— Если она не забыла его включить сегодня утром, — отозвался Джайлс. — Но, знаешь, в любом случае, в ванной же есть телефон. Селина!

Послышался всплеск, и звонки прекратились. Через несколько секунд донесся голос Селины:

— Джайлс! Это с работы!

И дверь в ванную захлопнулась.

— Прости, я на минутку, — сказал Джайлс, скидывая одеяло и набрасывая халат.

Он повернулся и с восторгом посмотрел на обнаженную Кэт, растянувшуюся на постели.

— Правда, на минутку.


Вовсе это была не минутка. Скорее, пятнадцать минут. Джайлс вернулся с совершенно офисным выражением лица, вытирая мокрые волосы. Кэт была настроена лежать в мягкой кровати и любоваться тем, как он ходит по комнате, обернув вокруг бедер маленькое полотенце, и достает из комода чистую выглаженную одежду. Но он заявил, что набрал для нее ванну, и она поняла, что надо вставать.

После оживленного завтрака (кофе, круассаны, и ни малейших признаков свежевыбритой Селины) Джайлс и Кэт поехали на метро в Сити. У Кэт было чувство, словно она сбежала с уроков в школе. В вагоне кроме них сидели только две пожилые дамы и мужчина с плеером. Кто-то забыл на сиденье розовые страницы деловых новостей из «Стандард». Джайлс читал в них раздел о курсе акций.

Кэт с гордостью смотрела, как он пробегает взглядом колонки. Такие страницы она всю жизнь клала на дно ящиков для овощей. Ей никогда не приходило в голову прочесть их. Она часто с теплотой представляла себе Дайлса на работе: как он кричит в телефон, заключает сделки, как пристально смотрит на экран компьютера, как делает еще что-то. Об этом мире Кэт ничего не знала и не очень-то хотела сама быть его частью. Но она знала, что все в университете (кроме нее) хотели бы иметь такую работу, как у Джайлса. Она была притягательна и великолепна. В компании Джайлса с Лондоном можно мириться. Кэт затолкала «Эклипс», Элейн и Роуз Энн в дальние уголки сознания. Джайлс вернулся. Кэт, счастливая, рассматривала его отражение в окне вагона. Неужели эта женщина с самодовольным лицом, сидящая рядом с ним, — она?

Они вышли на станции «Монумент». Уже смеркалось. Кэт взглянула на часы. Двадцать минут третьего. Пивные заполнены одетыми в костюмы молодыми людьми, раскрасневшимися от холодного речного ветра и посиделок с коллегами.

— Отсюда мы можем дойти до офиса пешком, — объяснил Джайлс и взял ее за руку. — Ты, наверно, еще не была в Сити?

— Нет, не была. Поверишь ли, мой деловой костюм с августа лежит в химчистке.

Рука Джайлса была нежной и сильной. Кэт сжала ее с чувством собственницы. Низкое свинцовое небо повисло над зданиями. Солнечные лучи угасали, и рождественские украшения в окнах и витринах вспыхивали яркими огнями.

— Это час волшебного света, — сказала Кэт. — Невероятно, но весь фильм «Дни жатвы»[36] сняли за один час волшебного света в такой же зимний день. Они репетировали с утра, ждали, когда появится этот удивительный чистый свет, а потом снимали очень быстро, пока свет не погас.

Джайлс поцеловал ее в лоб.

— Ты расширяй мой кругозор в таких вещах, ладно?

— Вряд ли я смогу.

Толпы суетящихся людей вокруг, напомнили Кэт обо всем, чего она не знала в Лондоне: о карьерных возможностях, которые ее не интересовали, о языках, которыми она не владела, об одежде, которую она не могла носить. Жалость к самой себе заставила ее позабыть о былой решимости никогда не надевать серые деловые костюмы на работу. Внезапно в Кэт вскипело негодование: эти мужчины и женщины знают ту жизнь Джайлса, которую она никогда не увидит, — жизнь преуспевающего, во всем разбирающегося банкира.

Глупо и неразумно. Виновато махнув рукой, она прогнала эту мысль и сосредоточилась на зеркальных окнах офисных зданий. Меж двумя домами она разглядела вдали угрюмую серую Темзу, волнующуюся под порывами резкого ветра. По реке вверх и вниз сновали суденышки.

Никто не торопился обратно в офис за два дня до Рождества. Вышедшие на обед служащие, уже подвыпившие, высыпали на узкие улочки и рассасывались по темным переходам. Джайлс уверенно вел Кэт сквозь толпы, выбирая путь покороче. Наконец они очутились перед стеклянным фойе лондонского офиса его банка.

— Подожди здесь две секунды, мне нужно отнести бумаги, — сказал Джайлс, проверяя, все ли документы на месте в кожаной папке. — Я быстро.

Он наспех поцеловал Кэт и исчез за вращающимися дверями.

Кэт прислонилась к беломраморной стене банка и принялась глядеть по сторонам. Если бы Джайлс проходил курс обучения здесь, а не в Америке, что бы это изменило? Стала бы она частью этого суетливого Лондона из хрома и стекла? Или осталась бы в том более тусклом и менее строгом мире, в котором жила сейчас?

Подъехал курьер на мотоцикле. Радио его нестерпимо трещало. Он соскочил с сиденья и бросился внутрь здания. Две женщины, одетые в облегающие темно-синие костюмы, вошли во вращающиеся двери. Одна из них с любопытством взглянула на нее, не прерывая оживленного разговора. Кэт внезапно ясно осознала, что на ней линялые джинсы, и поспешно собрала волосы в хвост.

Служащие «Эклипс» надевали костюмы редко — только если наносил визит какой-нибудь писатель или они ехали на собеседование в другую компанию. Изабель надевала красный костюм с мини-юбкой раз в шесть недель, если не чаще, — просто чтобы Дженифер не расслаблялась. Время от времени, когда агент требовал за книгу неслыханных денег, в зале заседаний снимали на пленку выступление одного из редакторов, посвященное ужасному положению дел в издательском бизнесе. Изабель рассказывала, что однажды Дженифер пригласили поделиться своими соображениями по поводу последней сделки Роуз Энн Бартон. Дженифер настояла, чтобы сотрудники пришли в костюмах. Все закончилось головокружительным разнообразием широких отворотов и прямых плеч.

— Ну, вот и все, — произнес Джайлс прямо ей в ухо. Кэт подскочила. — Не пойти ли нам поесть? Я голоден как волк.

Он обнял ее за плечи, и они пошли прочь от офиса. Сумерки сгущались, и улицы пустели.

— Знаешь, чего бы мне на самом деле хотелось? — спросила Кэт.

— Не могу представить.

— Биг-мак.

— Ах, Кэт, нет! Я водил тебя в такие рестораны, неужели это не помогло? — Джайлс засмеялся и дернул ее за нос.

Кэт отстранилась с обиженным видом.

— Ты просто не понимаешь, каково это — вырасти в городе, где есть только забегаловка «Уимпи»! Ты не понимаешь, каким волнующим и городским кажется биг-мак тем, кто приучен есть гамбургеры ножом и вилкой. Пойдем туда, пожалуйста, пожалуйста, пойдем, пойдем! — Кэт показала на «Макдоналдс» на противоположной стороне улицы. — Смотри, у них есть «счастливые обеды»! Пожалуйстстожалуйста-пожалуйста!

Джайлс неохотно позволил затащить себя внутрь. Они встали в очередь за мужчинами в пиджаках «Хьюго Босс», которые старались запомнить, что просили купить дети, цепляющиеся за подолы этих самых пиджаков.

Кэт заказала большую рыбу с сыром и без огурцов («А то они будут готовить свежую порцию»). Джайлс взял рыбное филе («Потому что, по большому счету, какая разница, сколько оно простояло на прилавке»). На втором этаже было людно и шумно, внизу не оказалось подходящих мест, и Джайлс с Кэт устроились на пластиковых стульчиках в виде грибочков в семейном зале.

— Значит, в Чикаго обходятся теперь без тебя? — спросила Кэт, надкусывая чуть теплый гамбургер.

— Кое-как обходятся, — серьезно ответил Джайлс. Он отодвинул с филе гарнир и вытер пальцы о салфетку. — Мне нужно было отправить по факсу несколько бумаг, над которыми я работал до последней минуты перед отъездом. Я писал тебе в письме — прости, я посвятил этому так много места. Меня попросили помочь с одним исследовательским проектом, которым они уже давно занимаются. Можешь себе представить, какая с этим связана ответственность. Я обычно засиживался на работе до одиннадцати.

— Если ты извиняешься за срыв маленьких каникул за городом, то я тебе уже говорила — ты прощен.

«У Джайлса какая-то врожденная самоуверенность, — подумала Кэт. — Она совершенно исключает ложную скромность. Это очень по-американски, очень прямолинейно. И очень нервирует, скажем честно».

— Мне очень повезло, — серьезно продолжал он. — Подвернулось несколько шансов, и я ухватился за них.

Кэт промычала в ответ что-то неопределенное. Ей стало казаться, что это говорится неспроста. Неожиданно ее охватило странное предчувствие — как тогда, пять месяцев назад, в кафе на пятом этаже, в «Харви Николз».

— Почему мы приехали сегодня в Сити? Ты мог послать эти бумаги с домашнего факса твоего отца.

Джайлс отпил большой глоток «Спрайт лайт».

— Я хотел, чтоб ты увидела среду, в которой я работаю…

У Кэт вытянулось лицо.

— А-а-а, среду.

Он полушутя нахмурился. Кэт словно ошпарило.

— Я знал, что ты сама не пойдешь в эту часть города. Ты имеешь привычку игнорировать все, чего не знаешь. Я подумал, что так ты сможешь понять, почему я люблю спешку и волнение банковского дела. Ну, если увидишь места, где все это происходит.

Кэт оглядела семейный зал. Папаши неловко балансировали на грибочках. Городские Папочки пытаются установить перед Рождеством контакт со своими испуганными маленькими доченьками с цветными повязками на волосах. У большинства на шее сверхмодные бусики с выложенным из камушков именем Джемайма. Ловкий ход.

— И ты привел меня в «Макдоналдс».

— Нет, ты захотела пойти в «Макдоналдс».

Голос Джайлса звучал раздраженно. Кэт решила, что это просто нервы. Она представила, как они выглядят со стороны, и пожалела, что не может вести себя тактичнее.

Маленький мальчик за столиком напротив опрокинул стакан на стол и принялся громко плакать. Его раскрытый рот походил на черный почтовый ящик испуга.