— Прости? Не расслышал…

Гарри наклонился и вопросительно заглянул в ее полузакрытые глаза. Она взглянула на него. Его лицо было так близко… Кэт подумала: какой малюсенький шажок отделяет разговор от поцелуя… Как легко разрушить отношения двух, даже трех людей. Это можно сделать даже быстрее, чем шагнуть за белую полосу в метро.

Она глубоко вздохнула.

— Мне двойной эспрессо, пожалуйста.


После ужина они медленно возвращались пешком. Кэт не хотелось быть дома, когда позвонит Кресс — если она позвонит. В душу ее начало закрадываться беспокойство: как она сердилась на Кресс за описание Гарри, так и он, вероятно, придет в ярость от их обращения с Крессидой. У Кэт было странное чувство, что их отношения станут хуже, что волнующее желание, столь приятное сейчас, либо испарится, либо перерастет в нечто, с чем придется долго разбираться. Несмотря на умение устраивать сцены, Кэт неловко чувствовала себя в ситуациях, когда не права была она. Мученица — вот ее роль, но никак не похотливая развратница.

Когда они вышли на Кингз-роуд, Гарри обнял ее за плечи. Кэт обронила какое-то замечание насчет джемперов для крикета, и Гарри принялся рассказывать длинную запутанную историю про то, как Дант единственный раз в жизни сыграл в крикет в школьной команде. История казалась бесконечной, всплывали ненужные подробности о Сете, Доске, Томе и их вечно безработных приятелях. Кэт с теплотой думала, насколько прочно она вошла в их жизнь. Она не задавала вопросов и не сопротивлялась. Они проплывали мимо на жизненном плоту причудливой формы и вытащили ее из воды, когда она тонула. Кэт охватил прилив благодарности. Слезы подступили к горлу. Или, может, это от кофе?

Когда они дошли до поворота на Довиль-кресент, Кэт пожала руку Гарри, лежащую на ее плече. Он пощекотал ее ухо, и Кэт почувствовала соблазн пропустить поворот и пройти еще квартал.

— Жаль, что я не свозил тебя покататься в этой «остин хили» до того, как мы ее продали, — сказал он. — Ты бы великолепно смотрелась на переднем сиденье.