Лицо Касси осветилось доброй, почти ангельской улыбкой.

– Тогда я желаю тебе счастья, как желала его Изабелле в тот день, когда эта милая леди ступила на наш берег.

Перед мысленным взором Рины промелькнула пышная свадебная церемония – она в платье из белого атласа, сверкающем в лучах предвечернего солнца. Рядом с ней Эдуард в элегантном черном фраке, в суровой и величественной позе, но резкие черты его лица смягчила такая любящая улыбка, что у нее дух захватило. Видение было таким ясным, что у нее перехватило дыхание. Только всему этому не суждено сбыться.

Рина повернула лошадь на дорогу, ведущую в Рейвенсхолд, но не проехала и четверти мили, как услышала за спиной топот копыт. За ней галопом скакал Тоби, пришпоривая старого Сократа.

– Мисс, мисс, вернитесь, скорее!

Рина вздохнула, выведенная из терпения криками Тоби:

– Тоби, с меня достаточно на сегодня неожиданностей. Придержи-ка свою, будь добр, при себе.

– Но она не может ждать! – задыхаясь, воскликнул Тоби. – У мисс Клары начались роды. А в деревне ни одна душа не согласится помочь ей!

Глава 25

Рина смочила тряпку прохладной водой и вытерла лоб Клары.

– Теперь уже совсем скоро, дорогая.

Роженица попыталась улыбнуться ей в ответ, но робкая улыбка тут же сменилась гримасой боли. Рина взяла Клару за руку и еле удержалась, чтобы не сморщиться, так сильно девушка сжала ее. Рина оглядела маленькую спальню, надеясь, что дверь сейчас откроется, и кто-нибудь придет на помощь. Но дверь оставалась закрытой. Борясь с паникой, Рина напомнила себе, что прошло чуть больше часа, как она послала Тоби за доктором Уильямсом. Однако ей казалось, что пролетело уже часов десять. Даже целых десять лет.

Голова Клары заметалась по подушке, глаза затуманились от боли.

– Мама? Где мама?

Рина пригладила влажные волосы Клары и сказала со спокойствием, которое неизвестно откуда пришло:

– Вспомни, Клара. Ты мне сказала, что твоя мать уехала в Сент-Петрок навестить тетю. И вернется только поздно вечером. – А сама подумала: «Куда же, черт побери, подевался Чарльз?»

Клара снова заметалась на постели:

– А мой любимый? Где мой любимый?

Ее крик пронзил сердце Рины. Клара все еще влюблена в отца своего ребенка, хотя этот человек отказался от нее, обрек на одиночество, на позор. Это неправильно, что Клара все еще любит этого мерзавца, но Рина уже знала: когда речь идет о любви, не имеет значения, что правильно, а что – нет.

Она ведь продолжает любить Эдуарда, даже после всего того, что он сделал с этой бедной девочкой…

Дверь открылась.

– Чарльз, слава Богу! Я уже отчаялась было… – В комнату, однако, вошла Эми. – Где Чарльз?

– Не знаю, – ответила Эми, снимая перчатки и кладя их вместе с сумочкой на столик у кровати. – Я встретила Тоби на южной дороге и сразу же приехала. Как она?

– Она… – Рина прикусила язык, осознав, что ее мнение о состоянии Клары вовсе не обязательно слышать самой роженице. – Она прекрасно справляется, – громко заявила Рина, чтобы Клара ее слышала. Потом встала и кивнула в сторону двери. – Эми, нужно принести еще простыней и горячей воды из кухни…

Когда они остались наедине, Рина рассказала Эми о реальном положении дел. О болезненных схватках и о провалах в сознании Клары.

– Но это нечто большее, чем физическая боль. Клара пала духом. Ее мать в отъезде, соседи и пальцем не шевельнут, чтобы ей помочь, а тот негодяй, который так поступил с ней, умыл руки. Она чувствует себя так, словно у нее не осталось ни одного друга в этом мире.

– Ну тут она ошибается. У нее есть мы, – заявила леди Эми и решительно закатала рукава. – Надеюсь, Тоби вес же найдет Чарльза, но если и не найдет, нам придется все сделать самим.

Рина не разделяла уверенности подруги:

– Эми, ты когда-нибудь присутствовала при родах?

Уверенность Эми на мгновение угасла.

– Ну, не совсем… Но я несколько раз помогала, когда жеребились лошади и телились коровы, по крайней мере, до тех пор, пока моя напыщенная гувернантка не сочла это неприличным для леди. Словно что-то связанное с Рейвенсхолдом может быть неприличным для Тревелинов. Во всяком случае, мне кажется, рождение младенца ненамного отличается от родов коровы или лошади. А как ты, Пруденс? Ты присутствовала при родах?

– Н-нет, – заикаясь, ответила Рина. Это была полуправда. Она не присутствовала при рождении своего брата, но потом заглянула в комнату и увидела неподвижное тело матери и жалкий, крохотный сверток – младенца, который родился слишком рано. Она услышала сдавленные рыдания отца, почувствовала терпкий запах крови, ощущение страха и смерти и леденящего отчаяния, которое еще многие годы преследовало ее во сне.

Рина напомнила себе, что ее мать была старше и ослаблена болезнью, а Клара – здоровая молодая женщина. Но никакие доводы не могли заглушить воспоминаний, которые наполняли ее ужасом, отчаянием и парализующей мыслью о беспомощной девочке, которая чувствовала, как счастливый мир рассыпается в прах.

Рина и Эми взяли простыни и воду и вернулись в спальню. Еще один час без доктора. Потом – еще один. Вечерние тени тянулись, удлиняясь, по деревянному полу, похожие на длинноногих худых пауков. Клара теряла сознание и приходила в себя, а схватки становилась все злее и чаще. Рина и Эми по очереди вытирали лоб девушки и держали ее за руку, но когда прошел еще один час, Эми отвела Рину в сторону.

– Боюсь, нам больше не стоит ждать Чарльза. Роды идут к концу. Нам придется самим помочь младенцу появиться на свет, – Эми оглянулась на Клару, казавшуюся хрупкой и такой же белой, как простыни, на которых она лежала. – Ребенок уже на подходе. Мы сделаем все, чтобы помочь ему.

– Я… не знаю, смогу ли я, – в отчаянии прошептала Рина. – Эми, я тебе солгала. Много лет назад я видела роды, но они закончились ужасно. Мать и ребенок, оба… Мне кажется, я не смогу снова этого пережить.

Эми схватила ее за руки почти так же сильно, как раньше Клара.

– Пру, ты должна. Я не смогу сделать это одна. Я могу принять ребенка, а ты должна заняться ее душевным состоянием, успокоить. Попытайся. Ради Клары. Ради меня. И может быть, ради той несчастной женщины, которая умерла на твоих глазах много лет назад…

Ее слова заглушил вопль Клары.

Эми вернулась к кровати, бросив на Рину полный отчаяния взгляд. В эту секунду Рина поняла, что Эми почти в таком же состоянии, как и она. Но Эми доблестно скрывала страх, поправляла постель, готовила все к родам. Она действовала целеустремленно и добросовестно, что было характерно для всех Тревелинов, и Рина почувствовала уважение к подруге. Но это не заглушало страха, спрятанного глубоко в душе.

Роды проходили далеко не гладко. Глаза Клары обвели мертвенные круги боли и ужаса, силы ее подорвали месяцы всеобщего презрения и отчуждения. Дыхание ее было частым, поверхностным, лоб покрыт потом. Девушка могла умереть. Ребенок мог умереть. Ребенок Эдуарда…

Клара снова закричала.

– Тужься, Клара! – закричала Эми. – Пру, скажи ей, чтобы она тужилась!

Несколько мгновений Рина не могла открыть рот. Запах крови, крики боли и ужаса – все это был оживший кошмар ее детства. Но она уже не ребенок. Она не та растерянная маленькая девочка, которая беспомощно стояла и смотрела, как уходит жизнь из ее матери. Она сильная и умелая женщина, закалившаяся в жизненных испытаниях, у нее есть семья, которая ее любит, и мужчина, которого любит она. Она не потеряна в мире и не одинока.

Она наклонилась к Кларе и протянула ей руки, чтобы та могла за них держаться.

– Послушай меня, Клара. С тобой все будет в порядке. С твоим ребенком тоже все будет хорошо. Ты не одна, мы с тобой. А теперь – тужься!

С этого момента три женщины дружно боролись, чтобы привести младенца в этот мир. Крики Клары, команды Эми, бодрящие реплики Рины слились в нечто единое. И когда они уже думали, что ребенок никогда не покажется, крошечная девочка легко выскользнула прямо в подставленные руки Эми.

Через час Чарльз ввалился в комнату без шляпы, со съехавшими набок очками после скачки по пустошам. Страх в его глазах сменился облегчением, когда он увидел мирно спящую в своей постели Клару. Это облегчение превратилось в изумление, когда он увидел Эми, спящую в кресле-качалке у печки с крохотным, умиротворенным младенцем на руках.

– Что за…

Рина поднесла палец к губам. Она встала со стула у постели Клары, которую держала за руку, и вывела пораженного доктора за дверь.

– Им всем необходимо отдохнуть. Это были трудные роды.

Чарльз потер подбородок.

– Этого я и боялся. Если бы я ожидал, что ребенок появится на свет так скоро, то не уехал бы сегодня из деревни. Я вам благодарен за то, что вы были здесь и помогли ей. Вполне вероятно, что вы спасли ей жизнь.

– Нет. Вы ошибаетесь, приписывая мне эту заслугу. Если бы я находилась здесь одна, Клара и ее ребенок наверняка погибли бы. Это Эми заслужила вашу похвалу. – Рина вкратце описала ему мужество Эми, ее хладнокровие во время опасных родов. Закончив говорить, она скрестила на груди руки и многозначительно посмотрела на доктора. – Эми рассказала мне, что произошло между вами вчера. После того, что я видела сегодня, могу вам обещать: из нее выйдет образцовая супруга врача.

Чарльз смущенно улыбнулся, в его обычно трезвых глазах вспыхнули отнюдь не трезвые огоньки.

– Я знаю. И вчера знал. Но я не могу обрекать ее на такую суровую жизнь. Как бы много я ни работал, никогда не стану богатым человеком. Не смогу обеспечить ее теми вещами, среди которых она выросла, которых она заслуживает…

– Она заслуживает, чтобы ее любили. Ей не нужна пустая жизнь богачки. Если бы она стремилась к подобной жизни, то приняла бы предложение Фицроя. Но допускаю: если вы уедете, она в конце концов выйдет замуж за человека, который даст ей все, в чем она, по вашему мнению, нуждается. Она будет богатой, но никогда не станет по-настоящему счастливой. Ее мужественная душа задохнется под шелками и атласом, а сердце станет холодным и жестоким без любви. Этого вы для нее хотите?