Рассуждая логически, я понимала, что род занятий Айви требовал гарантии конфиденциальности и осмотрительности. А ещё — рассуждая логически — я понимала, что она хотела меня защитить. В последний раз, когда я оказалась замешана в одно из её дел, меня похитили.

Но логика не могла притупить ту острую боль в моей груди, которую я ощущала, глядя на закрытую дверь и зная, что это Айви не позволяла мне войти.

Иногда мне казалось, что вся моя жизнь состояла из бесконечной череды закрытых дверей. Айви закрыла дверь, когда она отказалась быть моей матерью и отдала меня своим родителям. Она захлопнула её, согласившись мне лгать, и заперла на засов, когда отдала четырехлетнюю меня — плачущую на поминках наших родителей — дедушке.

Когда мне было тринадцать, она приоткрыла эту дверь, а затем захлопнула её прямо у меня перед носом.

Айви решила меня бросить. Она решила выбросить меня из своей жизни. Она возвела между нами стены, потому что жить ложью о том, что она была моей сестрой, оказалось слишком сложно.

Неважно, было ли это логично или справедливо. Именно об этом я думала каждый раз, когда Айви закрывалась от меня в своём офисе. Я не могла подавить бурлящее во мне чувство того, что она потеряла право на секреты, когда не рассказала мне о самом главном из них.

Повзрослей, Тэсс. Я заставила себя отвернуться от двери в офис, но, вместо того, чтобы подняться наверх, в комнаты, которые мы делили с Айви, я обернулась и зашагала к комнате для переговоров. Как и в случае с офисом Айви, формально, мне не позволялось сюда заходить.

Я была не из тех, кого заботили формальности.

Я покрутила ручку и толкнула дверь комнаты для переговоров внутрь, переступая порог. Несколько недель назад мы с Айви стояли в этой комнате, глядя на три снимка, которые она повесила на стену. Три мужчины — включая телохранителя президента и врача Белого Дома — сговорились убить дедушку Генри, судью Верховного Суда Теодора Маркетта. Именно в этой комнате Айви призналась, что в этом может быть замешан кто-то четвертый. Этот человек всё ещё был на свободе, и мы понятия не имели о том, кто он. Всего на одну ночь Айви впустила меня. Она не пыталась скрыть те части себя, которые она считала опасными. Она признала, что, нравилось ей это или нет, мы с ней были слишком похожи.

Я не могла просто сидеть и наблюдать за тем, как происходит что-то плохое. Как не могла и она.

Я подошла к столу и закрыла глаза, пытаясь вспомнить, где именно сидела Айви во время нашего ночного разговора. Я попыталась представить лежавший рядом с ней на столе список подозреваемых — в числе которых был и Уильям Кейс.

Никто — ни Ашер, ни Генри, ни Вивви, отец которой был врачом Белого Дома, помогшим убить судью Маркетта — не знал о том, что Айви подозревала, что в деле был замешан кто-то ещё. Человек, спланировавший нападение на судью Маркетта и выбравшийся сухим из воды. Я не рассказала моим друзьям о теории Айви. Ради их собственной безопасности, я держала их — и продолжу держать — в неведении.

— Ты не должна здесь находиться.

Я обернулась и увидела стоявшего в дверном проёме Адама. Мой мозг автоматически принялся искать сходства — между мной и Адамом, между создателем королей и его старшим сыном.

— Я никогда не умела делать то, что должна, — сказала я.

Адам сердито взглянул на меня. Он опекал меня ещё до того, как узнал, что он — мой дядя, но теперь, когда он знал правду, стало ещё хуже.

— Постарайся, — приказал он.

Адам был из тех, кто всегда играл по правилам. Судя по тому, что мне удалось узнать, мой отец — и его младший брат — был совсем другим.

— Айви держит все свои секреты под замком, — сказала я, оборачиваясь к голым стенам. — Какая разница, что я здесь, если здесь не на что смотреть?

Видимо, Адам услышал в моём голосе что-то, что заставило его смягчиться.

— Тэсс…

— Вчера вечером я ужинала с твоим отцом, — ничего не заставляло Адама замолчать быстрее, чем упоминание Уильяма Кейса. — Он хочет, чтобы я была активнее в Хардвике.

Адам изучающе оглядел меня.

— Ты этого хочешь?

— Я хочу знать, с кем разговаривает Айви.

— Тэсс, — на этот раз я услышала в голосе Адама предупреждение. — Айви не единственная, кто не хочет, чтобы ты в это вмешивалась.

«В это» — в значении «в новое дело Айви», или в значении «в огромную часть жизни Айви, к которой меня не подпускали»?

— Томми никогда не умел вовремя останавливаться, — голубые глаза моего дяди встретились с моими. — Он был не из тех, кто обдумывал свои поступки.

— Если бы он был таким, — негромко заметила я, — меня бы здесь не было, — я хотела, чтобы слова прозвучали легкомысленно. Но они прозвучали хрипло.

— Я любил своего брата. И ты так на него похожа, — теперь голос Адама походил на мой. — Будь я проклят, если я снова позволю тебе впутаться во что-то опасное.

Я притупила эмоции, которые вызвали во мне эти слова.

— Опасное?

Тишина.

— Кто там с Айви? — повторила я.

Адам потёр свой висок.

— Как будто со стеной говорю, — пробормотал он.

— Я тебя слышу, — сказала ему я. — Я стою прямо здесь.

Он пересек комнату и остановился прямо передо мной. Затем он опустил два пальца на мой подбородок, заставляя меня посмотреть на него.

— Не дави на меня, — негромко произнёс он. — Тебе не понравится результат.

Я никогда не знала моего биологического отца, но в этот момент я гадала — если бы он был жив, если бы он был здесь, он сказал бы мне то же самое, с таким же предостережением в голосе?

— Скажи, что ты поняла, — приказал Адам.

Я поняла, что мой дядя очень серьезно относился к тому, чтобы я держалась подальше от происходящего. А значит, с кем бы ни встречалась Айви, что бы она не собиралась сделать — это было очень важно.

— Тэсс, я жду.

После долгого молчания, я произнесла то, что он хотел услышать.

— Я поняла.

Адам убрал руку с моего подбородка, ласково провел ею по моему затылку, а затем шагнул назад. Я последовала за ним, прочь из комнаты для переговоров. Стоило мне шагнуть в коридор, дверь офиса Айви открылась.

Адам тут же оказался рядом со мной, опуская руки мне на плечи. Если бы у него было время, он наверняка вывел бы меня из коридора, но в один миг глаза Айви замерли на мне. Со стороны выражение её лица и её поза выглядели абсолютно расслабленными, но я чувствовала, что она с трудом сохраняет самообладание.

Она думала, что я была наверху.

За спиной Айви появился Боди. Он беззвучно произнёс: «У тебя была одна задача».

— Адам уже вычитал меня за акт бунтарства, — сказала я Айви. Прежде чем она успела ответить, я обернулась к мужчине, стоявшему рядом с ней. Ему было чуть меньше тридцати. Его светлые волосы отросли достаточно сильно, чтобы выглядеть слегка неряшливыми. На его коже виднелся загар. Его лицо показалось мне отдаленно знакомым.

— Всё в порядке, — сказал мужчина Айви. — Я не кусаюсь, — темные круги под его глазами говорили о бессонных ночах, но его голос звучал насмешливо.

Айви боится не тебя, — подумала я, замечая, как она замерла на этих словах. — Она боится чего-то другого.

— Я — Тэсс, — сказала я, когда никто меня не представил. Через какой-то миг мужчина протянул мне руку. Адам чуть крепче сжал мои плечи.

— Уолкер, — произнёс мужчина.

Это имя запустило какой-то механизм в моём мозгу, и вдруг я поняла, почему он выглядел знакомо — и кого он мне напоминал.

Его мать.

Я пожала его руку.

— Уолкер, — повторила я. — Уолкер Нолан.

Младший сын президента.

ГЛАВА 6

Айви отказалась рассказывать мне что бы то ни было о визите Уолкера Нолана. Она уехала вскоре после него, а на следующее утро, когда я проснулась, её всё ещё не было дома.

Что такого должен был сказать сын президента, чтобы Айви сразу же переключилась в режим боевой готовности?

Прежде чем Боди высадил меня у Хардвика, он решил озвучить очевидное:

— Никому не рассказывай…

— О том, что у младшего сына президента какие-то проблемы? — закончила я. — Мой рот на замке.

Прошлой ночью я засиделась допоздна, читая всю информацию об Уолкере Нолане, которую мне удалось найти в интернете. Единственный из трех сыновей Ноланов, отказавшийся от личной охраны. Ему было двадцать девять, и он старался держаться подальше от центра внимания. Прежде чем его отец стал президентом, он провёл два года с «Врачами без границ». Не нужно было быть политическим гением, чтобы догадаться, что любой скандал, связанный с сыном президента, может стать главной новостью, учитывая приближающиеся выборы.

В какие бы неприятности не ввязался Уолкер, даже Боди был на грани.

— Я не шучу, мелкая, — Боди повернулся ко мне и одарил меня многозначительным взглядом. — Что бы ты ни увидела или ни услышала — не говори ни слова.

Что-то опасное. Слова Адама эхом отдались в моей голове.

Мой желудок сжался.

— Я никому не расскажу.

Через пару секунд водитель Айви едва заметно кивнул.

— Выметайся отсюда, — сказал он, кивая в сторону школы. — И удачи с предвыборной компанией.

— Начнём с кандидатур на пост президентов классов, а затем перейдем к общешкольным должностям, — директор Хардвика был невысоким мужчиной в очках с исключительным чувством собственной важности и звучным голосом. — У вас есть кандидатуры на должность президента девятого класса?

Ученики принялись озвучивать кандидатуры, а я откинулась на спинку своего стула. Раз в месяц все старшеклассники Хардвика приходили в часовню для общешкольного собрания. Как и говорила Эмилия, сегодняшнее собрание было посвящено приближающимся выборам в студенческий совет.

Мне было сложно заставить себя волноваться о студенческом совете, когда интуиция подсказывала мне, что Айви находится на грани чего-то важного — чего-то ужасного.