Впрочем, так или иначе, но они дома. Хотя дома у них уже и нет…

– Кого Качей принес? – рявкнули из-за ворот.

(Лонра на страже…)

– Отпирай – свои… А поздно ты нас заметила, этак войско чужое прозеваешь!

– Варка, ты? А где ардара?

– Открывай! Или так и будем лаяться через створку?

Та все же отперла не сразу. Свист, быстрый топот, скороговорка, на стене мелькнула чья-то тень, и только потом засов отодвинулся. Алана с Зарой потянули воротный створ на себя.

Теокл, державшийся позади, втянул в себя воздух. Лонра, крепкая коренастая женщина, вышла к ним полуголая, держа в левой руке акинак. На правой висел свинцовый кистень, качаясь в петле темляка, другим концом захлестнутого вокруг запястья. Другого оружия изуродованная беспалая десница гелонки удержать не могла. Ее единственный глаз недоверчиво посверкивал с украшенного жутким шрамом лица.

Пришла она в их сестринскую балу недавно, как раз когда Зиндра лежала без памяти в селении Пасы. А до того состояла в другой такой же женской дружине, пока тамошние воительницы не порубили друг друга…

– А это с вами кто? На мясо, что ли, притащили? – невозмутимо спросила она. Поди угадай, шутка это или что иное: Зиндра покамест недостаточно успела изучить Лонру.

– Это шесть талантов серебра полным весом, – не удержавшись, похвасталась Алана.

– Это ж какой караван вы разнесли, что в нем такие богачи ходят? – Лонра сунула акинак за пояс и без перехода обратилась к пленнику: – Ну что на титьки мои уставился? Не про тебя добро. Вон, козы есть – выбирай, какую хочешь… Правда, старые уже, но тебе сойдет.

Вторая из часовых, хихикнув, рассудительно поинтересовалась:

– Шесть талантов – это славно. А что ж ардара с прочими девами сама не явилась? Ради такой добычи не грех любые дела забросить.

Повисло молчание.

Как объяснить то, что произошло, ей и другим сестрам? Вот они уже все спешат сюда.

– Это только наша добыча, – проговорила Меланиппа, опередив Зиндру. – Аксиана отдала ее нам с Варкой.

– Это как? – Кажется, невозмутимость однорукой Лунной Девы дала трещину.

– Спор у нас вышел с ардарой, – неохотно процедила Зиндра. – Она его зарезать хотела, уж не знаю почему…

– А ты, выходит, заступилась? – презрительно ощерилась Лонра.

– Заступилась, – кивнула она. – Шесть талантов – не хвост ослиный.

Гелонка перевела взгляд сперва на свой кистень, потом на Зиндру, а затем и на Сану. Та, стоя у всех за спинами, как бы нечаянно сдвинула открытый колчан на бедро.

– Во-от оно как… – процедила Лонра. – Моя прежняя бала вот так из-за добычи и порезала подругу. Ну да ладно, вольным – воля. Драки не было хоть?

– Миром разошлись.

– Добро хоть это… И чего решили?

– Уходим в Ольвию, – произнесла Зарина.

Вообще-то, у Зиндры была другая мысль, пускай еще смутная и неопределенная: нужно ехать к Горьким озерам и пересечь ту невидимую, но всем в степи известную границу, за которой начинается царство Палака, сына Палака, что держит земли на северо-западе Тавриды и вокруг Неаполя Таврического.

Во всяком случае первым делом следовало направиться туда. Или хотя бы сказать об этом.

Она мысленно ругнула болтливую подругу.

– Ну добро, – повторила Лонра и махнула рукой – левой. Акинак уже перекочевал в ножны. – Давайте йована в яму, а самим – отдыхать. Завтра поговорим.

Яма для пленников и рабов у них была, как не быть… Но сколько помнила ее Зиндра, столько она и пустовала.

Не очень хотелось признаваться, что сажать туда именно этого пленника… как-то неправильно, что ли. Но, с другой стороны, куда же еще его девать? Колодок в крепости не имелось, а просто связанным ночь передержать – куда худшее испытание, чем ту же ночь провести в яме.

«А может, не в яме и не в путах, а в своей полуземлянке? – словно шепнул ей в ухо некто бесплотный. – А чем плохо? Бежать он точно не станет – некуда…»

– Дайте пока что-нибудь поесть… человеку, – обратилась она к Нице, второй из дозорных. Ее она и вовсе почти не знала: тоже из новых.

– Кому? – буркнула та.

Зиндра, как могла, небрежно кивнула в сторону пленника.

– Твоя скотина, ты и корми. – Взгляд Ницы оставался хмур. – Моя б воля, вы и не вошли бы!

И тут же Ница ойкнула, получив от Лонры подзатыльник. Повезло еще, что с левой, здоровой руки – правую отягощал кистень. Гелонка как раз и качнула им слегка, для вящей доходчивости.

– Они с нами пока что… – сурово пояснила она. – Негоже на сестер лаяться попусту.

И тут же, не оглядываясь более на Зиндру, обратилась к Сане:

– Вот тебя-то чего с ними понесло? Тебя Аксиана выше прочих ставила! Или серебро так уж глаза застит? Без тебя Лунным Девам трудно станет.

– И без меня кому стрелы пускать найдется! – передернула плечами Сана.

А потом ответила, но не Лонре, а скорее Зиндре:

– Я… я ношу под сердцем дитя!

Охнула не только Зиндра, но и все остальные, кто только что приехал с ней. Лишь Теокл промолчал, ну так это и не его ума дело.

(Зиндра все же отметила, что невольно посчитала эллина среди своих, а вот Лонру – наоборот. Но сейчас важнее было другое.)

– Вот так… – отстраненно продолжила их лучшая лучница. – После того как меня… как у меня там все порвано да раздолбано, чуть ли не по самое горло… Что повитухи, что лекарки – все говорили: мол, не судьба тебе понести. А теперь вот смилостивилась Богиня… А как тут с дитем, тут и роды принять некому! Я все равно уходить собиралась, а в городе да при серебре всяко лучше, чем невесть куда, наугад…

Меланиппа молча подошла и приобняла Сану.

У Зиндры вдруг защипало в глазах.

* * *

– Что ты делаешь? – осведомилась Зиндра, уставившись на Теокла.

Она все думала о Зарине и Меланиппе, которые сегодня утром отправились в Ольвию, чтобы выяснить все про выкуп, а заодно – как и где им там можно будет обосноваться… если можно будет вообще. А Теокл просто попросил разрешения прогуляться за стенами, – разумеется, пеший и под ее присмотром, как иначе? Она, при луке и мече, сперва была верхом, но вскоре ощутила себя дура дурой: ну не бросится же на нее пленник, совсем он не таков, да и понимает ведь – некуда ему бежать. Поэтому спешилась и шла рядом с Теоклом.

Даже в беседу с ним вступила как-то незаметно для себя, хотя мысли по-прежнему были о Зарине с Меланиппой…

А конь брел следом и неодобрительно фыркал, видать, подозревал грека в скверных умыслах. Или, может, просто ревновал Джигетай, что не с ним хозяйка сейчас говорит. Степные кони своих всадников защищают вернее, чем сторожевые псы, и это, конечно, даже для самого непокорного пленника довод, чтобы о побеге не думать, о нападении тем паче.

И вот теперь, едва крепостца перестала быть видна, скрытая склоном неглубокой балки…

– Что ты делаешь? – в изумлении повторила она, отстраняясь.

– Целую тебя, Ликаона… – ответил он, глядя на нее прямо и без страха.

«Какие у него синие глаза!»

– Ликаона? Ты уже новое имя мне придумал?

– Так звучит твое имя на моем языке, Лунная Дева. Ликаона – «волчица»…

– Ты хорошо знаешь наш язык…

– Торговцам полезно знать языки мест, куда они водят корабли или караваны.

– Ты, никак, думаешь за поцелуй скостить выкуп? Тебя не пугает, что я могу… – Зиндра проглотила то, что намеревалась сказать, да, пожалуй, и не додумала этого до конца.

Конечно, она могла сделать с ним все. Зарезать своей рукой, по возвращении в крепостцу отдать на расправу тем эорпатам, которые жаждут его крови (есть такие)… Правда, это означает предать своих подруг, но откуда эллину знать, что она, их предводительница, не оценит свою гордость выше всего прочего! Прошлая ардара могла…

В конце концов, сейчас достаточно просто отскочить в сторону, возгласом и позой изобразив испуг или ярость, – и даже меч из ножен выхватывать не придется: Джигетай растерзает дерзкого. Ибо мужчина, хоть бы и самый могучий, без серьезного оружия ничтожен перед зубами и копытами боевого коня.

– Прости, я не мог иначе выразить свое восхищение. – В голосе Теокла тоже не было страха. – Ты… ты необыкновенная. Я встречал многих девушек, но ты и твои сподвижницы… А ты… ты среди них, как…

Он прижал руку к сердцу, видимо, и в самом деле не в силах подобрать слов.

– Выходит, тебе повезло, что ты попал ко мне в плен? – Зиндра постаралась сказать это насмешливо, но не была уверена, что получилось. Она ни в чем теперь не была уверена…

– Владыка морей Посейдон и Великая Мать привели меня на тот берег, чтобы я встретил тебя, – твердо кивнул Теокл.

– Мы все дети Богини… – неопределенно произнесла она. – И морской владыка Фагимасад – тоже.

Отодвинулась, чтобы посмотреть мужчине в лицо. Изумилась: он смотрел на нее, как… как на…

– Я люблю тебя… – прошептал Теокл. – Я люблю тебя так, как невозможно любить смертную!..

У нее перехватило дыхание.

– Я сам бы не поверил еще несколько дней назад… – продолжал он. – Но это – воля богов, уж не знаю каких… Наверно, Афродита меня захватила, ведь это же безумие… Но оно сильней меня…

– Теокл, я не могу… Мы не можем! – остатки здравого смысла вернулись к Зиндре. – Ты – мой пленник, нельзя!

Он прервал поток ее слов поцелуем.

– Можно. Сейчас нам можно все – и нельзя противиться этому! Я знаю это с самого начала, с того мига, как увидел тебя. И ты тоже это знаешь…

Он целовал ее… О Богиня, как он ее целовал! Девушка почувствовала, как рука Теокла скользнула ей под рубаху, коснулась груди, и сладостный огонь разлился по всему ее телу.

Она забилась в его руках и вдруг обмякла… Потом, вспоминая это, не могла отделаться от мысли, что далекий неслышный голос – который и голосом-то на самом деле не был, во всяком случае, человеческим! – в этот миг приказал: подчинись!

Подчинись. В конце концов, ты же сама хотела узнать, каково это – лечь с мужчиной! Чем этот мужчина хуже любого другого? Тем более что сейчас у тебя неплодный день…