– Вам плохо? – продолжал он спрашивать с тревогой в голосе. – На вас лица нет!

– Значит, письма для господина принца? И от кого же?

– Конечно же, от Месье! Раз Конде решил продолжать борьбу, то теперь ему нужна помощь всех его друзей. Что касается Месье, он взял на себя Париж, где, как я вижу, вновь появились афишки… Но вы меня пугаете, Изабель! Идите скорее ко мне!

– Нет! Так, значит, вновь разгорается война, и вы готовы ей содействовать?! Опомнитесь, Немур, вы ведь не какой-нибудь дубинноголовый солдафон? Принцу Конде понадобилась помощь друзей? А в чем ему нужно помочь? Вконец разорить королевство и совершить еще одну измену?

– Но это необходимо, сердце мое! Мазарини…

– К черту Мазарини! – возмутилась Изабель. – Даже изгнанный, даже разоренный дотла, он не дает вам покоя! Он чудится вам повсюду, грозит изо всех углов! Он будто какое-то чудовище! Лучше ответьте на мой вопрос: кем вы считаете того, кто мирно спит сейчас в Пале-Рояле, не подозревая, что его дворяне всеми силами стараются разорить его страну с помощью его врагов?

– Ммм… Королем.

– Слыша, каким тоном вы отвечаете, я в этом сомневаюсь! Как случилось, что те, кто должен быть его верным подданным, подчинились изменнику? Не просто изменнику, а настоящему Иуде, который сначала поставил Испанию на колени, а потом продался ей за тридцать серебреников.

Немур соскочил с кровати и хотел обнять, подхватить на руки Изабель, но она оттолкнула его так резко, что он упал на кровать, а она гневно продолжала:

– Регенство королевы в прошлом, господин де Немур! Началось царствование Людовика XIV, но вам почему-то удобнее не замечать этого и прятать голову в песок! И не смейте мне говорить, что король еще малый ребенок! Это неправда! Вы когда-нибудь встречались с ним взглядом? Уверена, не встречались, потому что знаю, вы бы его не выдержали!

– Вы истинная женщина, Изабель, – понимающе улыбнулся Немур. – Король юн, хорош собой, не удивительно, что он трогает ваше сердце, но…

– А я-то считала, что вы умны! Ответьте мне на такой вопрос: что вы будете делать, когда вместе с вашими испанцами встретите на одной из военных дорог у нас, во Франции, этого «ребенка» и горстку тех, кто остался ему верен? Наставите на него пистолет? Вытащите вашу прославленную шпагу и броситесь на него с криком «На врага!»? Так и поступайте! Не теряйте драгоценного шанса стать цареубийцей! Но помните о воздаянии. О том, что претерпевают до казни, потом о четырех лошадях, к которым вас привяжут за руки и за ноги! И когда вы будете кричать «Помилуйте!», обращаясь к небесам, Месье, герцог Орлеанский, плут из плутов, будет считать денежки, которые получил, продавая этих своих друзей другим своим друзьям. Он поднаторел в этой игре, нет игрока лучше! А теперь вон!

– Изабель!

– Для вас больше нет Изабель!

– Ну, хотя бы взгляните на меня!

– Знаю! Я прекрасно знаю, что вы красавец. Но не рассчитывайте на свою красоту, чтобы вернуть меня! Думаю, вам пора отдохнуть. Вечером вас ждет бал. Вы должны хорошо выглядеть!

– Вы приедете?

– Почему бы нет? Ваша жена там тоже будет, я думаю[37].

По огню, который внезапно зажегся в его синих глазах, смотревших на нее, не отрываясь, она почувствовала, что еще секунда – и он схватит ее в свои объятия, и без промедления убежала в соседнюю комнату, заперла дверь на ключ и прижалась к ней спиной. Слезы блестели на ее глазах, но решимость оставалась неколебимой. Как бы тяжело ей ни было, она перевернет и эту страницу! Но она и не подозревала, как это будет мучительно!

Но на следующий день Изабель не поехала на бал к Месье. Она почувствовала, что у нее нет на это сил.

Ее отсутствие весьма удивило госпожу де Бриенн, которая знала, как Изабель любит наряжаться, танцевать и получать комплименты от восторженных поклонников. Она обеспокоилась, не заболела ли Изабель, и при встрече спросила о причине.

– Мне показалось, что, приехав к Месье, я окажусь в совершенно ином, незнакомом мне мире, – ответила Изабель.

– Но вы же всех знаете!

– Мне тоже так казалось. У меня в ушах все еще звенят восторженные крики, какими приветствовали короля в день его совершеннолетия. Его дядя надувался от важности, сидя в карете рядом с королевой. Мазарини был далеко, народ чувствовал себя счастливым, вся Франция была счастлива, и вдруг прекрасная картина торжественного дня разбилась вдребезги, стерлась, чтобы дать место другой: Месье вновь занялся плетением заговоров.

– Такова его натура. Я не удивлюсь, если в свой смертный час он составит заговор против Господа Бога. И готова заключить пари, что все свои грехи переложит на чужие плечи, например, своей жены, которая, оставаясь по-прежнему верной Лотарингскому дому, не устает воспевать доблести принцев де Конде и их права на корону! Она глупа, но находятся еще большие глупцы, которые слушают ее, открыв рот.

– Да, конечно. Сознаюсь, у меня не было иллюзий относительно Месье. Но видеть, как любимые тобой люди, и родной твой брат тоже, открывают ворота врагам, чтобы они помогли им разграбить наше королевство, для меня невыносимо… Мне это не только больно, но и непонятно!

– Мужчин трудно понять, дорогая.

– А нам остается одно – плакать, когда их головы обагрят кровью черное полотно эшафота. В моей семье казни, похоже, скоро станут печальной традицией… А народ? Он в восторге рукоплескал королю, но вот снова появились вредоносные призывы, и люди опять недовольны и готовы к мятежам…

– В природе человека – непостоянство! Знаете, что я вам посоветую? Вместо того чтобы сидеть одной в своем углу и страдать, вам нужно время от времени навещать вместе со мной королеву. Вы знаете, как горячо она любила нашу принцессу Шарлотту, и мы часто с ней вместе ее вспоминаем. Поедемте! Вы будете приятно удивлены!

Прошло два дня, и Изабель переступила порог Пале-Рояля. Слева от нее шла госпожа де Бриенн, справа – Мари де Сен-Совер, которая тоже была своей в этом маленьком кружке и радовалась, что теперь будет видеть в нем и свою подругу.

– Вы увидите! Там мы дышим другим воздухом!

В самом деле, Изабель с трудом сумела скрыть изумление, когда госпожа де Мотвиль, преданная наперсница королевы, ввела ее в покои, и королева в ответ на ее реверанс сказала, взяв за руку госпожу де Бриенн:

– Я счастлива, герцогиня, что вы позволили госпоже де Бриенн привезти вас сюда, где вы так часто бывали вместе с нашей любимой принцессой. Садитесь. Полагаю, вы здесь всех знаете.

Не без удивления молодая женщина сразу же узнала герцогиню де Вандом, урожденную де Водемон-Лоррен. Для герцогини де Вандом на свете не существовало ничего, кроме ее обожаемого мужа Сезара, сына Генриха IV и Габриель д’Эстре, который сам, впрочем, предпочитал мальчиков, и благотворительности. Она занималась тем, что возвращала на путь добродетели заблудших девиц, из-за чего порой ей приходилось бывать в самых злачных местах. Ее супруг непрестанно интриговал. Что же касается их сына, де Бофора, то он готов был на все, чтобы стереть Мазарини с лица земли, но не желал вступать в союз с Испанией и был кумиром парижан. Подле герцогини сидела ее дочь, сестра де Бофора и жена де Немура. Ее приветливая улыбка заставила покраснеть Изабель. Не так-то просто оказаться рядом с женой своего любовника… Между тем Элизабет де Немур повела себя, словно они с Изабель были старинными приятельницами. Кого же она увидела еще? Де Гонди! Его едва можно было узнать в кардинальском муаре, который он носил с гордостью, близкой к спеси. Однако он улыбался во весь рот, поднося перстень с огромным сапфиром к губам входящих дам.

– Господин де Гонди! – не могла удержаться от удивленного восклицания Изабель, – Я не знала…

– Дорогая герцогиня, теперь вы видите перед собой совершенно иного человека. Даже с другим именем. Меня зовут кардинал де Рец, и я верный слуга их королевских величеств. Несказанно рад снова видеть вас, герцогиня. Мы только вчера говорили о вас с президентом Виоле.

Изабель провела приятнейшие часы в изящном и утонченном обществе. Королева была сама любезность. Но сюрпризы для Изабель не кончились, она сделала еще одно открытие: оказалось, что приемная королевы – это лучшее место для того, чтобы знать, что и где делается. После этого вечера Изабель охотно бывала у королевы.

Именно там в один из вечеров она узнала, что королевские войска под командованием маршалов де Тюренна и д’Окинкура встретились с войском принца де Конде неподалеку от Монтаржи. Битва состоялась в Блено. Новости крайне взволновали молодую герцогиню: ее Шатильон был в опасной близости от Блено. Она хотела узнать все подробности битвы, но не успела. Кардинал де Рец, поговорив несколько минут с одним из своих секретарей, сообщил, что герцог де Немур тяжело ранен, отвезен в Монтаржи, и ему срочно требуется хирург.

С женой герцога случилась истерика, она рыдала, лила слезы и твердила, что должна незамедлительно отправиться к мужу.

– В таком состоянии ей нечего там делать, – твердо сказала госпожа де Бриенн. – Единственное, на что она может рассчитывать, это на пощечину, которая приведет ее в чувство.

Изабель в одно мгновение приняла решение.

– Я сама отвезу ее. Я как раз собиралась отправиться в Шатильон, у меня оттуда нет никаких вестей. По дороге я завезу герцогиню в Монтаржи. А когда удостоверюсь, что замок в целости и сохранности, на обратной дороге за ней заеду.

На рассвете следующего дня дорожная карета госпожи де Шатильон, на облучке которой рядом с кучером восседал вооруженный до зубов Бастий, увозила не только Изабель, но и госпожу де Немур, которая плакала еще горше, чем вчера, и, казалось, совсем ослабела. Изабель пыталась успокоить ее, но тщетно. Бедняжка, без всякого сомнения, обожала своего ветреного супруга, и Изабель, глядя на нее, невольно чувствовала угрызения совести. Она не сомневалась, что во время своего пребывания в Париже де Немур едва успел увидеться со своей женой, зато ей подарил целую ночь. И какую ночь! Пусть даже эта ночь и закончилась разрывом, она была слишком пламенной, слишком страстной, чтобы Изабель могла стереть ее из своей памяти. В другой карете, следовавшей за первой, ехали Агата, камеристка госпожи де Немур и хирург, которого герцогиня де Вандом посылала своему зятю.