Клаудиа Дэйн - Дочь куртизанки

Лондон, 1802 г.

– Нe уверена, что говорила об этом прежде, но ты слишком много играешь, слишком долго и слишком часто, – заметила Каролина Тревелиан своей матери, графине Дэлби.

Уже час как рассвело, но для Софии Дэлби такое время возвращения домой после ночных забав было привычным. Однако это нисколько не улучшало ситуацию, когда требовалось срочно разыскать достойного мужа для Каролины. Ночные похождения матери казались дочери бессмысленными, но все же теплилась надежда, что в итоге усилия матери принесут свои плоды.

– Дорогая, звучит совершенно неубедительно, и я уверена, что на самом деле ты неправа, – ответила София, откинувшись на бархатное покрывало кровати и прижав холодный компресс к векам. – Нельзя говорить, что кто-то играет слишком много, хотя я почти не играла этой ночью. Как всегда, работала ради тебя, Каро, и была бы признательна, если бы мои старания принимались с благодарностью. Рыскать по Лондону в поисках достойного мужа изнуряюще трудно. Это мужская работа. Твой отец умер очень некстати.

– Мама, папа умер семь лет тому назад.

– Смерть всегда некстати, – вздохнула София. – Он бы справился с этим гораздо лучше меня.

– Я не уверена, – усомнилась Каро, сняв влажную салфетку с лица матери и заменив ее другой. – А где ты охотилась?

– В обычных местах.

– Обычных для кого? – с сарказмом уточнила дочь.

– Дорогая, я действительно совершенно без сил…

– Ты же знаешь, что я не выйду за отъявленного игрока.

– Даже если он выигрывает? – едва заметно улыбнулась София.

Каролина сняла компресс с лица матери с раздраженным стоном:

– Выигрывать всегда невозможно.

– Дорогая, я мало что в этом понимаю, но удача благосклонна к тем, кто сам старается. Некоторые счастливчики постоянно у нее в почете. Зачем же их презирать только за то, что им повезло родиться такими?

– Тем не менее я бы не избрала такой жизни, – произнесла Каро.

Не открывая глаз, София глубоко вздохнула. Ее халатик распахнулся, обнажив нежные формы белоснежной груди. Сорокалетней женщине иметь такое тело невозможно, но София Дэлби была воплощением невозможного. Неудивительно, что она полагалась на удачу, которая почти всегда ей улыбалась.

– Давай разберемся, – сказала София, обхватив себя руками за талию. – Ты не выйдешь замуж за мужчину старше пятидесяти. Ты не выйдешь замуж за мужчину, которого не знаешь хорошо. Ты не выйдешь замуж за того, к кому не испытываешь страстных чувств, и я с этим совершенно согласна. Я просто обожала твоего отца.

– Благодарю, мама. Этого достаточно.

– Кстати, – сказала София, все еще пряча глаза от утреннего солнца, заливавшего паркетный пол ее спальни. – Полагаю, ты предпочтешь выйти замуж за человека с солидным капиталом, способного достойно содержать тебя. Уверяю, в то время как все остальные качества можно учитывать или не учитывать, солидное состояние всегда остается самым убедительным и существенным среди мужских достоинств. При значительном состоянии даже пятидесятилетний и совершенно незнакомый мужчина может стать чрезвычайно привлекательным кандидатом в мужья.

– Мама, – укоризненно произнесла Каро, встала, подошла к открытому окну и с шумом закрыла его. – Тогда позволь перефразировать: меня невозможно купить.

Мать только загадочно улыбнулась и снова закрыла глаза.

– Ты мне не веришь, – возмутилась Каро.

– Верю, что ты слишком молода и крайне наивна. И я этому очень рада. Но в данном случае, – София пожала плечами, – позволь мне заняться сделкой. Я к этому более приспособлена.

– Сделкой? Для того чтобы поймать мне мужа, понадобится сделка? – удивилась Каро.

София села, прислонившись к изголовью из узорчатого ореха.

– Поймать? Какое, неприятнее слово. Ты совершенно очаровательная семнадцатилетняя девушка, прекрасно образованная и воспитанная, что немаловажно, уверяю тебя. Ты красива от природы, у тебя завидное здоровье и более чем внушительное приданое. Что еще нужно для того, чтобы составить удачную партию?

– А как же сделка?

– Каро, жизнь состоит из различных сделок. Следовательно, мы должны подобрать тебе наиболее удачную пару.

Каро улыбнулась и кивнула, закончив беседу и заставив себя проигнорировать то, чего сказано не было и что никогда не должно быть произнесено.

Существовало еще одно качество, которое любой мужчина с состоянием и положением предпочел бы для своей жены: уважаемое, благородное имя семьи в сочетании с безупречной репутацией. А этого у нее не было, и вина в этом лежала на Софии.

София, графиня Дэлби, была самой знаменитой куртизанкой Лондона почти двадцать лет назад, пока не поймала дьявольски отчаянного Стюарта Тревелиана, графа Дэлби, за которого и вышла. Каролина была плодом этого скандального союза после Джона Маркхэма, их первого ребенка, родившегося на год раньше.

За двадцать лет слухи и сплетни о Софии не затихли, вероятнее всего, потому, что за эти годы прелесть Софии не увяла.

Двадцать лет – а у Каро так и не появилась надежда удачно выйти замуж, несмотря на воспитание, красоту и приданое.

Это было ужасно, особенно потому, что она не могла поделиться своим отчаянием с матерью.

– Каро, ты доверяешь мне? – спросила София, протянув дочери тонкую белую руку. – Ты же понимаешь, что я обязательно найду для тебя достойную партию?

Каро осторожно взяла руку матери и улыбнулась. София действительно выглядела усталой.

– Знаю, что ты сделаешь все, что должна.

– И что я преуспею, – добавила София, улыбнувшись.

– И что ты преуспеешь, – повторила Каро, улыбнувшись в ответ, произнося самую изящную ложь. Вряд ли мама сумеет чего-либо добиться в этом весьма деликатном деле.

Как это ужасно!

– Она все еще верит, что справится, – тихо произнесла Каро, глядя в окно.

Солнце стояло в зените, и голуби шумно ворковали. Каро этот звук показался очень грустным.

– Она вполне справится, – убеждающе сказала Анни, разливая утренний шоколад у камина.

Каро обернулась и посмотрела на подругу, которая, хотя и овдовела в необычно молодом возрасте – в восемнадцать лет, – после замужества, продлившегося всего восемь месяцев, все еще видела мир в розовом свете.

– Ты же так не думаешь? – спросила она.

Каролина Тревелиан воспринимала мир, свою мать и собственную ситуацию далеко не бездумно. Она предпочитала считать себя рассудительной женщиной, без пустых идей и романтизма.

– Я думаю именно так, – ответила Анни. – София очень решительный человек, и у нее солидный жизненный опыт.

– Проблема именно в том, что жизненный опыт у нее очень тяжелый.

Анни улыбнулась и подала Каро чашку.

– Однако она все же сумела составить отличную партию. Твой отец был очарован ею.

– Это была сомнительная партия, – сообщила Каро.

– Но твой отец просто потерял голову, – произнесла Анни с улыбкой.

– Да, это так, – неохотно согласилась Каро.

– То же самое может случиться с тобой. Ты же дочь своей матери.

И да и нет – в том-то и проблема. Каро – дочь Софии, бывшей куртизанки, а потому ее родословная была настоящей катастрофой. И все же, несмотря на то что она дочь Софии, в ней не было ни ее огня, ни ее таинственности и абсолютно никакого опыта. Она безнадежно и безвозвратно была обречена остаться в девицах. Не было ни одного мужчины, подходящего ей по положению, кто осмелился бы при общении с ней выйти за традиционные рамки вежливости. Сказать про нее, что она расстроена, было бы слишком мягко.

Каро вовсе не драматизировала ситуацию. В четырнадцать лет она поняла, что у учителя танцев красивые глаза, а инструктор по верховой езде эффектно сидит в седле. Она вдруг обнаружила, что мужчины просто восхитительны. К сожалению, одновременно стало очевидно, что мужчины совершенно не восхищены ею.

Конечно, дочь графа не должна выходить замуж за учителя танцев или инструктора по выездке, и она, естественно, пыталась ловить удачу в «достойных водах».

Но «воды» эти оказались пустынными, можно даже сказать, замороженными.

Ее мать, обладая слишком хорошими связями и чересчур удачно выйдя замуж, была в центре внимания высшего общества, следовательно, и Каро занимала в нем свое место. Но это не означало, что достойный мужчина, тот, кто забавлял ее беседой за чопорным обедом, воспринимал ее как подходящую кандидатуру в жены.

Никто не делал ей предложения. По сути, она не видела ни единого заинтересованного взгляда. Если рассуждать логично, то можно сделать только один вывод: у нее не было никаких шансов выйти замуж.

Замужество, как бы она о нем ни мечтала, оставалось для нее недосягаемым.

– У тебя есть надежда, – сказала она Анни. – А вот у меня ее нет.

– Каро, ты должна надеяться, иначе просто погибнешь от отчаяния.

Каро взглянула на Анни, рыжеволосую красотку, на ее спокойные серо-зеленые глаза и произнесла:

– Ты знаешь, где я думала обрести надежду. Тогда ты была против.

– Я и теперь против, – сказала Анни. – Поговори с Софией о своих… планах.

– Планы… – криво усмехнулась Каро. – Хочешь сказать, о глупости, но ты слишком деликатна, чтобы открыто произнести грубое слово.

– Раз уж ты первая произнесла, – улыбнулась Анни в ответ, – тогда давай называть это глупостью, поскольку, скорее всего, это именно глупость. Спроси свою маму, и увидишь, назовет она это так же или еще хуже.

– Со мной она такое обсуждать не станет. Для бывшей куртизанки она слишком строга.

– Она пытается защитить тебя.

– От чего? От единственного пути, открытого мне? Я женщина. Хочу жить, как женщина. Возможно, я дочь своей матери, в конце концов. Считается, что кровь себя проявит, – тихо произнесла Каро, проведя рукой по своему бедру. – Не ты ли сказала сейчас, что я дочь своей матери?