— Стараюсь не отстать от тебя. — Она проворно выпорхнула из машины, прихватив пакет и цветы, и, видя, что отец медлит, спросила нетерпеливо: — Ну, что же ты?

— Знаешь, у меня еще будет случай пожать руку этому славному парню, — сказал Лосберг.

— Проявляешь сверхделикатность? — Впрочем, Марта не особенно настаивала на встрече.

— Просто не хочу торопить события, — Лосберг мельком взглянул на часы. — Через сорок минут у меня встреча с русским послом.

С добродушной ухмылкой посмотрев вслед умчавшейся дочери, Лосберг тронул машину.


Эдгар лежал неподвижно, с закрытыми глазами, а Марта стояла на пороге просторной палаты и молча смотрела на него. Он был бледен и изможден и совсем не походил на того бравого красавца, чьи портреты украшали сейчас все французские газеты и журналы. Марта с трудом сдержала набежавшие на глаза слезы. Наконец, словно почувствовав ее горячий взгляд, веки Эдгара дрогнули, и он медленно открыл глаза.

Марта улыбнулась ему как можно беспечнее, непринужденно подошла к тумбочке и, положив на нее яркий пакет с гостинцами, взяла вазу. По-хозяйски налила в нее воды из крана, поставила цветы, расправила их яркие головки, легко касаясь пальцами лепестков.

Эдгар с удовольствием наблюдал за ее действиями, но, казалось, не мог понять, откуда она здесь взялась. Поняв, что не спит, он попытался приподняться на локте.

— Лежите, — тихо сказала она, — иначе меня выставят отсюда в два счета.

— Странно, — пробормотал Эдгар, откидываясь на подушку.

Марта поставила вазу на тумбочку и присела на краешек кровати.

— Странно, — повторил он, — секунду назад я видел этот сон.

— Сон?

— Да, цветы и вас… Кажется, даже в этом самом платье.

Она пожала плечами, как бы желая сказать, что не видит ничего странного или удивительного.

— Этот сон мог бы присниться вам гораздо раньше, если бы церберы в белых халатах не охраняли вас так строго.

— Вы говорите «вас», — вдруг с обидой заметил он.

— Но ведь и вы говорите «вы»!

Оба тихо, счастливо засмеялись. Марта положила руку на его слабую ладонь, он легонько сжал ее пальцы.

— Но как же тебе все-таки удалось…

— Подумаешь, я бы и в вертолет к тебе забралась, только не успела — ты уже свалился в Дюраз. Да-да, милый, это тебе наверняка не снилось.

— Что именно?

— Что я была на берегу озера и своими глазами видела весь этот ужас.

Марта невольно закрыла глаза, словно отгоняя видения той ночи — багровые отсветы пламени на темной воде, крики тонущих женщин и горящий вертолет, мечущийся в небе, как безумная раненая птица.

— Ты была там?! — вскрикнул Эдгар.

— Тише-тише, — поспешила успокоить его Марта, сообразив, что напоминание о пожаре сейчас едва ли пойдет ему на пользу. — Тебе пора бы усвоить, что журналисты — народ довольно толстокожий, и, случись, например, конец света, мы отснимем его вполне обстоятельно, со всех возможных ракурсов.

Она покосилась на пульсирующее над дверью табло электронных часов и легким движением попыталась высвободить свою руку.

— Не будем испытывать терпение твоих стражей…

— Как? Уже? — в его глазах стояло отчаяние.

— Я постараюсь сниться тебе почаще. А наяву, — Марта загадочно улыбнулась, — тебе, возможно, придется погостить с недельку у нас на вилле под Мюнхеном. Там будет твой главный шеф, господин Минк, и еще много ваших. Это связано с грандиозным совместным проектом, который затевает отец. Как раз сейчас он утрясает формальности с приглашениями у вашего посла. Так что не залеживайся здесь!

— Фантастика какая-то, — пожал плечами Эдгар, — вилла под Мюнхеном… совместный проект…

— Если он сорвется, я найду способ задержать тебя, — пообещала Марта вполне серьезно. — Может быть, организую наводнение на Марне или устрою землетрясение в Арденнах. Набирайся сил поскорее, — она кивнула головой в сторону пакета, — там для этого есть все, кроме коньяка.

— Там — вовсе не все! — поспешно возразил Эдгар, видя, что она собралась уходить.

— Все, что предписано диетой, — рассудительно поправила она. — Но если ее чуточку нарушить, то хуже не будет…

И Марта наклонилась его поцеловать. В полном соответствии с законами французского водевиля именно в этот миг дверь отворилась и в палату вошла медицинская сестра. Следуя правилам хорошего тона, она, разумеется, ничего не заметила, лишь деловито сказала Марте несколько слов. Та кивнула и повернулась к Эдгару:

— Может быть, тебе хочется позвонить домой? Мадам Сатель любезно передала мою просьбу главному врачу — и разрешение получено.

— Ты в самом деле ведьма! — восхищенно сказал Эдгар. — Умеешь не только сниться, но и угадывать желания. — Он чуть замялся. — Но, видишь ли…

— Вижу, — перебила она, — у благодарной Франции найдется пара сотен франков для оплаты твоего разговора с матерью.

Тем временем медсестра принесла аппарат, включила его в розетку и вышла.

— Можешь не объяснять, где находится ваш знаменитый рыбацкий поселок, я с детства знаю это наизусть, Марта принялась нажимать на кнопки, вызывая междугороднюю связь. — Назови только домашний номер.

Он с волнением слушал, как Марта переговаривается с телефонистками сначала по-французски, потом по-латышски, Наконец она протянула ему трубку.


Лиля была дома одна. Услышав частые междугородные звонки, она со всех ног кинулась к телефону.

— Алло? Что? Повторите, девушка… Париж?! — Руки ее дрожали, на щеках вспыхнул лихорадочный румянец. — Да-да, я слушаю! Алло! Алло!

— Алло! Мама, это я! — радостно заорал Эдгар в трубку и вдруг осекся, поняв, что ему отвечает не мать. — А кто это?.. Узнать? Нет, не узнал… А почему я должен… Господи, это ты?

Узнав, наконец, Лилю, Эдгар был ошарашен. Ему казалось, что не месяц-другой назад, а в незапамятные времена происходили бурные сцены в Иркутске, любовная лихорадка в московской гостинице. Непостижимы человеческие чувства!

— Как ты там очутилась? — спросил он с неподдельным удивлением и, спохватившись, вежливо замямлил: — Нет, почему… Я рад. Нет, уверяю тебя, рад! Это очень мило с твоей стороны…

Эдгар смущенно покосился на Марту, которая деликатно отошла в дальний угол и любовалась там не то пейзажем, не то натюрмортом в абстракционистской манере.

— Вернусь? — переспросил Эдгар. — Не знаю пока. Понимаешь, тут появились новые обстоятельства… Скажи, а мамы нет поблизости?

Глава 26

Давно уже отзвучал прилетевший сюда, за тридевять земель, непривычно чужой голос Эдгара. В комнате стало темно. А оцепеневшая от горя Лиля все сидела рядом с телефоном, судорожно сцепив тонкие пальцы.

Впрочем, Артур, вернувшийся из больницы, увидел ее уже совсем другой — деловитой, энергичной, как всегда элегантной.

— Ну вот! — возбужденно сообщил он. — Кажется, уговорил медицину, и завтра нам, может быть, отдадут нашу хозяйку. Так что, если вы, Лилия, не возражаете, то завтра с утра…

Он замолчал, только сейчас заметив, что девушка уже собрала чемодан и взяла в руки плащ.

— Я очень рада за вас, Артур Янович. И за Марту Екабовну тоже. Но, к сожалению, я должна срочно уехать.

— Уехать? Как же это? — огорчился он. — Вы же собирались еще побыть у нас…

— Так получилось — изменились обстоятельства.

— Жаль, Марта будет очень расстроена.

— Мне тоже жаль, — Лиля с трудом сдерживала вновь навернувшиеся на глаза слезы. — Я очень полюбила ее… А теперь — прощайте!

— Куда же вы одна? Я провожу вас.

— Нет-нет. Очень прошу — не нужно. Я прекрасно доберусь сама.

Смущенный ее отказом Артур в нерешительности топтался у двери. У порога Лиля вдруг обернулась.

— Чуть не забыла — звонил ваш сын.

— Эдгар?! Откуда?

— Прямо из Парижа. Он здоров. У него все в порядке. Просил поцеловать вас обоих.

И, чмокнув Артура в щеку, Лиля подхватила свой чемодан и быстро вышла из дома.


Квартира Андриса Калныня в шикарном «цековском» доме была, пожалуй, слишком просторна для старого бобыля. Главной комнатой хозяин считал библиотеку с множеством книг, а вообще поддерживал в доме щепетильную корабельную чистоту.

Вот и сейчас смахивавший в просторном «адидасе» на отставного борца, он бродил с пылесосной трубой наперевес вдоль книжных шкафов и стеллажей, придирчиво выискивая пылинки.

Раздался мелодичный звонок, и Андрис неторопливо пошел к двери. Он чуть опешил, увидев на пороге своих старых, основательно подзабытых знакомцев, Марциса и Хеньку.

— Здорово, здорово, землячок! — Марцис без приглашения ввалился в прихожую, довольно нахально тесня от дверей Калныня. — Вот, принимай, так сказать, представителей народа.

Он был в легком, в самый раз для разговора подпитии. Хенька — тоже, но его жанром была угрюмая молчаливость.

Спасибо тебе, отец наш родной и благодетель! — Марцис еще немного отодвинул пузом хозяина и, обеспечив себе необходимое сценическое пространство, отвесил глубокий земной поклон. — Избранник ты наш народный! Заступник неподкупный! За все спасибо! Перво-наперво за председателя нашего, товарища Артура Бангу. За то, что из председателей вышибли, перед всем народом опозорили, жену его чуть в гроб не вогнали, да и самого тоже, — великая благодарность! За то, что шпионом не объявили, в тюрьме насмерть не сгноили, — земной поклон!

Калнынь, не выпустивший пылесосной кишки из рук, с мрачным интересом наблюдал, как старый рыбак все бил и бил посреди прихожей свои шутовские поклоны.

— За него вон спасибо, — Марцис ткнул пальцем в сторону Хеньки. — Вчера из редакторов поперли, выдали такой волчий билет, что теперь не то что в газету, в кочегары не устроится. За меня, грешного, особая благодарность тебе лично и партии нашей родной! Из бригадиров вылетел, с судна списали, завтра на общем собрании из колхоза попрут — специально из района Первый прибудет. Во какая честь!