Лесия Корнуолл - Долг или страсть

Кэролайн, внезапно ослабев, схватилась за край стола. Между бедрами саднило, но блаженство не покинуло ее.

Больше всего на свете ей хотелось лечь, заснуть и увидеть во сне Алека Макнаба и все, что произошло между ними в башне.

Но солнце уже вставало, а у Кэролайн есть обязанности.

Она снова умылась, тщетно пытаясь смыть доказательства своего падения. Выбрала самое скромное платье, какое только смогла найти, уныло-голубое, с высоким воротом. Свернула волосы в тугой узел, так, чтобы не выбилась ни одна прядка, и заколола целой армией шпилек.

Все же, когда она посмотрелась в зеркало, оказалось, что щеки по-прежнему красны. Зато теперь она понимала, о чем сплетничали горничные. Ничего, Кэролайн просто будет вести себя так, словно ничего не случилось. Будет держать глаза опущенными, губы чопорно сжатыми. Никто не посмеет задавать вопросы или интересоваться, куда она исчезла прошлой ночью. Если же спросят, она просто ответит…

Кэролайн, высоко вскинув голову, пошла к двери. Положила ладонь на дверную ручку и остановилась. Что она ответит? У нее нет таких слов, чтобы все объяснить. А что она скажет Алеку, когда… если его увидит? О господи…

Она отступила и уставилась на засов. Она объяснит, что все это было ошибкой – порывом. Не то чтобы она была особенно импульсивна. Обычно – нет. Лучше сказать, что она поддалась духу праздника: танцы, дым костра… от всего этого у нее закружилась голова: это единственное объяснение. Она даст ясно понять, что у нее нет привычки поступать подобным образом, и такое поведение, как прошлой ночью, больше не повторится. Никогда.

Кэролайн снова положила руку на засов двери:

– Так все и объясню.

Кэролайн снова отстранилась. Да, но если он улыбнется так, как улыбался у костра, если поцелует ее, она снова потеряет голову.

Девушка подняла дрожащие пальцы к горячей щеке.

Возможно, будет лучше, если она найдет способ избегать его, по крайней мере, пока он не забудет об этой ночи. Сколько времени может уйти у мужчины на то, чтобы забыть легкую победу в темной башне? Только она никогда не забудет, даже если доживет до глубокой старости!

Тяжело вздохнув, она открыла дверь. Вышла из комнаты и едва не столкнулась с горничной, спешившей принести чай с тостом для Деворгиллы. Кэролайн просто кивнула в ответ и пошла своей дорогой, не сказав ни слова о раскрасневшихся щеках или всезнающем взгляде. Кэролайн громко выдохнула. Она сумела преодолеть первое препятствие. И теперь с улыбкой направилась к лестнице.

Алек едва успел добежать до замка, чтобы переодеться, причесаться и стереть с кожи запах любовницы. Она, очевидно, ускользнула, когда он заснул, и отправилась туда, где остановилась вместе с отцом. А теперь собирается официально познакомиться с женихом.

Он широко улыбнулся, завязывая галстук. На этот раз он сменил шотландскую одежду на модный английский костюм. Очевидно, раз она прибыла со всеми многочисленными вещами после такой ночи, значит, более чем готова выйти за него и повторить наслаждение. На этот раз в его постели. В качестве жены.

Лэрд оглядел гигантскую кровать Макнабов и представил Софи в своей постели. Прекрасную, великолепную, роскошную Софи. Он надеялся, что не показался ей слишком грубым, слишком властным. Но если ее стоны желания и вздохи наслаждения о чем-то говорили, он сумел ее удовлетворить. Он давно не спал так крепко и сладко, как этой ночью, когда держал ее в объятиях. Тело насытилось, а на душе было спокойно. Он был разочарован, когда проснулся один. Она чертовски любит исчезать! Да была ли она реальной?

Но вкус этой женщины на губах, вид ее в венке из летних цветов были достаточным доказательством.

Впрочем, сейчас это не столь важно. Теперь она здесь.

Алек поправил галстук, пригладил волосы и вышел из комнаты, но помедлил на верхней площадке лестницы. Как ему следует приветствовать ее? Вряд ли он может схватить ее в объятия в присутствии ее отца и целовать так, как прошлой ночью. И не может сделать то, чего хочет: взвалить ее на плечо и унести в спальню, а потом не выпускать оттуда весь остаток дня, хотя он изнемогал от желания при одной лишь мысли об этом.

Алек поправил манжеты и медленно, с подобающим случаю достоинством графа спустился вниз. Он будет играть по ее правилам, делать вид, что они совершенно незнакомы, если она этого хочет. Склонится над ее рукой, назовет «миледи», даже терпеливо выждет, пока их официально друг другу не представят. Предложит ей руку, вежливо спросит, как прошла поездка из Лондона, не устала ли она.

Он широко улыбнулся. Должно быть, этим утром она действительно на ногах не держится!

– Алек, только сейчас прибыл очень богатый экипаж. Кто это? – спросила на бегу Сорча, опрометью мчавшаяся через зал. За ней следовала Меган:

– На дверце экипажа золотой герб!

– Я такое впервые в жизни вижу: шестерка лошадей, прекрасно подобранных! Возможно, это принц-регент?

Алана приостановилась, оказавшись рядом с Алеком. Ее глаза сияли:

– Это часть наших подарков?

Алек почувствовал, как гордость распирает грудь.

– Да, и это лучший подарок, – подтвердил он.

Когда он вышел на крыльцо, она уже спускалась с подножки кареты, опираясь на руку лакея в ливрее Бреев. Алек не видел ее лица под шляпкой, вернее, кондитерским изделием, именуемым шляпой, с пеной пушистых перьев, голубых, зеленых и розовых, с крошечным чучелом желтой птички сбоку. Бедная, набитая опилками птичка удивленно посмотрела на Алека.

Платье девушки было розовым, модный короткий спенсер – зеленым.

Он оглядел ее фигуру. Странно. Ему казалось, что она выше и не такая пышная, какой выглядит сейчас.

Алек попытался представить ее груди, какими видел их в лунном свете: идеально округлые, белые, сладостно наполнявшие ладони. И сейчас кулаки сжались сами собой, когда он попытался сравнить их с тем, что видит теперь. Возможно, дело в платье или нижнем белье, но этим утром девушка казалась более щедро наделенной природой.

Он уронил руку.

Увидел, как шевелятся ее губы, когда она говорила с лакеем, но шляпка по-прежнему скрывала бóльшую часть лица.

Его пронзила нервная дрожь, когда из экипажа вышел джентльмен и загородил от него Софи. Мужчина оглянулся и кивнул Алеку:

– Доброе утро, ваша милость. Я преподобный Реджиналд Парфитт, – представился он, поднимаясь на крыльцо. – Я имел удовольствие проводить леди Софи и ее горничную из Лондона, по просьбе ее отца.

Он протянул руку. Алек пожал ее, пытаясь заглянуть ему за плечо.

Софи повернулась лицом к горничной, спускавшейся вниз. Алек сознавал, что преподобный Парфитт что-то говорит ему, да и сестры чего-то требовали, но он не сводил глаз с Софи, отчаянно желая ее увидеть. Ему хотелось сбежать по ступенькам, сорвать с нее дурацкую шляпку, обнять девушку и зацеловать до умопомрачения. И плевать ему на всех, кто это увидит!

Алек шагнул вперед.

И тут леди Софи Элисон подняла голову.

Ноги Алека подкосились. Он словно окаменел, встретив взгляд ледяных голубых глаз под копной белых локонов. Разве прошлой ночью глаза не были зеленовато-карими? Разве волосы не были рыжими? Ему же это не показалось, верно?

Это не она. Перед ним стояла незнакомка.

Улыбка сползла с лица Алека, словно растаявший воск. Он не мог двинуться с места.

– Могу я представить леди Софи Элисон? – спросил Парфитт. Алек заставил себя отвести взгляд от ее лица и воззрился на священника. Последовало долгое молчание. Наконец священник нахмурился: – Милорд?

Алек прикрыл глаза. Возможно ли, что у него галлюцинации? А что, если она переоделась или выглядела иначе без шляпки с птичкой?

Он снова вгляделся в Софи.

– Это не она.

Она нервно оглядывала замок, его сестер и самого Алека. Очевидно, она его тоже не узнавала.

Но тут ее взгляд остановился на ком-то за его спиной, и на лице расцвела улыбка.

– О! – вскричала она. – Смотрите, это леди Кэролайн!

Она пролетела мимо него, взбежала на крыльцо. Алек обернулся. И успел увидеть рыжие волосы, белую кожу и широко раскрытые зеленовато-карие глаза за мгновение до того, как она исчезла в объятиях Софи и лицо ее скрылось за перьями шляпы.

– Должно быть, вы удивились, увидев меня, а не лорда Брея, – заметил Парфитт. – У его светлости есть неотложные дела, вот он и послал меня. – Священник похлопал себя по карману: – Но не беспокойтесь, у меня есть разрешение на брак. Разве лорд Сомертон сейчас в Гленлорне?

Алек заставил себя оторвать глаза от женщин на крыльце и обернулся к Парфитту:

– Сомертон? Почему вы решили, что он здесь?

Парфитт уставился на него, как на сумасшедшего, прежде чем нерешительно улыбнуться:

– Почему? Потому что его сестра здесь, конечно. До последнего времени леди Кэролайн была выставлена на лондонском брачном рынке, но неожиданно покинула город. Ходили разные слухи…

Он, очевидно, ждал объяснения, которого у Алека не было.

Леди Кэролайн. Вот как ее зовут.

Алек не знал, куда деваться. Господи, он соблазнил сестру графа Сомертона!

Она стояла лицом к Софи. Спиной к нему.

Он увидел знакомый изгиб спины. Он так хорошо знал каждый позвонок, помнил, как лежит рука на ее талии.

Сегодня ее волосы были зачесаны назад и стянуты, скреплены кучей смертоносных на вид шпилек. Но это те же волосы, что каскадом обрамляли ее лицо, когда Алек любил ее в лунном свете. Если бы он вытащил шпильки и освободил волосы, они пахли бы полевыми цветами и медом, и пружинками свернулись бы вокруг его пальцев.

– Лотти наотрез отказывается выходить замуж, если тебя не будет рядом, – громко говорила Софи, сжимая руки Кэролайн, руки, которые ласкали его несколько часов назад. – Она была вне себя, а ты здесь, в Шотландии, жива и здорова! Должна сказать, здешний воздух прекрасно на тебя воздействует! Ты просто светишься!