Красота — всесильное оружие. Быть красивым, значить уметь обманывать. Это подразумевает под собой возможность хитрить и обольщать так, чтобы молитвой соблазняемых стало — никогда не увидеть подступающую к тебе смерть.

Это работает.

А для женщин, которые всю свою жизнь вынуждены воссоздавать свою красоту для других, и которым ничего не даётся просто так, Джетро был двойной угрозой: для моего эго и моей жизни.

Поворачиваясь, чтобы предложить мне ладонь, Джетро ждал, что я приму его снисходительную помощь.

Я проигнорировала его.

По природе своей, я не была непокорной, но в нем было что-то такое, что превращало меня в бунтарку. Вставая с сиденья, я неуклюже двинулась вперёд и неохотно открыла дверь. В тот момент, когда я собиралась пересечь разделявшее нас расстояние, Джетро жёстко схватил меня за запястье и резко выдернул из машины.

Конечно, стоять для меня уже само по себе было опасной затеей, плюс всё смешалось с последствием действия неизвестного наркотического препарата, который нарушил мою координацию движений, в итоге, я не чувствовала земли под ногами.

Вскрикнув, я выпала из джипа, ударившись лицом о насыпь из гравия на земле. Внезапно, машина сорвалась с места и уехала. Оставляя меня одну, израненную, перед многомиллионным особняком.

— Какого чёрта?

Сверху донеслось грубое выражение, отличающееся от глубокого голоса Джетро, но влиятельного и полного авторитета.

— Чёрт возьми, это уже просто смешно, — пробормотал Джетро. — Ты теперь всегда собираешься так себя вести?

Своими крепкими руками он обхватил меня за талию, поднимая на ноги. В тот момент, когда я оказалась в вертикальном положении, я моргнула, изо всех сил пытаясь найти опору и остаться в этом положении. Когда окружающая реальность приняла более устойчивое положение, я сбросила руку Джетро, в прикосновении задержавшуюся у моего бедра.

— Да. Я смешная. Да, я страдала на протяжении всей моей жизни. Да, я знаю, что этим причиняю неудобство тому, кто так стремится убить меня, что я уже немного травмирована, но можешь ты хоть на секунду задуматься, что причина, по которой я сопротивляюсь больше, чем нужно, заключается в стрессе, которому ты подверг мою нервную систему?

— Ты когда-нибудь страдал от расстройства желудка или от мигрени?

Жестикулируя рукой перед его лицом, я огрызнулась:

— Это то же самое. Моё тело не может справиться с печальными обстоятельствами, которые произошли за последнее время. Смирись с этим, или отпусти меня, к чёртовой матери!

Я почувствовала восхитительное чувство облегчения, когда выпустила бушующую во мне злость. На какое-то время, это очистило моё тело, давая мне возможность просто дышать.

Джетро оставался неподвижным, но его глаза расширились от услышанного, а губы сжались, и всем своим видом он выражал недовольство.

— Ну, она борется. Это даже забавно.

Мужчина, произнёсший эти слова, стоял на второй, с конца, ступени величественного портика. Дом возвышался надо мной, затмевая луну и звезды, словно был реальным, живым существом. С множеством огненно-медных, с золотым отблеском крыш, покрывающих башни.

Внизу были переплетающиеся между собой цветочные клумбы, находящиеся под огромными окнами, отлично проводящими дневной свет.

С другой стороны башен, сквозь газонные решётки росла мелкая травка. Это не было просто домом — это было живым существом. Неприкосновенным, гордым, впечатляющим архитектурным строением, простоявшим века, и которое поддерживали в отличном состоянии.

Я вытянула шею, смотря по сторонам, и пытаясь ухватить все до мельчайших деталей. Строение, казалось, было бесконечным, оно устремлялось выше и выше, достигая в высоту почти десятиэтажного здания, с замысловатыми арками, широкими проходами и изображением ястреба на каждом замковом камне свода арок.

Это было настоящим произведением искусства. Я, по сути, была творцом. Моя страсть не ограничивалась лишь созданием текстильных изделий, меня интересовало всё, где уровень мастерства в каждом дюйме доходил до идеального.

И «Хоуксбридж Холл» был величественным.

Я хотела его ненавидеть. Я жаждала презирать его так же, как и семью, владеющую им. Но я всегда была любительницей истории. И я всегда представляла себя леди, владеющей имением: с лошадьми, садами, и дающей изысканные обеды. Я любила осматривать старинные замки не из-за мебели или скульптур, наполняющих эти дома, а из-за сложных тканевых драпировок, сделанных вручную обивок на стены, и массивных настенных гобеленов.

Таланты женщин в прошлые века, когда они, создавая, шили при свете горящей свечи, никогда не переставали меня одновременно удивлять и подавлять. Их способности были намного выше моих.

Джетро решительно шагнул в сторону старого джентльмена.

— Ты сказал, что это будет легко и просто. Но я могу тебя заверить, это не так. Бросив ледяной взгляд на меня через плечо, Джетро указал мне подойти.

— Подойди сюда и выкажи своё почтение.

Я не двигалась.

Старик усмехнулся. Он был одет во всё чёрное, как и человек, который носил мои покупки и парковал мою машину на стоянке в Милане, но этот был одет в чёрный кожаный пиджак с изображением алмаза на кармане.

Его волосы были полностью седыми, но лицо ещё не было морщинистым. У него была эспаньолка, которая была на тон темнее снега, почти грязно-серая, и его глаза были светлыми и лишёнными эмоций, как и у Джетро.

Внезапно, я почувствовала напряжение в области спины; а сердце забилось в отрицании. Этот мужчина не заслуживал уважения. Я не имею с ним ничего общего.

Как я уже узнала, мужчина в машине был младшим братом Джетро, а этот, несомненно, был его отцом. Этот мужчина нёс ответственность за поощрение ужасных злодеяний и прошлых пыток невинных женщин ради чего-то, что должно быть оставлено в прошлом. Он также был полностью ответственным за мою передачу наследнику в честь уплаты долга.

Джетро подошёл ко мне, схватил за руку и потянул вперёд. Очень тихо, он пробормотал:

— Не раздражай меня.

В то же мгновение, резко дёргая вперёд и ставя меня перед своим отцом, он громко проговорил:

— Мисс Уивер, позвольте вам представить Брайана Хоука. Глава семейства, шестой мужчина в длинной цепочке приемников, с гордостью носящий фамилию Хоук.

Он посмотрел на меня, желая убедиться, что я это слышала.

— Также, среди братства, он известен, как Кат. Но для тебя он всегда будет мистером Хоуком.

Протягивая мне руку, мистер Хоук улыбнулся.

— Добро пожаловать в моё скромное жилище.

Я отшатнулась от него, не желая прикасаться, быть рядом с ним, или даже вежливо разговаривать.

Джетро тихо прорычал, хватая меня за локоть и жёстко удерживая на месте.

— Мисс Уивер, ты в одном чёртовом шаге от того, чтобы сегодня спасть с собаками. Проверь. Ослушайся ещё раз.

Его отец расхохотался.

— Ах, помню эти дни. Веселье, дисциплина.

Спустившись на последнюю ступеньку, он сократил расстояние между нами. Его лосьон после бриться отдавал запахом садизма и аристократического богатства — вот всё, что я ощущала. Ужасающая смесь прямых ароматов и мускуса мгновенно вызвали у меня головную боль, в то время как его глаза украли у меня всё до единого, начиная с моих рассуждений, и до моего мрачного будущего.

Он дотронулся до моей щеки.

Я вздрогнула всем телом, ожидая жестокости и грубости, которые должны были исходить от Хоуков, но он большим пальцем нежно провёл по моей скуле.

— Привет, Нила. Очень приятно опять принимать Уивер в нашем скромном доме.

Звук собственного имени отрезвил меня. Джетро ещё не произносил его, используя безличное обращение по фамилии. Я ненавидела, что мистер Хоук считал, что имеет право его произносить.

Желая плюнуть ему в лицо, проглатывая это желание, я сосредоточила всё своё внимание на доме позади него. Я пробежалась взглядом по витражным стёклам, горделивым шпилям на башнях и впечатляющей кирпичной кладке. В этом жилище не было ничего скромного, и он это знал.

Я продолжала сжимать губы, не говоря ни слова. У меня было столько ужасных вещей, которые я хотела бы ему сказать, что их хватило бы на целый роман, но благодаря закипающему недовольству Джетро, я держала язык за зубами.

Джетро отпустил меня, толкнув к своему отцу.

— Она просто ходячая проблема. Я не буду отрицать, что жду завтрашнего дня.

Моё сердце подпрыгнуло до горла, от тёмного обещания в его голосе. Что, чёрт возьми, случится завтра?

Мистер Хоук убрал ладонь с моей щеки, обняв меня за талию. Свободной рукой он убрал своенравные пряди, падающие мне на глаза.

— Ты выглядишь, как твоя мать. Как жаль, что не я решаю все насчёт тебя, но будь уверена, я попользуюсь тобой один, а может, и пару раз.

Моё сердце сдавило, отдаваясь тянущей болью в желудке, и меня затошнило. Не спрашивай. Мой вопрос пульсировал в голове. Что же ты сделал с моей матерью?

Я была так молода и полна гнева за то, что она оставила моего отца. Я думала, что она повинна во всем, ведь она разбила сердце моему отцу.

Но она была той единственной, кто заплатил неподъёмную цену. И никогда не вернулась.

Мистер Хоук блеснул глазами.

— Я смотрю, Джетро тебе ещё не сказал.

Проводя рукой по волосам до губ, он нежно поглаживал меня.

— Это будет забавным разговором, но что касается настоящего момента, я открою тебе маленький семейный секрет.

Вжимая меня в своё тело, он зашептал: