– Какие истории?

– О том, что английские лорды прячут в штанах хвосты, – перебила Мойра.

Алана усмехнулась, прикрыв рот, чем заработала гневный взгляд матери.

Алек часто спрашивал себя, уж не дьявол ли Уэстлейк, но полагал, что доказать это будет непросто, даже имей он раздвоенный хвост.

– Конечно, нет.

– Как же они сидят? – спросила явно не убежденная Сорча.

– Я слышала, что английские джентльмены ничего не делают, кроме как разъезжают без седел по сельской местности. Убивают детей и едят огромные количества мяса, кур и свинины на завтрак, обед и ужин. Пьют за каждым обедом по три галлона пива, запивают бочонком бренди и спят до полудня, – добавила Меган.

Алек невольно рассмеялся:

– Это очень далеко от истины, – заверил он.

– А леди? – спросила Алана. – Правда, что им не позволено ничего делать, кроме как весь день сидеть на подушках, чтобы не запачкать платья и не растрепать волосы? Правда, что они ничем, кроме вышивания, не занимаются?

– Еще сплетничают и пьют чай, – вмешалась Сорча и изобразила, как леди пьет чай, отставив мизинчик. – Я слышала, что сплетни – страсть английских леди. Если они ничего значительного не слышали, сами что-то придумывают, чтобы ранить друг друга как можно более жестоко.

– А правда, что у всех в Англии по три дома? Загородный, городской и охотничий – это так? – спросила Меган.

– И поэтому Лондон так переполнен, что даже нет места для зелени? Слишком много домов и людей, – продолжала Сорча. – Правда, что в Лондоне нет цветов и дома так высоки, что неба не видно? Очень грустно, если это так.

Алек видел, что девушки ждут его ответа.

– Мисс Форестер говорит, что англичане – такие же джентльмены как все остальные, – с надеждой заметила Меган по-английски.

– В самом деле? И что она говорит насчет хвостов?

– Что хвосты есть только у фраков, – ответила Алана.

– Совершенно верно, – кивнул Алек.

– Она утверждает, что джентльмены и леди спят до полудня, если накануне веселились на балу. Мисс Форестер говорит, что они танцуют до рассвета и пьют шампанское. Она учила нас английским танцам, хотя в некоторых домах вальс по-прежнему считают недопустимым, – рассказывала Меган. – Все же нам предстоит занять место в английском обществе, как хочет мать, поэтому мы должны ехать в Лондон, как только позволят обстоятельства.

Она умоляюще взглянула на Алека, надеясь, что он развеет их страхи.

– И что плохого в шотландских парнях? – проворчала Мойра. – Здесь полно лордов с прекрасными, крепкими сыновьями.

– Нищие, – вздохнула Алана, явно повторяя слова матери.

– Как насчет любви? – спросил Алек, пригубив кларета. Ли немедленно выступил вперед, чтобы наполнить его бокал. – Что, если ты полюбишь бедняка?

Меган уставилась на него, как на безумца:

– Я никогда не буду настолько глупа!

– Мисс Форестер верит в любовь, – заспорила Сорча. – По крайней мере, я так думаю. Она любит поэзию и всякие истории.

– От души надеюсь, что она не учит вас такому вздору, – процедила Деворгилла. – Она здесь, чтобы наставлять вас в английском, манерах и обычаях, а не забивать вам головы всякой чушью!

– Негоже говорить такие ужасные вещи в канун Иванова дня! – бросила Мойра, встав за стулом Алека. – Самое время молодым девушкам думать о любви, читать знаки судьбы, искать будущего мужа!

Девушки слушали ее с загоревшимися глазами.

– Думаю, мы доели суп. Можешь убирать тарелки, – распорядилась Деворгилла.

– Я хочу выйти замуж по любви, – вздохнула Алана, игнорируя надвигающийся скандал.

– В таком случае тебе лучше влюбиться в богатого английского лорда, потому что именно за него ты выйдешь замуж, – резко сказала Деворгилла.

Древний щит упал со стены и со звоном грохнулся на пол. Девушки подскочили; Алек инстинктивно потянулся к пистолету, которого при нем не было. Это Гленлорн, а не темные лондонские переулки.

Джок поднял щит:

– Прости, Алек. Я сам повесил его недавно. Это «Тарг оф Малколм», если помнишь. Много лет был спрятан. Мойра потребовала достать его, раз ты дома. Я думал, что прибил щит крепко.

– Очередные спрятанные сокровища, – прошипела Деворгилла, пожирая взглядом Мойру.

– Не пойму, как он упал. Этот гвоздь шестьдесят лет ждал возвращения хозяина, – заметила Мойра. – Не иначе как духи старых времен пришли, чтобы приветствовать тебя, лэрд.

– А возможно, гвоздь наконец проржавел, – фыркнула Деворгилла. – Как деньги и удача Макнабов.

Мойра пропустила ее слова мимо ушей.

– Алек, мы сохранили старые кинжалы, клейморы и знамена. Повесим их все, и тогда это место будет выглядеть, как прежний дом.

– Как чудесно! – воскликнула Сорча с сияющими глазами. – У них на лезвиях кровь?

Меган фыркнула:

– Я слышала, что в Англии детям запрещено обедать со взрослыми, пока им не исполнится по крайней мере семнадцать лет, – сказала она по-английски. Сорча показала ей язык, чем заработала свирепый взгляд Деворгиллы.

Джок показал на гвоздь, все еще крепко сидевший в стене, и пожал плечами.

Мойра закудахтала:

– Видите! Духи возвращаются в Иванов день, смотрят, как идут дела, выражают свое недовольство, когда видят что-то неладное. Возможно, я ошиблась и щит будет мирно висеть на стене. Джок, повесь его снова!

– Ни в коем случае. Мы ужинаем, – отрезала Деворгилла. – Я не позволю никаким суевериям испортить нам ужин!

– Завтра Иванов день! – парировала Мойра. – Духи сделают, как пожелают, хочешь ты того или нет!

Алана глубоко вздохнула:

– Мама, мы можем пойти посмотреть на костры завтра вечером?

Губы Деворгиллы сжались так плотно, что Алек побоялся, что они больше не разомкнутся.

– Нет! – выдавила она единственное слово.

– А мисс Форестер говорит, что в Англии молодым леди позволено смотреть на костры. Даже графы и графини празднуют вместе со своими людьми! Мы ведь можем пойти вместе с Алеком? – взмолилась Меган. – Неплохо бы всем увидеть, что он дома, жив и здоров…

Каким бы невозможным это ни казалось, губы Деворгиллы сжались еще сильнее. Она пронзила свирепым взглядом Алека, словно в просьбах дочерей был виноват он, а не загадочная мисс Форестер. Он представлял гувернантку старой девой с желтой, как лимон, физиономией, готовую учить тому, о чем сама не имела понятия. Чья любовь к романтике не знала границ.

– Буду рад сопровождать сестер завтра вечером, – заявил Алек. – Если, конечно, ты не задумала дать бал или званый вечер.

– Нет, но без танцев точно не обойтись, – засмеялась Сорча.

– Все девушки будут рады потанцевать с тобой, Алек, – вставила Мойра. – Станешь королем праздника. Как и полагается лэрду.

– Надеюсь, ты привез бальные туфли? – спросила Меган.

– Для рила на лугу? – Алек картинно передернулся. – Разве обычай не велит танцевать босиком?

– Но ты граф Гленлорн! – ахнула Меган. – Тебе положено!

– Графы Гленлорн когда-то мазались синей глиной для устрашения, – поддразнил Алек. – Мойра, у нас есть синяя глина?

Старушка весело закудахтала.

– Алек! – вскрикнула Меган. – Так нельзя!

– Не бойся, девушка. Я узнаю, могут ли парни играть вальс, и буду танцевать с тобой вокруг костра, причем в туфлях.

– Я не давала на это разрешения, – встряла Деворгилла, поднося к губам бокал. – Это варварский обычай. Я поговорю с мисс Форестер и попрошу не поощрять подобный вздор. Завтра мы останемся дома и будем вместе читать. На английском. И никаких возражений.

Ее глаза встретились с глазами Алека: жесткие, черные, блестящие. Так и подстрекающие его возразить. Но Алек промолчал и оглядел стол. Он никогда не исповедовал старые обычаи, но и не желал принимать новые, которые проповедовала Деворгилла.

Он сжал ножку хрустального бокала. Ему не следовало возвращаться.

Но тут он вспомнил Софи на башне, с распущенными рыжими волосами, лицом, освещенным солнцем, теплым, мягким и женственным телом.

Алек вздохнул. Возможно, есть способ осуществить этот план. Жениться на ней. Старые обычаи не помешают им. Вместе они сумеют построить свое будущее.

Он сам удивился тому, как сильно возжелал ее.

Дело в Софи или в Ивановом дне?

– Посмотрим, – прошептала Мойра над плечом Алека и сделала магический знак рукой.

Глава 14

Мойра подождала, пока все в доме заснут, прежде чем скользнуть в кладовую и закрыть дверь. Она заперлась, закрыла ставни, чтобы никто не помешал. Зажгла свечу и поставила ее на выскобленную столешницу стоявшего в комнате стола. Связки и пучки трав отбрасывали причудливые тени на стены и пол, добавляя запах пыли к пряному аромату только что собранных растений.

Призраки наблюдали, как старая служанка глубоко вздохнула, прежде чем собрать горшки и кувшины, миски и мерные ложки. Все это она разложила на столе.

– Это часть твоего плана, не так ли? – спросил Ангус Джорджиану, когда Мойра прошла прямо сквозь нее, чтобы взять миску.

– Не веришь в магию? – спросила Джорджиана.

– Конечно, нет. Я человек разумный, – ответил Ангус, но тут же припомнил: он призрак, что вряд ли объяснимо с точки зрения разума. Он упрямо сложил руки на груди и прислонился к двери, решив уйти с дороги. И увидел, как Мойра выбрала связку цветов.

– Что это у нее?

– Барвинок. Если она выберет семь цветков или больше, значит, будет делать любовный амулет.

– Я насчитал девять. Это к добру?

– Неизвестно, – покачала головой Джорджиана. – Она действительно владеет настоящей магией?

Ангус потер бороду.

– Возможно. Старая Мойра принимает роды, исцеляет больных и ухаживает за умирающими. Всему научилась от своей матери. Никто не смеет спорить с ней, боясь проклятия. Сама видишь, как Деворгилла избегает стычек с Мойрой.

– Тогда это к добру, – улыбнулась Джорджиана.

– Для чего этот любовный амулет? – спросил Ангус. – Не вижу, как девять фиолетовых цветочков могут заставить кого-то влюбиться, особенно здравомыслящего человека.