— Пожалуй, нелегко мне вам объяснить, — усмехнулся Минк, — тем более что трибунное словоблудие здесь не годится. Мы с вами живем в разных мирах. Я создаю — вы разоблачаете. Эта машина — венец моей деятельности и подарок стране. Я шел к ней долгие годы и не был уверен, что успею дойти. — Главный с удивлением обнаружил, что генерал внимательно слушает. — А этот летчик — пока единственный, кто способен мою машину показать, как надо. — Минк встал и нарочито жестко взглянул на генерала. — Словом, я настоятельно требую оставить Бангу в покое. У меня тоже имеются кое-какие возможности, и я не допущу, чтобы важное государственное дело пострадало из-за каких-то там закорючек в его анкете.

Глаза генерала сверкнули гневом — он не привык к подобному тону в стенах «святой инквизиции».

— Решили конфликтовать с нами? — с глухой затаенной угрозой спросил он. — А вы не переоцениваете своих возможностей?

— Может, и переоцениваю, — Главный беспечно пожал плечами. — Если Туполев со своим КБ за баланду конструировал самолеты, а Королев за «колючкой» придумывал ракеты — чем я лучше?

— В юморе вам не откажешь, — зло процедил генерал, однако смешного мало. Я должен официально уведомить вас как руководителя — отец вашего пилота, гражданин Банга, арестован и находится под следствием. Он уличен органами госбезопасности в противозаконных контактах с иностранными гражданами, с командами иностранных кораблей в нейтральных водах. По-видимому, речь идет о шпионаже. Вот вам и закорючки в анкете…


Лязгнула железная решетка. Молоденький спецназовец пропустил двух конвоиров и запер дверь. По цементному полу гулко звучали шаги. Снова и снова клацали решетки и надежные замки. Бесшумно открылось круглое отверстие дверного зрачка. Через него хорошо просматривалось все пространство тесной камеры.

Артур почувствовал, что на него смотрят. Медленно отвернулся от зарешеченного окна.

— Арестованный Банга, на допрос! — выкрикнул один из конвоиров.

Артур вышел из камеры, привычно заложив руки за спину. Снова лестницы, длинные переходы, грохот отпираемых решеток, удвоенный и утроенный гулким эхом топот тяжелых сапог.

В заросшем щетиной, сгорбленном человеке Артура не сразу можно было узнать. Костюм со срезанными пуговицами помялся. Бравый председатель выглядел теперь опустившимся и сломленным. Только в глазах его, глубоко запавших и окруженных сеткой бесчисленных морщинок, продолжали жить сознание своей правоты, ненависть, стремление и надежда вырваться отсюда. Перед ним распахнулась толстая стальная дверь с табличкой на ней — Артур не успел прочитать ее.

— Арестованный Банга по вашему приказанию доставлен.

— Хорошо, вы свободны.

Конвоир повернулся на каблуках, и Артур остался наедине со следователем. Тот поднял на подследственного усталые, покрасневшие глаза — работенка, конечно, не сахар. Едва заметным движением белесых бровей указал Артуру на железный стул по другую сторону его желтого, вполне мирного канцелярского стола.

Следователь республиканского Комитета Государственной Безопасности Брасла Арнис Арнольдович, — хмуро, без выражения представился он и раскрыл толстую, уже потрепанную папку. — Так, Банга Артур Янович… года рождения. Ладно, перейдем сразу к делу, — перебил он сам себя и перекинул страницу в деле. — Вы обвиняетесь в тайных, незаконных связях с гражданами иностранных государств и совершении валютных сделок…

— Это обвинение бредовое, и я не признаю его, — так же хмуро, без выражения отозвался Артур, устав, наверное, повторять везде одно и то же.

— Хорошо-хорошо, мы разберемся. Вы же признаете, что тридцатого мая… года выходили в море с бригадой Марциса Лаувы и встретились на курсе со шведским траулером «Королева Шарлотта»? Так или нет?

— Да, — кивнул Артур, неприязненно изучая нового следователя. Он казался еще хуже, чем первый — учтивый иезуит, садист с небесно-голубыми глазами, что допрашивал его в рижской прокуратуре.

— Значит, все-таки встретились. Просто встретились и разошлись? Или вы поднимались на борт «Королевы Шарлотты»?

— Поднимался.

— С кем вы там контактировали?

— С капитаном.

Артур пытался понять, кого напоминает ему этот мрачный немногословный человек. И, кажется, понял: старого матерого волка, уже изрядно измотанного жизнью, но все еще очень сильного. Бороться с ним будет нелегко.

— Как звали капитана?

— Правду говоря, не запомнил.

— Неужели? Имея с ним такие контакты, утверждаете, что не запомнили его имени. С трудом верится. Но о чем вы с ним говорили — это вы хотя бы помните?

— Разумеется — о рыбе.

— И только? — следователь всего во второй раз за время допроса настороженно поднял глаза на Артура. Волк тоже прикидывал, что за противник перед ним, но отчего-то вдруг веки его дрогнули и брови сдвинулись к широкому переносью. Что-то смутило следователя в этом лице. На несколько секунд Брасла так глубоко задумался, что не сразу вспомнил заданный им только что вопрос.

— Значит, капитана N интересовала только рыба?

— Да. В обмен на нее я условился получить современные снасти и кое-что из запчастей.

— Вы знали, что ваши действия противозаконны, и тем не менее пошли на преступление и сговор якобы ради этих снастей-запчастей? И не преследовали никакой иной цели и более существенной выгоды для себя лично?

— У меня была одна цель — дать людям возможность нормально трудиться и получать за свою работу столько, сколько они зарабатывают. И еще осточертела идиотская карусель: ловить — и выбрасывать, ловить — и выбрасывать.

— Допустим. А в пятьдесят девятом, когда, по вашим словам, вы случайно оказались на борту шведского судна, это тоже была «Королева Шарлотта»? — Следователь снова странно взглянул на Артура и быстро отвел глаза, словно испугался чего-то. Но чего?

— Ничего подобного. Мы потерпели аварию во время шторма, и нас подобрал шведский сухогруз. При чем тут этот рыбак?

— Предположим. Но, может быть, тогда вы познакомились с кем-то из членов команды, завязали дружеские отношения? Ведь это вполне естественно в такой ситуации. — Все так же украдкой Брасла продолжал приглядываться к подследственному. Артура уже начинали беспокоить и раздражать его косые взгляды.

— Я отлично понимаю, куда вы клоните, — не сдержавшись, выпалил он. — Только пустое это занятие. Я не стану ради вашего удовольствия сочинять на себя шпионский детектив.

— Я посоветовал бы вам реальнее смотреть на вещи. Раз уж попали в мясорубку, не стоит пытаться крутить ручку в обратную сторону. Силенок не хватит, — не остался в долгу следователь. — Здесь работают профессионалы, а вы дилетант. У нас множество способов добиться от вас всего, что нам требуется. Так что в ваших же интересах помочь нам немного и тем самым облегчить свою участь. Да и участь своих близких, которые сейчас томятся в страхе и неизвестности.

Своим цинизмом следователь, пожалуй, превзошел все представления Артура об этой конторе. Он говорил, ничуть не угрожая, будничным тоном, не оставлявшим сомнения в смысле его слов. Брасла подошел к окну и стал спиной к Артуру, но тот тем не менее чувствовал себя, как букашка под безжалостным микроскопом.

— А ваш сын, Артур Янович? Вы ведь знали, что его работа связана с секретной техникой. Не думали, что ваши рискованные игры со шведами могут весьма повредить ему?

— Мой сын, к сожалению, не слишком близок ко мне. Благодаря высочайшей бдительности ваших коллег он вырос и стал взрослым человеком в Сибири, далеко от меня.

— Ай, бросьте свои намеки. Да вы должны быть благодарны судьбе, что ваш сын вырос и стал человеком как раз в Сибири. Этот край — наше будущее! — поморщился Брасла.

Артур не выдержал и насмешливо взглянул на следователя.

— Наше будущее? Что ж, возможно, вы правы.

Но следователь, видимо, пропустил его шпильку мимо ушей. Уперев большие грубые руки в подоконник, он опять задумался о чем-то своем, не имевшем отношения к допросу. Какая-то тревожная мысль не отпускала его. Занятый ею, Брасла спросил вроде как невпопад:

— Вы, наверное, фронтовик? Имеете награды? В каких местах воевали?

— А какое, собственно, это имеет…

— Потрудитесь отвечать на вопросы! — следователь неожиданно повысил голос, но по-прежнему не решался смотреть Артуру в лицо.

Пожав плечами, Артур стал припоминать:

— В начале войны здесь, дома, выходил из окружения… Потом под Ленинградом, Второй Белорусский фронт. А летом сорок четвертого снова в Латвии, в полковой разведке…

Брасла вздрогнул и достал из пачки сигарету. Артур продолжал говорить, не заметив странного волнения следователя, но тот уже не слышал — он вспоминал…


Легкий предрассветный туман плыл над лугами, окутывая стога сена, росистые травы. Опушкой леса, прячась за деревьями, перебегая от одного к другому, Артур Банга с тремя солдатами, наверное, и подобрался к хутору. Он пришел за языком…

А на хуторе догорало веселье, слышались пьяные песни и смех. Праздничная ночь была на исходе. Лиго! Лиго! — горланили хмельные голоса.


Яростно хлестал проливной дождь. Белая «Волга» подкатила к величественному подъезду, напротив которого возвышался собор. Загорелый, немного похудевший Калнынь быстро шел по устланным «кремлевкой» — специальной ковровой дорожкой — коридорам ЦК.

— Ого, какие люди! — шедший навстречу Улдис Целмс широко распахнул объятия. Дорогой «присутственный» костюм чуть не трещал на его мощном торсе. Как бы от избытка радости он похлопал Калнынь по рукаву и удивился, ощутив под рукой стальные мышцы. — На славу, видать, порыбачил.

— Да и ты тут как будто не зачах, — отшутился Калнынь.

Рядом с ними почтительно помалкивал милицейский генерал Гунар. Не решался даже словечка вставить в беседу высокопоставленных лиц.