— Та-ак, — неуверенно протянул Артур. — Выходит, она меченая? На всю жизнь. Красивую ты нам рисуешь перспективу.

— Ничего я вам не рисую, — спокойно возразил Калниньш. Я сказал, что никто в судьбе твоей Марты не виноват. Кроме нее самой. Сама вляпалась, сама и расхлебывает. А что касается чистеньких и замаранных… Что ж, никуда от этого не денешься. Кое-кто сам отмоется, кое-кого жизнь отпарит. Ну а кое-кто, сам понимаешь, ответит по всей строгости закона. Или ты жалеешь, что нет с нами господина Аболтиньша?

— Не болтай глупостей.

— То-то. И не дуйся. Я сказал то, что думал. И вовсе не хотел обидеть ни тебя, ни твою Марту. А если ты хочешь, чтобы я впредь был с тобой неискренним…

— Перестань…

— Ладно. — Калниньш подошел к окну, встал рядом с Бангой. — Тем более, что я приехал совсем не за этим. Скажи, ты доверяешь тому парню? Ну, с которым вы были в Швеции?

Артур удивленно посмотрел на Калниньша:

— Доверяю. А что?

— Да так. Кой у кого в укоме возникли по этому поводу сомнения. Не слишком ли ты поспешил с его назначением?

— Так. Теперь до Хеньки добрались. И чем же он вас не устраивает? — В глазах Артура промелькнули злые искорки.

— Прежде всего не распаляйся, — назидательно посоветовал Калниньш. — Не забывай, что завтра бюро укома.

— Ну, и что из этого?

— Да ничего. Просто могут возникнуть самые неожиданные вопросы. И насчет хищения рыбы, и по поводу нового начальника цеха, и о тебе лично…

— А что обо мне?

— Всякое. Как ты сам оказался в одной лодке с этой компанией, почему допустил бесконтрольность, зачем ездил в Сибирь, да еще так спешно…

— Ну, братцы… — У Артура на лбу выступили мелкие бусинки пота. — Так мы с вами далеко заберемся. — Банга нервно прошелся по комнате, заметил приоткрытую дверцу шкафа, с треском захлопнул ее.

— Никто тебя не подозревает, — Калниньш присел на подоконник, вынул из кармана пачку папирос. — Я же сказал: могут возникнуть вопросы. Лично я на них уже ответил.

— Ты?

— Да, я. А чему ты, собственно, удивляешься? Я знаю тебя с пеленок. Люди же у нас в руководстве новые…

— Но почему за меня должен отвечать ты? Какого черта? — уже не сдерживаясь, крикнул Артур. — Что за ерунда?

— Нет, не ерунда, — Калниньш встал, лицо его стало жестким и суровым. — Все мы отвечаем друг за друга. Время сейчас такое, нельзя благодушествовать. Слишком дорого приходится расплачиваться. Да что я тебе объясняю?

— Товарищи, родные мои, нам жить с этими людьми, строить, создавать… Детей плодить.

— Ну и что?

— Как что? Если вы каждого под микроскоп, каждому ярлык… Ты знаешь, что это такое? В сорок третьем прислали к нам в полк особиста. Мрачный такой человек, никому не верил, всех подозревал. Случилось как-то ему командовать, людей выводить из окружения. И что же? Всех утопил в болоте. Как его ни предупреждали, как ни увещевали — нельзя, мол, не зная броду, соваться куда ни попадя — никому не поверил, всех заподозрил. Сам погиб и ребят угробил.

— А ты, когда ходил в разведку? Тоже брал кого ни попадя или отбирал самых лучших? — хитро прищурился Калниньш. — Развел здесь, понимаешь, философию. Фронт большой, все куют победу, да не всем все доверяют. Я разве против парня? Я только спросил: ты уверен, что правильно поступил, назначив его начальником цеха? Ты считаешь правильно. Что ж, тебе виднее. Но не забывай: ты командир, с тебя и спрос втройне.

— Знаю.

— А если знаешь, так и веди себя соответственно. И завтра на бюро бери не горлом, а доводами. Это я тебя знаю с пеленок, а не они.

— Понял, — вздохнул Артур.

Калниньш встал с подоконника, устало потянулся.

— Может, пообедаешь? — догадался, наконец, спросить Артур.

— Оно бы не помешало… Да теперь уж некогда. Бывай. — У самой двери обернулся. — А насчет Марты я тоже запрос сделаю. На обе фамилии.


Артур вошел в дом Бируты. В руках он держал новый костюм, недавно купленный в Риге. Бирута с Илгой занимались уборкой, ветерок трепал занавески, с улицы доносился радостный весенний птичий гомон.

— Можно?

— Какой гость… Бирута расплылась в доброй улыбке.

— Ты очень занята?

— Занята? Когда в доме такой мужчина? Илга, а ну бросай тряпки, накрывай на стол. Не видишь, кто пришел?

Илга вышла из соседней комнаты, быстро взглянула на Артура и, подавляя волнение, спросила:

— Вы, вероятно, по делу?

— Да вот… костюм купил, — смущенно пробормотал он.

Бирута вытерла о передник руки, подошла к нему, взяла обновку:

— Скажи, пожалуйста. Ты не жениться ли собрался? На ком из нас?

Артур совсем смутился, но Илга поспешила на помощь:

— Вам, наверное, его погладить нужно?

— В общем, не помешало бы. Но главное, это пуговицы. Покупал — было вроде бы ничего. Принес домой — тесноват. — Он обернулся к Бируте. — Вот хотел тебя попросить… Перешей пуговицы.

— Меня? — как-то хитро усмехнулась Бирута. — Вон кто у нас мастерица. Ее проси. А у меня тесто на кухне. Пироги будем печь.

Лукаво улыбнувшись, она исчезла из комнаты. Илга освободила стол, пододвинула к себе железную банку с ножницами, иголками, нитками, крикнула подруге:

— Бирута, поставь, утюг.

Банга неловко уселся на стул и стал смотреть, как руки девушки сноровисто отпарывают пуговицы.

— Тоже к Первомаю готовитесь? — спросила Илга.

— М-да, — неохотно ответил он. В общем, в Москву собираюсь.

— Ой, правда? — воскликнула девушка. — Бирута, ты слышишь? Артур едет в Москву.

Подруга с измазанными в тесте руками вбежала в комнату:

— Что же ты молчишь? Вызывают?

— Да нет, я сам… — Он не мог заставить себя взглянуть на учительницу.

— Что, опять? — удивленно протянула Бирута.

— Понимаешь… — хрипло заговорил он. — В Латвии ее нет. Это точно. Я дважды делал запрос, Калниньш по своей линии тоже. На обе фамилии.

— А, может, у нее уже третья? — не удержалась Илга — ее лицо покрылось пунцовыми пятнами.

Артур ничего не ответил, хотя сердце пронзила острая боль.

— Вот поеду теперь в Москву… Может, там чего-нибудь добьюсь.

Илга расправила пиджак, подошла к Банге:

— Ну-ка давайте примерим, — она почти силой напялила на него пиджак, энергично одернула борта. Поглядите, какой красавец, а? — С жесткой улыбкой, будто он был манекеном, завертела опешившего Артура. — Другие бегали бы за таким красавцем, а она прячется. Да так ловко… Ну, что ж, ищите свою принцессу. — И засмеялась звонким, наигранным смехом.

ГЛАВА 32

Заполненный людьми эскалатор московского метро поднимался вверх. Стиснутый со всех сторон, на ступеньке стоял Банга в своем новом костюме.

Потом он сидел в просторном, светлом кабинете напротив пожилого полковника, к которому пришел на прием.

— Словом, теперь надежда только на вас, товарищ полковник, — просительно подытожил Артур.

Полковник невесело посмотрел на него.

— Да-а… Не знаю, что вам и сказать. Трудная это история, товарищ… — он заглянул в регистрационную карточку… — товарищ Банга. Вы кто по профессии?

— Рыбак.

Полковник с нескрываемым интересом посмотрел на посетителя, сочувственно повторил:

— Сложная история. — Помолчал, подумал. — Вы сами ездили в Сибирь?

— Да.

— И неужели никаких концов?

— Старики, у которых она жила, перебрались к сыну на Украину. Куда, никто не знает. Марта вроде бы собиралась домой, в Латвию. Но в самый последний день за ней заехал какой-то мужчина. Кто, откуда, тоже никто не знает. Я и в органах справлялся, и у властей… Как в воду канула.

— Мужчина, говорите? — нахмурился полковник. Какая-то догадка промелькнула в его глазах. — Тут ведь в чем загвоздка… Женщина. А давайте на минуточку предположим, что она сменила фамилию…

Артур насупился, полковник понимающе усмехнулся:

— Конечно, вам эта мысль неприятна, но, согласитесь, логична. Жизнь есть жизнь. А если женщина вышла замуж, найти ее…

— У меня одно не укладывается в голове, — хмуро перебил Артур. — Неужели у себя в государстве нельзя найти человека? Что же это получается?

— Почему нельзя? Если мобилизовать целую систему и заняться только этим делом… К сожалению, сейчас таких судеб — миллионы. И бомбежки, и переформирования, неразбериха всякая… Я уж не говорю о без вести пропавших, об угнанных в Германию, о тех, кто по концлагерям маялся. Это, рыбак, проблема и, ох, какая еще проблема. После этой войны люди, наверное, еще и через десять, и через двадцать лет будут искать друг друга. Сколько горемык война раскидала. Детей без родителей… Многие не то что родни, фамилий своих не знают. Тут милиция одна никак не управится.

Артур обескураженно спросил:

— То есть вы хотите сказать, что вряд ли сможете мне помочь?

— Во всяком случае, попусту обнадеживать не хочу. Сочувствую, но… — полковник беспомощно развел руками.

Понятно, — разочарованно протянул Банга. — Стоит ли жечь порох из-за одного, когда всем плохо.

Хозяин кабинета укоризненно посмотрел на него:

— Тут как в больнице, рыбак. Сначала помогают самым тяжелым, а уж потом остальным. Ты прости за откровенность, — он неожиданно перешел на «ты», — но у тебя не смертельный случай. Больной, но не смертельный. Чему усмехаешься?

— Да так, вспомнилось. Это у нас на фронте… Хирург. Привезут к нему раненых, а он без долгих раздумий — раз, раз… Кому руку, кому ногу, а кому и то, и другое. Ему главное — спасти. А как жить будет — калекой, не калекой, это уже не важно. — Банга рывком поднялся. — Ладно, извините за беспокойство. — Взял свое заявление, хотел было двинуться к выходу, но полковник остановил его.