— Вы не можете не знать, — Маренн проигнорировала ее выпад, — как серьезно болен Вальтер. Ему нужна забота, покой, домашний уют. У него очень тяжелая, нервная работа, которая подрывает его здоровье, а любые дополнительные переживания только усугубляют дело. Я уже не говорю о его репутации…

— А кто в этом виноват? — Ильзе наклонила вперед, покусывая губы. — Я? В этом виноват только он сам. Он и вы.

Она смотрела на Маренн с недоумением и обидой.

«И что Вальтер в ней нашел?» — казалось, вопрошали ее холодные, светлые глаза. Маренн сделала вид, что не замечает этого. В конце концов она приехала сюда не для того, чтобы состязаться с Ильзе в женских достоинствах. Она приехала совершенно по другому поводу.

— Я хочу сказать, что готова разорвать отношения с вашим мужем и уйти из его жизни, — произнесла она, глядя Ильзе в лицо, — Я даже обещаю, что уйду в том случае, если вы пообещаете, что постараетесь изменить свое отношение, все забыть и создать для него ту спокойную семейную жизнь, которую он заслуживает и которая просто необходима для его здоровья. Я больше никогда не встану между вами. Я не могу уйти со службы, но из его личной жизни уйду.

К ее удивлению, Ильзе никак не отреагировала. Как будто и не слышала. Накрашенные губы скривились, на лице отразилась капризная гримаска.

— Вы знаете, Вальтер так скуп, — пожаловалась она, — Он совсем меня не обеспечивает. Мне надо…

Дальше последовал целый список вещей, без которых фрау Шелленберг не представляла себе дальнейшей жизни. Он был весьма внушительным. Она перечисляла, перечисляла, срываясь на истерические всхлипывания. В конце концов Маренн надоело слушать.

— Послушайте, ответьте мне, — она прервала Ильзе без особых церемоний. — Если мы вам все это купим. А заодно добавим замок во Франции, палаццо в Италии, земельные угодья в Австрии и еще отдельный остров в Тихом океане, — она едва сдерживала сарказм. — Тогда вы удовлетворитесь и подумаете наконец о здоровье мужа и о будущем сына?

— Вы еще смеетесь надо мной, — Ильзе опустила голову, голос ее дрожал от слез. — Вы хотите, чтобы я изменилась, все забыла? Но Вальтер разлюбил меня. И он снова меня никогда не полюбит. Даже если вы откажетесь от него, он не забудет вас, потому что он любит. Он сам мне сказал об этом прямо. А если сказал, значит, это действительно так. Меня же он жалеет и не бросает окончательно из-за Клауса. Хотя и тот скоро полностью перестанет нуждаться во мне. Скоро он привыкнет к вам и забудет обо мне.

Она закрыла лицо руками, плечи ее вздрагивали. От прежней гордости и высокомерия не осталось и следа. Маренн видела, что она страдает. И, конечно, таблетки Бруннера пришлись фрау Ильзе как нельзя кстати, надо было только вовремя предложить. Но кто предложил? Кто?

— Не надо отчаиваться, — Маренн подошла к Ильзе и положила руку ей на плечо. — Я вас прошу, не надо. Сейчас это очень опасно. Вы снова можете впасть в депрессию, сделать какие-то глупости, пойти на поводу у каких-то прохвостов, стать жертвой недобросовестных экпериментаторов. Нужно понять, что все в ваших руках. И если чувствами Вальтера действительно распоряжаться трудно, он взрослый человек, то Клаус ваш сын, он пока еще с вами одно целое. Можно стать для него всем, надо только захотеть, а через Клауса Вальтер тоже проникнется к вам привязанностью. И неизвестно что это будет за привязанность, вполне вероятно, что вернутся старые чувства. Надо только проявить терпение. Поверьте, мне нелегко говорить об этом, ваш муж и для меня значит много. Но но роду своей профессии я каждый день сталкиваюсь с горем, смертью, страданиями. Знаю, как ценна человеческая жизнь, как хрупко спокойствие, которое окружает человека, как редко это случается. Я готова пожертвовать счастьем, чтобы в вашей семье…

— Нет, это невозможно, — Ильзе вскинула заплаканные глаза. — Он вам не позволит. Он вам не позволит уйти. Я знаю Вальтера. Он окончательно заберет Клауса. И вам придется принять его. Вальтер наверняка думает, что он сможет заменить вашего сына, который, как я знаю, погиб в прошлом году. Он надеется на это.

— Не будем заглядывать далеко вперед, — теперь уже Маренн почувствовала, как при упоминании о Штефане, судорога сковала ее горло. — Все мы переживаем не лучшее время. Ситуация на фронтах сложная, большевики вступили в Польшу, так же весьма далеко продвинулись на юге. Будем надеяться, что вермахту удастся их остановить, и положение улучшится. Но в сложившихся условиях мы с еще большим вниманием и терпением должны относиться к близким. Не исключено, что всех нас ждет разлука, и весьма долгая.

Она отошла к окну. В саду на качелях качались дети. Присев на скамейки, мамы и няни, оторвавшись от бесконечных разговоров, покрикивали на них, придерживая раздуваемые ветром вуали на шляпках. Словно и не было войны. Но это только пока не объявят очередную воздушную тревогу.

— Скажите мне, фрау Ильзе, — Маренн повернулась. — Кто прописал вам таблетки, которые вы принимали раньше? Те, которые запретил принимать профессор де Кринис? Это какой-то врач или посоветовали знакомые?

— Мне посоветовала ваша подруга, фрау Ирма Кох, — Ильзе пожала плечами. — Вы не знаете? Она принимает их давно, уже несколько лет.

— Ирма Кох? — от неожиданности Маренн даже закашлялась. — Она дала вам эти таблетки?

— Нет, она мне их не давала, — Ильзе встала с кресла и подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу. — Она просто позвонила мне, сочувствовала, говорила, что прекрасно понимает, в каком я состоянии. Я поддалась на ее жалость, стала рассказывать, как мне тяжело, ругала вас, — она бросила взгляд на Маренн. — Разве она не говорила? Обмолвилась, что постоянно чувствую беспокойство и не сплю по ночам. Тогда она сказала мне, что у нее есть знакомый врач, который может помочь. Я сразу подумала, что она имеет в виду вас, и сказала, что не желаю иметь дело с докторами из Шарите. Но она удивила меня, заявив, что и сама не доверяет врачам из Шарите, потому обращается к некому доктору Мартину, который служит личным врачом генерала фон Блюхера, у него, мол, есть чудо-средство, которое лечит все недуги душевного толка, хотя и стоит дорого. Дала телефон этого доктора. Я ему позвонила, — продолжала рассказывать Ильзе, — пригласила его приехать ко мне сюда. Но он напрочь отказался. Пригласил к себе. У него частный кабинет на Фридрихштрассе, по-моему, дом девять, — Ильзе наморщила лобик, вспоминая, — или одиннадцать. Я точно не помню, ведь была там только один раз. Отдельный вход со двора. Без всякой вывески — три ступеньки и выкрашенная черной краской дверь под козырьком. Две комнаты. Одна — для приема, другая — для осмотра. Все очень чисто, аккуратно. Ни медсестры, ни секретаря, он ведет прием один. Очень обходительный, внимательный мужчина. Средних лет. Но вот как-то, знаете, — Ильзе поджала губку. — Какой-то он холодный. И властный. Я ему и так, и так о своих переживаниях, а он — по две таблетки три раза в день и все пройдет, фрау. И будьте любезны чек, пожалуйста. А вы, правда, оставите Вальтера? — она пристально взглянула на Маренн.

— Я постараюсь, — ответила та слегка растерянно, но потом спросила: — А телефон этого доктора у вас сохранился?

— Что? Телефон? — Ильзе пожала плечами. — Где-то был. Вот здесь у зеркала на бумажке.

Она подошла к трюмо, стала перебирать разбросанные в беспорядке бусы, пудреницы, тюбики и коробки с кремами.

— Куда же запропастилась эта бумажка? А, вот она, — она выдернула из-за флакона духов смятый листок, взглянула на него. — Да, он.

Маренн протянула руку.

— Позвольте, я возьму его.

— Да, берите, пожалуйста, — Ильзе криво усмехнулась. — Мне он теперь не нужен. И переделайте привет фрау Кох. Я думаю, вам есть о чем с ней поговорить.


Да, Маренн было о чем поговорить с Ирмой. Но первым делом она поехала в особняк Шестого Управления на Беркаерштрассе и из своего кабинета позвонила Мюллеру.

— Его фамилия Мартин, доктор Мартин, — сказала она, как только шеф гестапо снял трубку. — Мне сказала Ильзе. Ты был прав, он личный доктор генерала фон Блюхера. У него частный кабинет на Фридрихштрассе, номер дома она точно не помнит. И еще она дала мне его телефон.

— Наконец-то фрау Ильзе снизошла до того, чтобы поговорить с нами? — Мюллер усмехнулся. — Со мной она тоже обходилась холодновато в последнее время, хоть я и не имею никакого отношения к вашим делам. То, что его фамилия Мартин, я уже знаю, Ким. Мне доложили. Более того, я посылал группу к нему в контору, провести обыск. Кабинет вскрыли, но никаких лекарств, ни картотеки, ни каких еще либо улик не обнаружено. Все чисто. Голые стены и мебель. Там оставили наблюдение. Самого доктора Мартина тоже пока обнаружить не удалось. Но я дал команду — его ищут. Найдут обязательно. От нас еще никто не спрятался, ты сама знаешь. В крайнем случае придется хорошенько пощипать Бруннера и Бера. Если первый — крепкий орешек, то второй вилять не станет, выложит все, как на духу, он дрожит за свою карьеру. Но и с Бруннером справимся. У нас еще не таким языки развязывали. А, кстати, на счет фон Блюхеров, — он сделал паузу. — Должен тебя огорчить. У Анны фон Блюхер действительно серьезное заболевание, с головой неладно. Ее недавно отправили в частную клинику в Швейцарию.

— Надо думать, не без участия доктора Мартина, — мрачно заметила Маренн.

— Надо думать, — согласился Мюллер, — раз он у них семейный врач. Жаль девицу. На лицо она очень недурна, хотя и с выкрутасами. А кто посоветовал ей этого доктора Мартина, фрау Ильзе не сказала?

— Сказала, — ответила Маренн, скрывать не было смысла. — Говорит, что фрау Кох дала ей телефон и рекомендацию. Но я прошу тебя, Генрих, можно я сама сначала с ней поговорю. Все это странно. Ведь я постоянно общаюсь с Ирмой, практически каждый день, я никогда не замечала, чтобы она вела себя как-то неадекватно. А Ильзе утверждает, будто Ирма давно принимает таблетки.