Когда он подсаживал Ники в седло, она наклонила к нему голову:

— Спасибо за чудесный день.

День и в самом деле был чудесный. Оставалось надеяться, что таким он и сохранится в ее памяти.

В тот вечер Кейн, сидя за карточным столом, начал проигрывать. Он не старался проиграть. Просто счастье от него отвернулось.

Вместе с ним за столом сидели Хильдебранд, Карри и Паркер. И еще один человек, которого он раньше не видел.

— Ты, я вижу, занят, — сказал Хильдебранд.

— Да, — с усмешкой откликнулся Карри. — Мы тебя частенько видим с племянницей Томпсона. Как это тебе удалось?

Кейн пожал плечами:

— Просто оказался в нужное время в нужном месте.

— Когда ты собираешься уезжать? — спросил Хильдебранд.

— Я думал, что здесь не задают вопросов, — сказал Кейн, раздавая карты.

Хильдебранд захохотал:

— Можешь не отвечать. Просто как же насчет того дельца, о котором я говорил?

— Придется тебе найти кого-нибудь другого, — сказал Кейн. — У меня другие дела.

— Уж не в Логовище ли?

Кейн вперил в него немигающий взгляд. Через минуту тот отвел глаза.

— Я просто спросил.

— Твой ход, — сказал Кейн.

Игра продолжалась, но Кейн чувствовал на себе взгляды не только своих партнеров, но и всех присутствующих в салуне. Он проигрывал, сильно проигрывал и чувствовал себя при этом отвратительно. Он всегда терпеть не мог проигрывать, но Хильдебранду и его дружкам — в особенности. К концу вечера его опустили на пятьсот долларов. Он утешался лишь тем, что еще раньше успел выиграть полторы тысячи и что играл на деньги шерифа Мастерса. Небось этот сукин сын там ломает голову, куда же делись его денежки. И до смерти перепуган тем, что цепной пес не вернется на привязь.

Кейн проиграл еще две сдачи и встал из-за стола…


Гуден, Техас


Бен Мастерс провел расческой по волосам и надел кожаный жилет. Мери Мэй сказала, что она сегодня вечером свободна. Он спросил про завтрашний день — воскресенье, — но ее глаза померкли, и она, отведя взгляд в сторону, покачала головой. Потом кто-то сказал ему, что по воскресеньям она всегда исчезает. Мужчина? Ему не понравилась ревность, порожденная таким объяснением. Она же ведь женщина из салуна. Какое ему дело?

Он нашел шляпу, скомкал ее в руке и направился в «Пылающую Звезду», стараясь не задумываться над тем, что же ему больше нужно: Мери Мэй или информация.

Мери Мэй пыталась сосредоточиться на том, о чем болтал сидевший рядом бродяга. Но в голову ей словно насыпали горячих углей. Перепрыгнув через один, она наступала на другой.

Записка от миссис Калворти жгла ей карман. Та не могла больше приглядывать за Сарой Энн. У нее заболел брат, и в конце месяца она должна была ехать в Бостон.

Мери Мэй не знала, что делать. Так трудно было найти кого-нибудь, кому можно было бы доверить девочку. Миссис Калворти была одной из немногих «порядочных» женщин, согласившихся воспитывать ребенка падшей женщины. А Мери Мэй хотела дать дочери приличное воспитание.

Она также не могла допустить, чтобы Сару Энн отправили в как когда-то было с ней. Мери Мэй догадывалась, что, если бы она так не изголодалась по любви, она, возможно, не сбежала бы с Йеном Гамильтоном. Она бы разглядела, что за его симпатичной мордашкой и претензиями скрывается слабый характер.

Сара Энн была для Мери Мэй светом в окне, единственным, что придавало смысл ее жизни. Она бы с удовольствием взяла дочку к себе, но это было невозможно. Нельзя воспитывать ребенка в углу салуна, а другой работы у нее не было.

Что же делать? В воскресенье она, как всегда, поедет в Кау-Спринс. Может, миссис Калворти что-нибудь предложит. Она будет скучать по Бену, но нет ничего важнее Сары Энн. Ничего.

Ее мысли все еще разрывались между дочерью и Беном, когда тот неторопливой походкой вошел в салун с обманчиво ленивой улыбкой на губах. Вот уж ленивым его не назовешь, особенно в постели. Ей только хотелось бы знать о нем побольше, как-нибудь разговорить его. Большинство мужчин болтают, не закрывая рта, но из Бена Смита приходилось каждое слово вытягивать клещами. Улыбнувшись ему, она стала прикидывать, как бы отойти от человека, который только что купил ей выпивку, и тут заметила еще одно знакомое лицо. Оно принадлежало тому худому, опасного вида мужчине, который спрашивал про Ситцевого. Незнакомец тоже сразу перевел взгляд на Бена, разглядывая его так, словно они были знакомы. Вдруг она вспомнила, что видела этого урода несколько месяцев назад — они с братом искали проводника, чтобы попасть в Логовище. Янси, вот как его зовут. Теперь она припомнила и его фамилию, и его репутацию. А где тот, другой?

Ей не нравилось, как он разглядывал Бена. Очень даже не нравилось.

Мери Мэй почти залпом выпила стакан, поблагодарила угостившего ее ковбоя парой вежливых слов и, извинившись, отошла. Она жестом подозвала бармена, заказала ему еще стакан и пробралась к столику Бена.

— Тебе не нужна компания, ковбой? Бен удивленно взглянул на нее.

— Если ты мне ее составишь, — сказал он, и глаза его медленно осветились улыбкой. Когда она впервые увидела его в «Пылающей Звезде», он не показался ей особенно привлекательным. Собственно говоря, он обладал вполне заурядной внешностью: светло-каштановые волосы, голубые глаза. Единственной отличительной его чертой являлась кошачья настороженность.

Она присела, подождала, пока бармен принесет им выпивку, и наклонилась к нему:

— Тут один человек глаз с тебя не спускает. И вчера он тебя тоже разглядывал.

Бен не шевельнулся:

— Как он выглядит?

— Вон там, в углу: тощий, страшный такой.

Бен кивнул, но на лице его ничего не отразилось. Подозрения Мери Мэй в том, что он полицейский, усилились. Любопытно, что же он в таком случае сделает с ней, если узнает, что она хоть и косвенным образом, но связана с Логовищем. Он может отправить ее в тюрьму. Что же тогда станется с Сарой Энн?

Мери Мэй перехватила его взгляд, устремленный на нее, и у нее вдруг возникло странное чувство, что он видит все ее мысли насквозь.

С тех пор, как он однажды спросил про Ситцевого и упомянул, что у него друг в Логовище, они об этом больше не заговаривали. Как будто они молча заключили соглашение не затрагивать эту тему.

Но она очень волновалась. Волновалась из-за Янси, который был известен ей как бандит с устрашающей репутацией. Бен Смит, судя по всему, может за себя постоять, но у Янси был вид человека, способного выстрелить в спину.

— Ты знаешь, кто это? — спросил Бен.

— А ты разве нет? — ответила она. Если ее предположения насчет Смита верны, он должен знать. Ей до смерти надоела эта игра. Никто из них не хотел делиться подозрениями относительно другого.

Он отрицательно покачал головой.

— Это Джон Янси, — сказала она. — Отъявленный негодяй.

Бен пожал плечами.

— Я его не знаю — только слышал о нем кое-что.

— А он, похоже, тебя знает. Будь осторожен.

— По-моему, он смотрит на тебя, — возразил Бен. — И злится, как черт, что ты со мной. — Он снова не шелохнулся, но все же, по-видимому, принял во внимание то, что она сказала, и решил, что Янси угрозы не представляет.

— Нет, — резко возразила она, резче, чем намеревалась. — Он тебя и раньше видел. Только у него такой вид, будто он не может вспомнить, где.

— Тебе это померещилось, — сказал Бен. — Я в воскресенье буду по тебе скучать.

Ей не понравилось, что он переменил тему, и она знала, что он сам не поверил в то, что сказал. Он едва заметно напрягся, словно жеребец, почуявший опасность.

Она закусила губу.

— Я по тебе тоже, но мне нужно ненадолго отлучиться.

Он безразлично пожал плечами, и это неожиданно задело Мери Мэй за живое. Она долгое время сама распоряжалась своей жизнью, своим временем, сама выбирала мужчин, но теперь была над собой не властна. Ей хотелось быть с Беном Смитом. Сейчас, ночью и в воскресенье тоже. Планов на будущее она не строила. Она уже не принадлежит к числу тех женщин, которых берут в жены.

Ей ужасно не хотелось, чтобы он думал, будто у нее есть еще кто-то. Ей захотелось, чтобы он хорошо о ней думал, — а такого с ней давно уже не бывало.

— Мне нужно повидать дочь, — сказала она, сжав в кулак лежавшую на колене руку. Она ждала, что он рассмеется, но он молчал. В его светло-голубых глазах засветилась улыбка.

— Она такая же хорошенькая, как ты?

— Надеюсь, что нет, — ответила она. — У меня от этого одни неприятности.

Он пропустил это замечание мимо ушей.

— Где она?

— В небольшом городке в двадцати милях отсюда.

— Сколько ей лет? — продолжал допытываться он.

— Три года, — сказала Мери Мэй, услышав, как смягчился ее собственный голос. Она еще никому здесь, в салуне, не рассказывала про Сару Энн. Она боялась, что это могут каким-то образом использовать. Когда, через две недели после того, как умер ее муж, она обнаружила, что беременна, хозяин «Пылающей Звезды» дал ей денег, чтобы она уехала, пока не родится ребенок. Она вернулась, чтобы отработать долг, а потом осталась здесь. Но ни он, ни она ни одной живой душе не говорили про Сару Энн. Это была ее сокровенная тайна.

Почему она открылась этому человеку?

— Можно, я поеду с тобой? — Его вопрос прозвучал столь неожиданно, что она на мгновение потеряла дар речи.

Дорога была длинная, по двадцать миль в каждый конец. Она обычно выезжала на рассвете верхом, потому что в коляске это было бы слишком долго. И она, и ее лошадь выматывались до смерти.

Она глядела на Бена Смита из-под ресниц, пытаясь его понять. И не понимала. Он ведь, кажется, чего-то или кого-то ждал и все же изъявил желание провести весь день верхом на лошади.

— Если хочешь, — сказала она. — Но дорога туда долгая.

Лицо его на мгновение омрачилось, затем снова сделалось ясным.

— Когда ты собираешься выезжать?

— На заре, — ответила она, затем, уловив знак, подаваемый владельцем салуна, встала. Она бросила на Бена последний долгий взгляд и повернулась к нему спиной.