Слева от нее конь, взбесившись, вынес незнакомую лучницу вперед, и тяжелая стрела с ольвийской стороны тут же нашла ее шею. Девушка тяжело перевалилась через конскую спину и сползла наземь, так и не выпустив лука.
Вот впереди визжащий от ярости всадник с натянутым луком, по виду степняк, но на ольвийской службе. Зиндра, пригнувшись, снова подняла щит, и почти тотчас же в его середину впилась стрела, просадив насквозь как раз напротив ее лица – и все же задержавшись. Отвел смерть Вийу-батюшка!
Совсем рядом взревели чьи-то голоса, заржали чужие лошади…
Столкновение конных отрядов скоротечно, но в памяти каждого бойца оно растягивается, как смола. При этом только потом вспоминаешь отдельные мгновения – наверно, именно так милосердные боги берегут людской рассудок от ужасов резни и крови.
Вот летит на нее суховатый невысокий мечник, он уже совсем близко, из-под наличника шлема видна его подстриженная на эллинский манер бородка. Вот он поднимает свой клинок – не акинак, а тяжелую махайру с вогнутым лезвием, при ударе подобную секире… Вот замах махайры идет вниз… И Зиндра, вцепившись в гриву Джегетая – умница конь вовремя прянул в сторону, – мечет джерид прямо в горло врагу, под кованый наличник. Время словно останавливается; она видит, как дротик плавно входит в щель между панцирем и закраиной шлема, рассекая гортань…
Конь – добрый, высокий эллинский конь, – испуганно всхрапнув, сбросил со своей спины уже мертвое тело. Метнулся в сторону, едва не столкнувшись с кобылкой промчавшейся мимо Аланы…
Вот Данара отбивается сразу от двоих. Вот на нее падает аркан, туго прижимая руки к бокам, но Анта разрубает его… Однако воспользоваться свободой девушка уже не успевает: на нее налетает аорс, сбивая с кобылы всем своим весом. Зиндра не может прийти на помощь – на нее саму набрасывается невесть откуда взявшийся всадник.
Она не стала парировать его удар, но быстро уклонилась, ответным взмахом метя, как учили, в руку, – и меч врага, крутясь, отлетает прочь. Зиндра уже сама не помнила, успела ли она ударить раненого повторно, добивая, или конь унес ее прочь еще до того…
Шипели в воздухе стрелы, фигуры вражеских всадников мелькали в высокой траве, кричали и падали люди, а раскаленное небо равнодушно взирало на степь.
Вот навстречу летит плотно сбитая группа верховых в черных плащах, а рядом с ними стелются огромные – куда волку! – псы, огненно-рыжие, яростно оскалившиеся. Скифская пастушеская порода: за смерть такого по старым законам вира полагалась в пять раз больше, чем за раба.
Псы вгрызаются в бока невысоких скакунов, прихватывают всадниц за ноги. Кажется, Зиндра, срывая голос, успела проорать, чтобы девушки били не по черным всадникам, а по их собакам, – а может, амазонки и сами догадались. Вой умирающих псов смешался с проклятиями их хозяев, а потом с криками лучниц: за псов черные мстили, как за братьев…
Вот в круп скакуна Хунары вгрызается огромный пес, не иначе вожак своры. Конь вот-вот упадет. Стрел уже нет, давно пусты все колчаны, заспинный и оба седельных, но последний дротик в руке; Зиндра тратит его, метя в рыжую шкуру, – и промахивается. Кажется, пса сбивает наземь плеть в руке Аксианы. Некогда смотреть – вокруг битва.
Тугой свист пролетевшей совсем близко стрелы. Мимо – но за спиной вскрикивает кто-то из ее девушек. Зиндра уже не оборачивается.
Едва разминувшись с головой, проходит брошенная кем-то метательная палица – из бронзового навершия торчат губительные острия. Вокруг крики ярости и боли, звон оружия и ржание коней. Все мысли куда-то пропали, тело действует само по себе, без всякого вмешательства разума.
Громадный краснолицый сармат, до бедер затянутый в плотную вареную кожу, вылетает прямо на Зиндру, проламывая низкие кусты грудью коня. Меч в его руке уже занесен, девушка ничего не успевает, но Джигетай вновь успел шарахнуться в сторону, второй раз спасая свою наездницу. Аорс, не ожидая такого, замешкался на долю мгновения. Она успела даже увидеть его распяленный в крике рот…
Страха не было, и Зиндра направила удар в неприкрытую доспехом ляжку сармата, успев упереться коленями в два запасных колчана, прикрепленных к конской сбруе. Откинулась назад, гася силу столкновения. Этому ее тоже научила Дарана: прием небезопасный, но действенный.
И она сумела удержаться в седле, а вот ее огромный противник, не успев повторно размахнуться, слетел с коня. Зиндра мимолетно порадовалась оглушительному, воистину бабьему визгу чужака.
– Ах ты, сука! – слитно раздались вопли нескольких глоток.
– Не сука, а волчица! – выкрикивает она. Рядом почти мгновенно оказывается другой сармат, в таком же кожаном доспехе, притирается рослым конем вплотную к невысокому Джигетаю, теснит его – и Зиндра по рукоять втыкает меч в бок вражескому жеребцу, ясно слыша хруст плоти, разрываемой сталью. Любовно отточенный клинок не подвел: по-человечески вскрикнув, конь стал заваливаться… Она развернулась – и Джигетай в кровавую слякоть растоптал рухнувшего вместе с конем врага.
…И то ли сразу вслед за этим, то ли вечность спустя, неожиданно умолкли вопли и лязг оружия. Зиндра огляделась вокруг.
И поняла – битва закончилась…
– Дарана, сестра, открой глаза! Ты же не умерла?
Хунара билась, заходясь в рыданиях, на теле подруги, обнимала ее, пыталась поднять, целовала белое обескровленное лицо. Ее оттащили, влили в рот вина.
Дарана приняла нелегкую смерть: ее, упавшую с коня, искололи множеством копейных ударов, добивая наверняка, с запасом. А вот Анта умерла мгновенно. Пущенная мощным луком почти в упор стрела пробила стеганую кожу легкого панциря, прошла меж ребер и рассекла главные жилы, так что вся кровь покинула тело за несколько биений сердца.
Аксиана, морщась и прихрамывая (ей досталось по ноге палицей), подошла к Зиндре.
– Дарану убили… – всхлипнула девушка.
– Знаю. Есть кто раненый еще? – сухо спросила ардара, пожав плечами. Это простой воин может предаться страданию, а военачальник и такого права лишен.
– Зарине стрелой щеку пропороли, – сумрачно отозвалась Меланиппа.
Та только рукой махнула, пытаясь улыбнуться перевязанным лицом. Челюсть у нее, хвала Великой Матери, не была сломана: стрела ударила уже на излете, и потому рана оказалась легче, чем могла бы быть. Щеку же Меланиппа только что зашила конским волосом и заклеила смолой-живицей. Ругаться Зарина не могла, лишь время от времени сплевывала наземь кровавую слюну вместе с комками сухого мха и паутины…
– Еще?
– Кию чуть не застрелил в упор какой-то ольвиополит. Стрела от шлема срикошетила, но Кия все сидит, подняться не может.
– Ничего, посидит и встанет. Это все?
– И Бендиде пониже колена угодило. Э… да вот и Варке досталось…
– Где?!
– Да вот же, смотри! – Их целительница указала пальцем. Только сейчас Зиндра заметила, как с подола панциря стекают красные капли. А потом увидела и рассеченные пластины на боку – тоже с покрасневшими краями.
– Да царапина… – поспешно пробормотала она.
– Снимай доспехи, – повысила голос ардара. – Перевяжись как следует.
Битва закончилась вничью. Не удалось ни заставить фалангу сломать строй, ни окружить ее, а чтобы нанести живой крепости серьезный урон, стрел не хватило… Сильнее всего пострадала конница с обеих сторон, зато уцелела, на удивление, бóльшая часть степной пехоты, которую вожди вообще-то прочили в смертники.
В итоге, расползшись в разные стороны от места боя, те и эти стали лагерем вдалеке друг от друга. Между станами засновали гонцы.
Аксиана громогласно заявила, что итог боя можно считать утешительным: ее эорпаты потеряли убитыми только двоих и троих не тяжело раненых, считая Зиндру (та пыталась возразить, но ардара прикрикнула). Вот приданные им лучницы действительно полегли мало не наполовину. Одни до последнего пускали стрелы и не успели уйти, когда атака сменилась отступлением, другие, наоборот, заполошно ринулись наутек прежде, чем следовало, и были изрублены настигшей их ольвийской кавалерией.
Между тем по полю битвы деловито сновали люди – из обоих лагерей. Уносили раненых и убитых, порой коротко взблескивали ножи, избавляя от мучений тех, кому уже не помочь. Время от времени вспыхивали ссоры: то ли из-за дележа добычи, то ли, наоборот, кто-то стремился помешать чужаку ограбить своих мертвецов. Иные из степняков даже срезали с убитых скальпы – старый обычай, сейчас приугасший, но, видать, не совсем… В пору предков знаменитые бойцы, случалось, в плащах из скальпов ходили…
Мимо два воина протащили тело кого-то из врагов. Головы не было – срублена, а доспех знатный: пластинчатый набор, вроде позолоченный даже, с круглой пластиной посреди груди, на ней – грифон искусной чеканки. При этом мертвец был без штанов: панцирь ценой в невесть сколько серебром оставили, а шаровары и сапоги сняли. Рядом с нагрудной пластиной зияла дыра от копейного удара. Должно быть, обладатель панциря бился, уже спешившись, на земле, и противник тоже был спешен – всаднику такой раны не нанести. А может, его, еще остававшегося верхом, удачно поймал на охотничью рогатину кто-то из пешцов. Он потом и стянул с убитого штаны вместе с сапогами, а доспехи – зачем они принятому в род изгою? Все равно старейшина или вождь отберет.
Зиндра смотрела на происходящее, прилаживала непослушную повязку и чувствовала, как слезы набухают на ресницах. Да, ее подруги уже умирали, но… Но веселая и светлая Анта… Но Дарана, старшая сестра и наставница… А те девушки, чьих имен она так и не узнала… Нет!
– Не сметь плакать! – рявкнула на нее Аксиана, подошедшая, как всегда, незаметно. – Ты ни в чем не виновата.
– Я жива, – прошептала Зиндра. – Значит, виновата перед ними.
– Не глупи. Дарана и Арана умерли, потому что на то воля Апатуры, нашей всеобщей Матери. Скажи лучше, как ты сумела убить самого ксая Грилла?
– Кого? – безразлично спросила Зиндра.
"Дочь Великой Степи" отзывы
Отзывы читателей о книге "Дочь Великой Степи". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Дочь Великой Степи" друзьям в соцсетях.