— Это я маме на могилу купил, - объяснил Лере Карпов. – Давай с тобой чаю попьём и поедем туда, а то сейчас темнеет рано.

Лера вздрогнула, услышав «маме на могилу». Ей стало немного неловко из-за того, что она обманывает оказавшегося таким наивным Карпова. Но потом она вспомнила, что этот человек от нечего делать стрелял по попадавшимся ему навстречу людям, некоторых из них убил, других – тяжело ранил, и вот прошло всего лишь два года - и он уже снова на свободе. Конечно, после тех препаратов, которые ему кололи в психбольнице, он превратился в дауна, но ведь родственникам и знакомым тех людей, которых он тогда расстрелял, от этого легче не стало. И Лера решила написать в статье о полукриминальном прошлом Карпова и о том, какой развалиной он стал сейчас – пусть все знают, что зло хоть как-то, но наказано.

— Лера, - объявил ей Карпов. – Я хочу тебя официально удочерить. У тебя в свидетельстве о рождении не указано, что я – твой отец, поэтому если со мной что-то случится, ты не сможешь вступить в права наследования. Вот если мы с тобой пройдём судебно-генетическую экспертизу, то с этими результатами я смогу сделать тебя своей официальной наследницей…

— Папа, - перебила его Лера. – Да чего у Вас наследовать-то. Квартира пустая и без ремонта, Вы вон такой больной… Кстати, у Вас сейчас есть на что жить?

— Конечно, - ответил Карпов. – Я охранником на складе работаю, на жизнь хватает. Правда, жизнь у меня сейчас не очень… Меня ведь к принудительному лечению приговорили. Через день я хожу в поликлинику, где мне такие уколы делают, что я … ну, в общем, как вчера. Так что жизнь у меня расписана так: один день - работа, следующий день - укол, и я – никакой; затем у меня день, чтобы сделать хоть что-то полезное по дому; а затем - опять укол и вырванный день. И так по кругу. Так что ты лучше приходи раз в четыре дня, когда я адекватный, как сегодня… И давай уже на «ты», - предложил он Лере.

***


…Потом они ехали с несколькими пересадками к колумбарию, и каждый раз, выходя из транспорта первым, Карпов подавал Лере руку, чтобы помочь выйти. Лере было неприятно прикасаться к руке Карпова, которая была горячей, дряблой и потной. После того, как она впервые опёрлась об эту руку, ей захотелось вымыть свои руки с мылом, такими грязными и липкими они ей показались. Поэтому, выйдя из транспорта, Лера надела перчатки, хотя на улице было не слишком холодно, и не снимала их до тех пор, пока не вернулась домой. А ещё Карпов тяжело и хрипло дышал и ходил, пошатываясь и шаркая ногами, что тоже очень раздражало Леру.

После посещения колумбария, где они поставили цветы в вазу, установленную в Машиной нише, Карпов проводил Леру до квартиры Маши Тимофеевой, и Лере пришлось пригласить его к себе в гости и накормить ужином.

Карпов с жадностью набросился на еду и ел он не слишком аккуратно из-за трясущихся рук и рта. Лера видела, что ему стыдно за то, как он себя ведёт, и у неё было огромное желание сделать видеозапись такого опустившегося Карпова и выложить её в интернет, чтобы все видели, во что превратился некогда «великий и ужасный». Но вместо этого она убрала за ним со стола и предложила посидеть в комнате и поговорить.

— Папа, - начала выпытывать нужную информацию Лера. – Почему ты тогда не позвал маму назад? Ведь всё в конце-концов утряслось…

— Утряслось? – рявкнул Карпов так, что Лера в первый раз испугалась его, вспомнив, что это всё-таки психически ненормальный человек. – Да она и приблизительно не знала, что тогда произошло…

Карпов поднялся с дивана и начал ходить взад-вперёд по комнате своим нетвёрдым шагом, затем махнул рукой и опять уселся на диван.

— Она мне чуть жизнь не перечеркнула, - объяснил он. – Мне было 22 года, у меня почти диплом в кармане, мне уже хорошее место работы предложили… И тут – нанесение телесных повреждений средней тяжести… Ты знаешь, что это за статья?... До трёх лет лишения свободы. А чтобы меня взяли в милицию работать, мне нельзя было иметь даже приводов в милицию, не то, что нанесение телесных… А я больше ничего не умел делать, я ведь после школы сразу в армию попал, затем – в школу милиции. Только чернорабочим мог бы куда-то пойти, если бы смог от тюрьмы откупиться. А Маша – единственная свидетельница была, причём всё добровольно рассказала, никто её не бил, не насиловал, даже не угрожал…

— Папа, у меня и бабушка, и прабабушка в тюрьме сидели, мама не хотела туда… - объяснила поведение Маши Лера.

— Думать твоя мать не хотела, - недовольно сказал Карпов. – Никогда и ни о чём. Единственной её мыслью было расписаться со мной и бегать потом по всему району с кольцом на пальце… Как будто я её и тогда послать подальше не мог… Не понимала она, что бумажка эта не удержит меня… Что для того, чтобы быть со мной, ей нужно было во всём поддерживать меня. Чтобы я на неё всегда положиться мог…

— Но она же любила тебя… - пыталась оправдать Машу Лера.

— Любила… - Карпов о чём-то долго думал, опустив голову. – Ты хоть знаешь, что такое любовь?

И он посмотрел Лере прямо в глаза.

— Ну… это - когда двум людям хорошо вместе, - пыталась играть роль наивной девочки Лера.

— Нет, - Карпов отрицательно покачал головой. – Любовь – это жертва. Если ты видишь, что любимому человеку нужна помощь, ты помогаешь ему, даже если это для тебя сильно чревато… А все эти «я люблю тебя за то, что ты такой замечательный и мне хорошо с тобой» - никому не нужны…

Лера видела, что Карпов разнервничался. Он начал беспокойно оглядываться вокруг, шумно дышать, и Лере опять стало страшно находиться рядом с ним.

— Меня тогда от тюрьмы спасло только то, что следак был прикормлен Васей, - сказал Карпов после длительной паузы.

— Васей? – переспросила Лера. – Мама мне никогда не рассказывала ни про какого Васю…

— Если бы про Васю узнала твоя мама, я бы только квартирой не отделался, - объяснил Карпов и криво усмехнулся.

— Что значит «только квартирой не отделался»? – совершенно искренне спросила Лера.

— Я обменял Васе квартиру, в которой жил с Машей, на его комнату в коммуналке, а он за это не просто закрыл моё дело, но и уничтожил все доказательства моей причастности к нему.

— И как же ты там жил? – Лере в первый раз стало жалко Карпова, который из-за глупости Маши лишился своего собственного жилья.

— Как в коммуналке. Тем более, я был там «смотрящим»…

Лера закрыла лицо руками. Похоже, этот таинственный Вася как-то связан с полукриминальным (в этом Лера уже не сомневалась) прошлым Карпова. А, учитывая, что почти все криминальные авторитеты 90-х годов давно бесследно исчезли, то публикация статьи про «лихое» прошлое Карпова и Васи не повлечёт за собой никаких последствий для Леры и, наверняка, после этого Леру возьмут на работу штатным корреспондентом.

— Я тебя, наверное, сегодня слишком загрузил новой информацией, - по-своему понял Карпов состояние Леры. – Ты мне лучше про себя расскажи: как ты жила, чем сейчас занимаешься?

— Да как жила? Всё время вдвоём с мамой… Сначала ещё бабушка живая была, но я её боялась: она всегда пьяная была, а если где музыку слышала, то танцевать начинала. А потом она зимой на улице замёрзла. Мама по вечерам ходила её искать, а в тот вечер ей кто-то сказал, что бабушка у каких-то своих знакомых пьёт, вот мама и не ходила по всему району… Мама всё время шила: и на работе, и дома. Когда она заболела и ей тяжело было ездить в цех, хозяин привёз ей сюда машину, а потом и заготовки привозил, и готовые изделия забирал… А когда мама умерла, я не знала что мне делать, сидела в больнице и плакала, а санитарка из отделения сказала, что я могу пойти работать санитаркой, только нужно узнать, в какое отделение сейчас нужны санитарки. Я пошла к докторше, которая маму лечила, а та куда-то позвонила, и меня взяли санитаркой в пульмонологию. И ничего – нормально было работать, зарплата не очень, но я за мамой долго ухаживала, и за больными стала ухаживать, мне доплачивали родственники больных… А потом я ухаживала за главбухом. Она была богатая, но родственники к ней не ходили, поэтому она ещё до операции меня наняла, чтобы я за ней ухаживала. А когда её выписывали, она сказала, что, если я хочу, она может взять меня в бухгалтерию курьером. Я подумала, что санитаркой я и в тридцать, и в пятьдесят лет могу пойти опять работать, и ушла в курьеры. Это было тогда, когда ты… Ну, в нашу больницу тоже привезли раненого с простреленным лёгким. И тогда я узнала из газет и телевизора, что тебя в психбольницу положили и решила навещать тебя, только меня туда не пустили, даже когда я свидетельство о рождении показала. А потом по телевизору сказали, что тебя выпустили, я пошла в частное сыскное агентство, показала свидетельство и паспорт и попросила найти твой адрес… И они сразу же дали мне твой адрес и даже денег не взяли…

Услышав эти слова, Карпов невесело усмехнулся.

— Лера, - сказал он. – Мне сейчас передвигаться тяжело, поэтому я хочу попросить тебя помочь мне с генетической экспертизой. Когда я ещё работал в милиции, то при ***, ***, *** и *** больницах были государственные судебно-медицинские лаборатории. Ты узнай, в каких из них делают судебно-генетическую экспертизу для установления отцовства, и запишись на четверг на проведение такой экспертизы. Это - длительный процесс, нужно заранее записываться. А в четверг я опять буду сносно себя чувствовать, тогда и сходим с тобой в лабораторию. Да, если нужно будет заплатить аванс за экспертизу, то вот тебе деньги, - и Карпов вытянул из кармана джинсов десять тысяч рублей. – Только квитанцию от уплате аванса обязательно потребуй.

Потом он поднялся с дивана, трясущейся рукой написал на листе бумаги номера больниц и полное название экспертизы, попрощался с Лерой и ушёл домой.


Сенсационная статья

Утром в четверг Лера и Карпов пошли в судебно-медицинскую лабораторию для проведения судебно-генетической экспертизы по установлению отцовства. Оформляя в регистратуре документы для проведения экспертизы, Лера удивилась, насколько тут всё серьёзно: необходимо было предъявлять паспорта, затем они расписывались в нескольких бумагах о том, что разрешают проводить исследование с их биоматериалом…