Стас сгрёб в охапку всё оставшееся барахло Маши и как попало побросал его в сумку, затем сел на пол возле этой сумки и нервно рассмеялся. Который раз за сегодняшний день ему приходится заново планировать своё будущее! С утра в КПЗ он уже смирился с наличием потенциальной условной судимости и решил вернуться на конвейер. После допроса следователя он решил, что в тюрьме тоже люди как-то живут, и начал думать уже о том, как он устроится, когда выйдет оттуда. После беседы с Авдеевым Стас понял, что у него больше нет квартиры, и уже обдумал, как будет жить в коммуналке с Машей. Маша! Да ему ведь наплевать, где жить и чем заниматься, главное – знать, что вечером он вернётся домой, где его ждёт эта наивная и глуповатая, но такая нежная девочка, обняв которую, он сладко заснёт до утра…

А сегодня Маша ушла от него. Не убежала от страха за свою жизнь, увидев драку Стаса с соседом, а вернулась сегодня днём, вполне обдуманно собрала все свои документы и более-менее ценные вещи и даже не дождалась его, чтобы попрощаться. А он весь день думал только о том, как её успокоить, как обустроить её жизнь, пока он не обживётся на новом месте…

Стас вдруг отчётливо почувствовал, что его тело – это плотная оболочка типа скафандра, внутри которого горит огонь, как в топке паровоза. Под гул этого огня у него из души выжигалась и любовь к Маше, и желание делать добро ближним, и вера в справедливость, и вся его будущая жизнь, на которую он надеялся, поступая в школу милиции. Через некоторое время огонь внутри Стаса достиг его головы, прожёг страшной болью череп и, вырвавшись наружу, навсегда улетел.

Стас сидел на полу и чувствовал, что из пепла, оставшегося в душе после случившегося пожара, на его так и не выплаканных годами слезах замешивается раствор, из которого формуются кирпичи цинизма, жестокости, эгоизма, бездушия, высокомерия, злобы… Эти кирпичи собрались в крепость, навсегда замуровавшую в себе его душу. Именно в этот момент умер славный парень Стас и родился моральный урод Карпов.

***


…Через полчаса он поднялся с пола и начал флегматично собирать свои вещи, готовясь к предстоящему переезду, а поздно вечером он так же спокойно и размеренно начал обустраиваться в коммуналке Авдеева, где ему отныне предстояло не только жить, но и следить за дисциплиной и порядком в большой коммунальной квартире, собирать с остальных жильцов плату за жильё, находить новых квартирантов в освобождающиеся комнаты, обеспечивать бесперебойное функционирование всех коммуникаций и время от времени производить ремонт в квартире.

На следующий день утром он недрогнувшей рукой подписал договор обмена своей квартиры на комнату в коммуналке, а после обеда отнёс Маше её вещи.

Увидев её, Карпов опять вспомнил о том, что из-за глупости и трусости Маши он лишился жилья и попал в вечную зависимость от Авдеева. В этот момент в его сердце любовь к Маше содрогнулась последней конвульсией, после чего он явственно почувствовал сквозняк в своей душе, такой наполненной чувствами ещё вчера. И он, даже не обернувшись напоследок к плачущей Маше, сбежал со ступенек вниз.

Через неделю Карпов защитил на «отлично» диплом, получил звание младшего лейтенанта милиции и уже через месяц начал работать оперуполномоченным в РОВД «Пятницкий».


Первое дежурство

Через неделю после поступления на службу в «Пятницкий» Карпова вызвал к себе Авдеев.

— Сейчас иди домой и отоспись, а к шести вечера подходи в отдел, будешь сегодня со мной всю ночь здесь дежурить, - приказал он Карпову.

***


…В половину шестого Карпов уже был в отделе. Авдеев позвал его к окошку диспетчера.

— Сейчас я приму у старшего оперуполномоченного смену, а ты смотри и запоминай, что за чем, следующий раз будешь уже дежурить сам, - и Авдеев начал расписываться в журнале и изучать какие-то сводки происшествий, которые ему передал старший опер Витя Смирнов.

Затем Авдеев отправил Карпова в комнату оперативников, куда скоро подошёл и сам, принеся с собой шахматы.

— Давай, садись, поиграем, - предложил он Карпову, расставляя фигуры на шахматной доске. – Всё равно до утра спать по инструкции нельзя, так хоть мозги поразвиваем.

— Я не умею играть в шахматы, - ответил Карпов, которому шахматы опротивели ещё в начальной школе, потому что его дед, большой поклонник гроссмейстера Анатолия Карпова, с шести лет учил играть Стасика в шахматы, мечтая о том, чтобы его внук тоже стал чемпионом мира по шахматам.

Авдеев хмыкнул.

— Ты что, не знаешь, как какая фигура ходит? – с удивлением спросил он Карпова.

— Знаю, - ответил Карпов. – Я ещё знаю, как поставить мат в три хода и в пять ходов, а больше…

— А больше ничего и не надо! – Перебил его Авдеев. – Мы с тобой не на публику играть собираемся, а для развития умственной деятельности. От тебя требуется только проанализировать все свои возможные ходы, все мои ответные на твой ход варианты, а затем просто передвинуть нужную фигурку.

— Ничего себе задача, - усмехнулся Карпов и покачал головой.

— А такая у нас жизнь, Стас, - серьёзно ответил Авдеев. – Если начнёшь использовать чьи-то чужие заготовки – обязательно пролетишь, но если ты научишься рассчитывать все возможные варианты хотя бы на три хода вперед, то всегда найдёшь удачный для себя выход даже из самой катастрофической ситуации. Да, и ещё. Называй меня просто Вася и на «ты». И всех остальных оперов тоже называй по именам и на «ты». Это не панибратство, просто к тому времени, когда ты по имени-отчеству предупредишь в трудной ситуации человека об опасности, того уже и убить могут. Поэтому обращаться нужно кратко.

***


Почти до полуночи Авдеев методично обыгрывал Карпова в шахматы, время от времени хваля последнего за интересные ходы. Карпов никогда раньше так долго и напряжённо ни о чём не думал, поэтому был очень рад, когда позвонил диспетчер и сказал, что недалеко от автобусной остановки произошла драка, в которой серьёзно пострадал человек. Его доставили в травмпункт, а избившую его женщину патрульные привезли в отдел.

— Сейчас пойдём её оформлять и допрашивать о случившемся, - сказал Карпову Авдеев и, не спеша, направился к диспетчеру.

Карпов последовал за ним. В «обезьяннике» он увидел плотную женщину лет тридцати пяти с начёсом на неделю вперёд на обесцвеченных перекисью водорода волосах и яркой косметикой на лице. Одета женщина была в короткий полушубок из искусственного меха, из-под которого выглядывала длинная юбка с разрезом от бедра. Женщина держалась довольно уверенно и, похоже, не считала себя в чём-то виноватой.

— Иди открой допросную, - приказал Авдеев Карпову, а сам открыл «обезьянник» и, взяв задержанную женщину за локоть, повёл её в допросную, дверь в которую ему услужливо открыл Карпов.

— Заходи, будешь вести протокол допроса, - сказал Авдеев, видя, что Карпов хочет уйти обратно в комнату оперативников.

Карпов сел на прибитый к полу табурет возле стола, напротив него Авдеев усадил задержанную и начал вести допрос, стоя возле окна.

— Фамилия? Имя? Отчество? – монотонно задавал он вопросы, ответы на которые Карпов фиксировал в протоколе.

— Тращенкова Татьяна Ивановна, - уверенно отвечала задержанная.

Дальше последовали вопросы, из которых выяснилось, что гражданка Тращенкова проживает в двадцати минутах ходьбы от остановки автобуса и работает монтажницей на радиозаводе.

— Рассказывай, что случилось, - приказал Авдеев.

— Я возвращалась со второй смены, - начала свой рассказ Тращенкова. – Смена у нас заканчивается в одиннадцать ночи, потом нас на служебном автобусе развозят по домам… Ну, до остановки. Я вышла из автобуса и пошла домой, и вдруг заметила, что за мной какой-то мужик идёт. А нам сегодня как раз зарплату выдали. Я подумала, что он хочет меня обокрасть, и начала идти быстрее. А ещё я в кармане вентиль от водопроводного крана всегда с собой ношу. Я стала идти быстрее, а сама на пальцы надела вентиль, как кастет, и на ходу сумку открыла, чтобы достать оттуда большую отвёртку. А мужик этот тоже шаг ускорил и толкнул меня в спину. Я чуть не упала, а он мою сумку из рук выхватывать начал. А там же весь мой монтажный инструмент: и отвёртки, и плоскогубцы, и формовки, и жала на паяльную станцию… Где ж я его потом куплю? Вот я его по лицу кулаком с кастетом и ударила, а затем жалом отвёртки куда-то в живот его тыкать начала… А потом патруль подъехал, потому что я звала на помощь, кричала, что меня убивают, и разняли нас…

Тращенкова с довольным видом замолчала. Карпов записывал услышанное в протокол, а Авдеев от нечего делать ходил взад-вперёд по комнате. Внезапно раздался стук в двери допросной, после чего в дверях появился диспетчер с листом бумаги в руках.

— Телефонограмма из травмпункта, - отчитался он и передал лист бумаги Авдееву.

Авдеев бесстрастно пробежал глазами текст телефонограммы и обратился к Тращенковой.

— Вот тут из травмпункта позвонили, - не спеша начал говорить он. - Закрытый перелом скуловой кости, несколько проникающих ранений в живот, множественные ушибы и гематомы… В общем, если он через 21 день не выпишется из больницы, а он, наверняка не выпишется, то будем открывать против тебя дело за нанесение умышленных телесных повреждений средней тяжести… В общем, года два лишения свободы тебе обеспечено.

Тращенкова удивлённо смотрела на Авдеева, выпучив глаза.

— Как это – два года? – пробормотала она. – Я же защищалась. Он же на меня напал, толкнул…

— А где доказательства того, что на тебя напали? – строго спросил её Авдеев. – Может, у тебя одежда порвана или хотя бы вымазана, может, где-то на теле синяки имеются? Нет у тебя ничего такого. Всё свидетельствует о том, что ты по каким-то личным причинам избила этого человека с применением холодного оружия…

— Так как же это так… Где же справедливость… - задержанная начала плакать.

— Справедливость – на кладбище, отмахнулся от неё Авдеев и обратился к Карпову. - Стас, иди одевайся, поедем в травмпункт и возьмём показания у потерпевшего.