«Снова», — сказал внутренний голос.

Кэт не обратила на это внимания. Разве она не превращается в независимую женщину — такую, о каких Джайлс ей все уши прожужжал?

Она извлекла из-под подушки пульт и включила музыкальный центр. Из колонок донеслась мелодия компьютерных гонок. Кэт пошарила по дивану и нашла футляр диска: сборник саундтреков из гоночных игр. На полу валялась приставка. Похоже, Гарри включал еще и аудиодиск для усиления эффекта. Кэт прогнала образ, возникший перед глазами: Гарри лежит на полу в одних боксерских трусах и играет с Дантом в гонки. Мелкие детали: выступающая линия позвонков и светлые волоски на его загорелой спине — придавали картине волнующую живость. «Если бы только Кресс могла заметить, как прекрасна его спина, она не была бы такой бессердечной», — подумала Кэт.

Лучший способ переждать отсутствие Джайлса — отодвинуть его в глубины сознания и жить своей жизнью. А когда он вернется, это будет восхитительный сюрприз.

«Да, все правильно, — сказал голос. — Не хочешь ли ты закончить как Гарри: любить идею, а не человека?»

Кэт вдруг ужасно захотелось бутерброда с ветчиной. Она поднялась и вышла из дому — посмотреть, работают ли магазинчики.

ГЛАВА 24

Прогулявшись для бодрости по самым живописным местам западного Лондона — кладбищу Бромптон и окрестностям закрытого «Королевского клуба», — Кэт шла домой. Ей было очень жаль себя. В городе царила атмосфера похмелья. Мимо нее прошли несколько людей, которым пришлось выйти на работу между праздниками. На их лицах было написано негодование. Некоторые магазины закрылись до начала января. На каждом углу продавали невероятно подешевевшую оберточную бумагу и мишуру.

Как обычно, Кэт размышляла, можно ли вручать рождественские подарки числа четвертого января. Например, подхватить какую-нибудь очень заразную болезнь, которая не позволит ей общаться с людьми до начала периода январских скидок. Одним финансовым камнем убить сразу двух зайцев. Большинство распродаж в Лондоне начинались уже в канун Рождества, и ей даже не пришлось бы откладывать покупки так надолго, если бы не нужно было слишком рано ехать домой. Кэт с удовольствием провела бы в домашнем рождественском чистилище на три дня меньше, заодно сэкономив на подарках.

Крыскис неподвижно сидел на ступеньке, глядя на соседскую кошку. Она, как всегда, спала на ящике для цветов. Хозяева украсили его гирляндой северных оленей из фольги. Полосатую это совершенно не волновало, а Крыскиса, похоже, гипнотизировало.

— Пошли, выпьем чаю, — сказала ему Кэт.

Крыскис — не лучшая компания, но, пока нет ребят, придется довольствоваться и этим.

Кот продолжал смотреть вверх. Кэт легонько притронулась к нему ногой — а вдруг замерз? На это он лениво куснул ее за икру и вошел в дом через кошачий лаз.

Она тащила вверх по лестнице пакеты с покупками. Они всю дорогу били ее по ногам, а ручки впивались в пальцы. За два пролета до квартиры Кэт начала представлять себе бутерброд с ветчиной. Поднявшись на свой этаж, она уловила, что кто-то уже жарит ветчину.

Гарри вернулся! Она так обрадовалась, что сама удивилась. Наконец-то можно поговорить с нормальным человеком!

— Привет! — крикнула она, влетая в квартиру.

— Кто там?

Радость Кэт померкла. Это был Дант.

— А как думаешь — кто? — огрызнулась она. — Разве у многих женщин есть ключи от этой квартиры? — Кэт бросила пакеты на пол у холодильника. — Нет, пожалуйста, не давай мне руку, ты по уши забрызган маслом.

Дант стоял у плиты, переворачивая деревянной лопаткой куски ветчины на сковороде.

— Кстати, с Рождеством тебя, Кэт Крэг, — сказал он, оборачиваясь с поднятой лопаткой в руке. Окинув ее критическим взглядом, он снова повернулся к плите. — Смотрю, Санта не принес тебе в этом году новой одежки.

— С Рождеством, — буркнула Кэт.

Она почувствовала себя подавленной. Ее иммунитет к саркастическому тону Данта ослаб за шесть дней дома. Как бы там ни было, мужчина в такой кофте не имеет никакого права на замечания относительно одежды! Кэт принялась выкладывать свои покупки.

— Ты жаришь один из этих кусочков для меня?

— Можно, — согласился Дант. — Если ты не против ветчины по рецепту «Счастливая лесная свинка». — Он показал ей на сковороду. — Знаешь, откуда это? Отец прислал Кресс к Рождеству целую корзину лакомств. Трогательно, да? Вот что значит совершенно особый семейный праздник. А, ты не позабыла купить кетчуп!

— Когда ты вернулся из Лос-Анджелеса? — спросила Кэт, засовывая в тостер толстые куски белого хлеба.

Дант обернулся и нахмурился.

— Откуда? Чего мне делать в Лос-Анджелесе? Я что, похож на идиота?

— Гарри говорил, вы с Кресс собираетесь навестить маму.

Дант начал выкладывать со сковородки ветчину.

— Я охотнее провел бы Рождество в палатке на середине автодорожной развязки, чем в веселой компании моей матери. Впрочем, одно не исключает другое.

Кэт вздохнула и подумала, не сделала ли ужасный faux pas[38], но Дант намазывал тост кроваво-красным кетчупом с совершенно невозмутимым видом.

— А Кресс поехала?

— Конечно, нет. Она терпеть не может нашу мать, как и я. — Он подцепил кусок ветчины и уложил на тост. — Хотя она могла бы поехать, насколько я знаю. Она любит использовать старую ведьму для личной выгоды. — Дант слизнул кетчуп с большого пальца. — Я видел ее дня через два после твоего отъезда. Она заходила, когда Гарри благополучно убрался на снежный север. Устроила мне допрос с пристрастием насчет квартиры и всего остального.

— В смысле?

Она плюхнула кусок ветчины на намазанный маслом тост и полила кетчупом. Кресс интересовало все, что происходило в ее отсутствие. Она безжалостно расспрашивала Кэт обо всех поступках Данта. Иногда Кэт казалось, что разумно было бы сверяться с Дантом — чтоб они рассказывали Кресс одни и те же истории.

— В смысле: попросил ли я Терезу протереть деревянные панели, так же ли безумно влюблен в нее Гарри, нравится ли тебе твоя работа, слежу ли я, чтоб все использовали не больше двух кусочков туалетной бумаги за одно посещение уборной… Ты же знаешь. Беспорядочное любопытство, приличное хозяйке квартиры.

— Она бы просто взбесилась, если бы слышала, что ты о ней говоришь в ее отсутствие. И не без причины.

— Ну, да, — ответил Дант, складывая бутерброды стопкой. — Если кратко охарактеризовать мою сестру — это душистая смесь бешенства и безудержной самовлюбленности.

— Да, сразу видно — твоя сестра.

Дант поставил раскаленную сковородку в раковину. Маленькие капельки из протекающего крана падали на горячий жир и шипели.

— Может, она и поехала к Анне на Рождество. Они обе любят поругаться во время праздников. Давай включим новости и посмотрим, не происходит ли чего-нибудь на Родео-драйв[39]. Кресс хорошо умеет обращаться с пистолетом. Какое полезное умение для такой очаровательной особы, правда?

— Не понимаю, почему ты так нападаешь на нее? — Кэт бросилась защищать Кресс. Что-то в его голосе задело ее. — Я никогда не замечала в ней тех дурных сторон, о которых ты вечно говоришь. Ко мне она относится очень хорошо.

— Ну, да. — Дант открыл дверцу холодильника и принялся искать молоко. По привычке он встряхнул бутылку — проверить, не превратилось ли он наполовину в творог. — Ты должна помнить, что она на тебя не похожа. У нее поврежденная психика. — Он выпрямился, и Кэт увидела, каким серьезным стало его лицо. — Сломали, а починили плохо. Нас обоих. Кресс по природе такая же эгоистка, как я, только она лучше умеет это скрывать. А мне наплевать, ты же знаешь.

Кэт поморщилась.

— Ах, избавь меня от этих психологических клише. Мне хватает их на работе.

Не успела она произнести эти слова, как поняла, что неверно оценила тон Данта. Он не издевался. «Но Дант так редко бывает серьезным, — оправдывалась перед собой Кэт, — откуда мне разобраться?»

Они молчали. Дант смотрел ей в лицо. Кэт вспыхнула. Внезапно ей удалось заглянуть в чужую душу. Она вздрогнула. Наверно, Дант может заглядывать в ее душу, хочет она того или нет.

Дант раздраженно вздохнул.

— Иисусе, неужто еще один член Общества Поклонников Крессиды Гренфелл? Хватало и одного Гарри. Что она такое делает? Промывка мозгов? Деньги? Наркотики в кофе?

Кэт ничего не сказала. Она вспомнила компресс, который Кресс осторожно положила ей на глаза после фальшивого мальчишника. Вспомнила, как выглядел Гарри в тот вечер в пивной. Вспомнила фотографии. Не успела она решить, что образ Кресс сложился в ее голове, как он снова рассыпался, словно стекляшки в калейдоскопе.

— Она… — начала Кэт и смолкла.

— Ангелы рыдают, — процедил Дант, захлопывая холодильник и не отрывая от нее глаз. — А я-то считал тебя умнее. Ну, я тебя предупреждал.

— Твоя проблема в том, что ты считаешь всех такими же циничными и испорченными, как ты сам.

Кэт пришла в себя и налила молока в единственный чистый стакан.

— И?

— И все.

Она демонстративно поставила пакет с молоком обратно в холодильник и пошла с тарелкой в гостиную. Дант последовал за ней с кофейником и наполненным едой подносом.

— Почему Гарри думал, что вы едете в Америку?

Дант включил телевизор и устроился в углу дивана, прижимая к груди подушку. Он переключался с канала на канал.

— Не знаю. Может, он говорил об этом с Кресс, может даже по телефону с Анной. Понятия не имею.

Он засунул в рот бутерброд, явно не желая больше ничего говорить.

Молчание получилось на удивление уютным. Они смотрели рождественский выпуск викторины «Каунтдаун», пили кофе с виски, ели бутерброды. Кэт хотелось теперь наладить с Дантом отношения. Ведь он любит «Кеники». Впрочем, подобное стремление можно было объяснить и чувством вины за обыск в его комнате, и употреблением виски в дневное время.