Ной Гордон - Доктор Коул

Она никак не могла определить, сексуален ли он или просто интересен как человек.

Перед тем как она окончательно распрощалась с Бостоном, он повез ее на настоящее свидание на обед в Нортгемптон. Когда они выходили из ресторана, он зачерпнул пригоршню конфет из вазы у входа.

— М-м-м, как вкусно. Хотите? — спросил он.

— Нет, спасибо.

В машине она смотрела, как он с довольным видом жует сладости, и не смогла удержаться:

— Вам не стоит их есть.

— Почему? Обожаю их. Я не наберу из-за них вес.

— Я тоже их люблю. Я куплю вам таких в красивом чистеньком пакетике.

— Вы любите чистоту? Я их взял в милом, чистом ресторанчике.

— Я недавно читала об исследованиях подобных конфет, которые вот так просто лежат в вазах в ресторанах. В большинстве случаев на них были обнаружены следы мочи.

Он молча посмотрел на нее и перестал жевать.

— Мужчины ходят в туалет. Они не моют руки после этого. Выходя из ресторана, они берут конфеты…

Она знала, что он пытается решить, выплюнуть или проглотить.

«Ну, я молодец», — подумала она. Он проглотил недоеденные конфеты, а остальные выбросил в окно.

— Это ужасно. Я ем конфеты из ресторанов уже много лет. Теперь я никогда не смогу смотреть на них, как прежде.

— Я знаю. Но, если бы я ела их, а вы знали об этих исследованиях, разве вы не сказали бы мне?

— Возможно, нет, — ответил он и рассмеялся, а она присоединилась к нему. Они улыбались друг другу почти всю дорогу.

Когда Маркус остановил пикап перед ее домом, они рассказали друг другу о своей жизни. В юности он был заядлым спортсменом, заработал множество травм в различных видах спорта. Ко времени поступления в колледж организм его уже был достаточно изношен, потому ни в какой из сборных он не играл. В колледже он специализировался на английском языке, защитился, но рассказывал об этом очень туманно. Перед тем как приехать в холмы Массачусетса, он был исполнительным директором в агентстве по продаже недвижимости «Левер Бразерз» в Нью-Йорке. В последние два года его повысили до вице-президента.

— Обычная жизнь — поезд на Манхэттен в семь утра, большой дом, бассейн, теннисный корт.

У его жены развился боковой амиотрофический склероз, так называемая болезнь Шарко. Они оба понимали, что это значит. На их глазах друг умер от той же болезни. Через месяц после подтверждения диагноза Дэвид приехал домой и увидел, что Натали оставила дочь Сару с соседом, а сама, обложив гараж влажными полотенцами, завела машину и под любимую классическую музыку задохнулась в ней от выхлопных газов.

Он нанял повара и горничную, чтобы они заботились о Саре, а сам начал регулярно напиваться. Так продолжалось восемь месяцев. Однажды, протрезвев, он обнаружил, что его умная, веселая дочь плохо учится в школе, у нее развиваются психологические проблемы и нервный кашель. Тогда он пошел на первую встречу общества анонимных алкоголиков. Два месяца спустя Дэвид и Сара приехали в Вудфилд.

Он кивнул, выслушав историю Р. Дж., когда они выпили по три чашки крепкого кофе у нее в кухне.

— В этих холмах полно таких людей, как мы, — сказал он.

Она уехала из Кембриджа жарким утром в конце июня. Небо было затянуто низкими, темными грозовыми тучами, готовыми вот-вот пролиться дождем. Она думала, что будет рада покинуть дом на Брэттл-стрит, но в последние дни, когда мебель была частично продана, сдана на склад или отдана Тому, а ее шаги отдавались эхом в пустых комнатах, она посмотрела на дом с сожалением бывшего владельца и поняла, что Том был прав, когда говорил о его величии и блеске. Ей не хотелось уезжать. Несмотря на неудачный брак, этот дом был ее гнездом. Потом она вспомнила, что этот дом — большая яма, в которую они выкинули кучу денег. Она с радостью заперла дверь и выехала на улицу мимо забора, который все еще требовал ремонта, но это уже была не ее забота.

Она понимала, что уезжает в неизвестность. Всю дорогу до Вудфилда она размышляла о том, как будет справляться на новом месте, опасаясь, что совершает огромную ошибку.

Несколько дней она мучилась этими мыслями. Допустим, она будет работать только за наличность, сможет полностью игнорировать страховые компании, которые часто портят докторам кровь. Если она резко снизит плату за прием, скажем, до двадцати долларов, достаточно ли будет у нее пациентов, чтобы не вылететь в трубу? Она знала, что наверняка будут приходить люди, у которых нет медицинской страховки. Но захочет ли посетить доктора Коул и заплатить ей наличными кто-нибудь, у кого имеется полис медицинского страхования?

Она с сожалением поняла, что едва ли.

Она решила пока что установить неофициальную плату за прием в двадцать долларов для людей, не имеющих медицинской страховки. Страховые компании обычно платят врачу от сорока до шестидесяти пяти долларов за клиента, в зависимости от сложности проблемы и с надбавкой за вызов на дом. Полный осмотр стоил девяносто пять долларов, а комплекс лабораторных исследований проводился в медицинском центре в Гринфилде.

Она усадила Тоби за работу за две недели до официального открытия. Тоби должна была внести в память компьютера все документы страховых компаний. Она собиралась вести дела с пятью крупнейшими страховиками страны, но оставалось по меньшей мере пятнадцать более мелких компаний, не говоря уже о почти тридцати пяти совсем небольших, занятых в этом же бизнесе. Все сведения о них должны были оказаться в памяти компьютера, все их разнообразные формы документов и условия работы. Это была непростая, но однократная работа. Р. Дж. понимала, что данные придется постоянно обновлять, поскольку компании часто отменяли, пересматривали и дополняли документацию.

Это было непростой задачей, одной из тех, с которыми не приходилось сталкиваться ее прадеду.

Утро понедельника.

Она приехала в офис рано. Быстрый завтрак из поджаренного хлеба и чая не принес никакого удовольствия. Кабинет пахнул краской и лаком. Тоби уже приехала на работу, а Пегги появилась двумя минутами позже. Все трое глупо улыбались друг другу.

Комната для ожидания была маленькой, но внезапно показалась Р. Дж. огромной и пустой.

На прием записалось всего лишь тринадцать человек. Р. Дж. уверяла себя, что местные жители за двадцать два года, должно быть, привыкли к тому, что им надо обращаться за врачебной помощью в другой город. Если у них был один доктор, зачем им другой?

Что, если никто не придет? Р. Дж. подумала, что напрасно паникует.

Первый пациент пришел за пятнадцать минут до назначенного времени. Это был Джордж Палмер, вышедший на пенсию семидесятидвухлетний рабочий с лесопилки, у которого было больное бедро и не хватало трех пальцев на руке.

— Доброе утро, мистер Палмер, — спокойно поздоровалась Тоби Смит, словно вот так приветствовала пациентов уже много лет.

— Доброе, Тоби.

— Доброе утро, Джордж.

— Привет, Пегги.

Пегги Уэйлер знала, что надо делать. Она провела его в процедурную, заполнила бланк, сделала несколько анализов и соответствующих записей.

Р. Дж. нравилось слушать неспешный рассказ Джорджа Палмера. Поначалу каждый пациент будет отнимать у нее массу времени, поскольку ей надо будет ознакомиться с полной историей его болезни.

В Бостоне она отправила бы мистера Палмера к ортопеду, который сделал бы ему укол кортизона. Здесь же ей пришлось делать это самостоятельно. Она попросила его прийти через какое-то время еще раз.

Когда она заглянула в приемную, Тоби показала ей букет летних цветов, присланных ее отцом, и большой фикус от Дэвида Маркуса. В приемной она увидела шестерых человек, трое из которых не были записаны на прием. Она попросила Тоби «отсортировать» их. Тяжелобольные или страдающие сильными болями должны были проходить к ней вне очереди. Внезапно она поняла со смешанным чувством облегчения и сожаления, что времени на раскачку у нее не будет. Она попросила Тоби принести ей из магазина бутерброд с сыром и чашку кофе.

— Я буду работать и в обеденное время.

В двери показалась Салли Хауленд.

— Я на прием, — сообщила она, будто бы ожидая, что ее прогонят. Р. Дж. захотелось расцеловать ее.

Пегги и Тоби тоже решили работать во время обеда и заказать еду из магазина.

— Я плачу, — радостно заявила Р. Дж.

Он пригласил ее к себе на ужин.

— Сара тоже будет?

— У Сары серьезный, почти деловой ужин в школьном кулинарном клубе, — ответил он. Задумчиво взглянув на нее, он добавил: — Ты можешь поехать ко мне, только если будет третий?

— Нет, конечно нет. Я просто надеялась увидеть Сару.

Ей понравился их дом, тепло и дружественность толстых деревянных стен и удобной старой мебели. На стенах было много картин, написанных местными мастерами, чьи имена ни о чем ей не говорили. Он провел ее по всему дому. Кухня, его кабинет, полный разных безделиц, компьютер, большой серый кот, спящий на стуле.

— Кошка тоже еврейская, как и лошадь?

— Да, — ухмыльнулся он. — Мы подобрали ее вместе с потрепанным старым котом. Сара решила, что он ее муж. Но кот побыл у нас всего два дня, а потом сбежал, потому я назвал ее Агуна. На идише это значит «покинутая жена».

Скромная спальня. Р. Дж. ощутила что-то похожее на сексуальное напряжение, взглянув на огромный пружинный матрас на кровати. На столе стоял еще один компьютер, рядом со столом расположился шкаф, забитый книгами по истории и сельскому хозяйству, а также стопка исписанных бумаг. Расспросив Маркуса, Р. Дж. узнала, что он пишет роман об исчезновении маленьких ферм Америки и о первых фермерах, обосновавшихся в Беркширских горах.