Кэтрин Коултер - Дочь дьявола

— Умойтесь еще раз. Почти вся краска сошла. Арабелла усердно терла лицо и шею, пока не содрала кожу. Лина еще раз облила ее теплой водой.

Радж следил за англичанкой через незаметное отверстие в стене. Она еще прекраснее, чем он подозревал! Чистые волосы свисали до самой талии густой темно-золотой гривой. Правда, она слишком худа: белый живот совсем плоский, а ребра выдаются так, что каждое можно пересчитать. Но груди высокие и полные, ягодицы упругие и округлые. Аллах, она поистине обольстительна!

Евнух тихо засмеялся, представив неверящие глаза господина, когда пленница вновь появится перед ним.

Но в этот момент он заметил застывшую в дверях Елену — невольницу из Александрии: ее прекрасные карие глаза были широко распахнуты. Однако недоумение быстро сменилось плохо скрытой ревностью.

— Ты вся бело-розовая, как свинья! — выплюнула она. — Господину такое не понравится!

Арабелла взглянула на нее и слегка пожала плечами.

— Елена, — спокойно ответила она, садясь на край бассейна и болтая ногами в прохладной воде. — Мне совершенно не нужен твой повелитель. Ты растрачиваешь зря свой гнев и издевки, уверяю тебя. Я здесь против воли, и твой драгоценный хозяин умрет, если коснется меня, ясно?

— Ты всего лишь рабыня! Мой господин сделает с тобой все, что захочет!

— Никогда, Елена! Я не рабыня! Забудь о ревности!

— Смеешь приказывать мне, тощая корова?

— Ты надоела мне, Елена, — вздохнула Арабелла и, нырнув в бассейн, скрылась с головой.

Радж едва сдержал смех при виде мгновенно изменившейся в лице Елены. Наконец она пришла в себя. Красноречиво пожав плечами, гречанка повернулась и поспешно вышла.

Арабелла, не привыкшая находиться обнаженной даже в обществе другой женщины, вскоре позабыла о смущении. Она легла на живот и позволила служанке растереть душистым маслом спину и ноги. Лина помогла ей перевернуться на спину, расправила ее длинные волосы и стала осторожно расчесывать их.

— Сколько ты пробыла здесь, Лина? — неожиданно поинтересовалась Арабелла.

— Я, госпожа?

Арабелла изумленно нахмурилась, услышав нерешительный голос девушки.

— Меня захватили во время набега на нашу деревню в Эфиопии, когда я была еще совсем маленькой. Моя мать считалась красавицей, и работорговец, видимо, решил, что я удалась в нее. Но он ошибся, и я здесь вот уже девять лет, верно служу господину.

Арабелла с удивлением выслушала равнодушную, почти деловитую речь и покраснела, ощутив, как девушка втирает масло ей в живот.

— Прекраснее вас нет на свете, госпожа, — продолжала Лина. — Хозяин будет очень доволен. Но вы должны побольше есть.

— Лина, — строго напомнила Арабелла, — я не рабыня. И это животное — не мой хозяин.

Девушка сокрушенно покачала головой.

— Пожалуйста, госпожа, придержите язык! Женщинам не позволено говорить такие слова!

— Вот как! — хрипло рассмеялась Арабелла. — Значит, я должна покорно, как агнец, идти на заклание?!

На лицо Арабеллы упала тень. Открыв глаза, она увидела стоявшего над ней Раджа. Девушка в ужасе охнула и, схватив полотняную скатерть со столика, накинула на себя.

— Как вы смеете?!

— Госпожа, простите за то, что сконфузил вас, но у нас другие… обычаи. Вы не должны меня стесняться.

— Ни один мужчина еще не видел меня обнаженной, — дрожащим, тонким, как у ребенка, голосом пролепетала Арабелла.

— Вы девственны?

— Д-да…

— Я так и думал. Позже господин, вероятно, прикажет осмотреть вас.

— Что… что вы имеете в виду?

— В мои обязанности, госпожа, — наставительно, словно маленькой девочке, объяснил Радж, — входит удостовериться, что новая невольница не принесет болезнь в гарем повелителя. И что ее не касался ни один мужчина. — И, заметив ее потрясенное лицо, резко добавил: — Вы уже не дитя и, конечно, не можете быть столь невежественны!

Арабелла, поняв наконец смысл его слов, залилась краской.

— Я хочу одеться, — бросила она, не глядя на гиганта.

— Я выбрал для вас одежду. Пойдем.

Арабелла плотнее завернулась в скатерть и последовала за евнухом, но, рассмотрев предназначенный для нее наряд, решительно покачала головой.

— Я не стану носить эти прозрачные тряпки!

— Неужели вы собираетесь предстать перед повелителем в этой скатерти? По крайней мере эти… как вы говорите, тряпки — куда лучшая защита, чем кусок полотна!

Арабелла поднесла руку ко лбу и окинула взглядом встревоженного евнуха.

— Какую… защиту вы имеете в виду?

— Вы так прекрасны, госпожа, — без обиняков ответил евнух, — а господин — большой ценитель красоты.

Заметив страх, таившийся в глубине темных глаз, он хотел добавить еще что-то, однако девушка гордо выпрямилась, вскинула голову и твердо пообещала:

— Он не коснется меня, Радж.

Евнух долго молчал. Вероятно, стоит Камалу увидеть англичанку, одетую лишь в шальвары и короткое болеро, он захочет ее. Радж вздрогнул, хорошо понимая, что Арабелла не сдастся без борьбы. Как странно, что мать Камала обозвала девушку шлюхой! Возможно, этим она сделала первый шаг к собственному падению. Интересная мысль! Стоит хорошенько подумать!

— Все зависит от вас, госпожа, — многозначительно заметил Радж. — Вы не похожи на других гаремных невольниц. И в этом ваше преимущество.

Он вручил Арабелле прозрачное болеро, искусно расшитое маленькими жемчужинами, и шальвары из прозрачного шелка различных оттенков синего цвета и показал на пару легких кожаных голубых туфель.

— Одевайтесь, и побыстрее. Повелитель желает ужинать с вами.

Густой утренний туман клубился на улицах Неаполя, окутывая белыми лохмотьями мачты «Малека». Адам стоял на шканцах и, прищурив глаза, вглядывался в уходящий берег. На душе царил странный покой, теперь, когда все осталось позади и возврата нет, хотя ему, вероятно, предстоит отдать жизнь за свободу сестры.

Он постарался выбросить из головы мысль о том, что Арабелла скорее всего мертва. Нет, если бы с ней хотели покончить, ни к чему везти ее в Оран, это сделали бы в Неаполе.

Адам вспомнил о Рейне и улыбнулся, представляя ее прелестное личико, обрамленное растрепавшимися волосами, и припухший от поцелуев рот. Она храбро улыбалась ему во время последнего свидания, когда Винченцо стоял на страже.

Адам рассеянно провел рукой по влажным волосам. Неожиданно он почувствовал, что устал.

— Отдохните, милорд. Пока все равно ничегонельзя сделать.

Адам повернулся и кивнул Даниеле.

— Неделя, — прошептал он с отчаянием. — Целая неделя прошла, прежде чем мы узнали, что случилось с моей сестрой.

— И поэтому вы беспокоитесь, вместо того чтобы…

— Сдаюсь, — шутливо поднял руки Адам.

— Капитан отвел вам каюту первого помощника. Маленькую, но удобную. Там вас никто не потревожит.

— Я еще успею насладиться этой проклятой каютой, — проворчал Адам, — а пока отдохну на палубе.

Он улегся на бухту толстого каната, положил голову на руки, но не уснул, пока берега Неаполя не скрылись вдали.

— Милорд.

Адам с трудом открыл глаза и, подняв голову, увидел капитана Альвареса, высокого тощего человека, лысая голова которого была прикрыта вышедшим из моды белым париком.

— Вы проспали весь день, милорд. Я решил, что вы захотите освежиться перед ужином.

Адам растер затекшую шею и встал. Становилось холодно, и он сообразил, что солнце уже садится, а вечерняя сырость проникает под одежду.

— Я присоединюсь к вам через час, сэр, — сказал он, глядя на вздувшиеся паруса. — Ветер хорош. Попутный!

— И «Малек» — прекрасное судно. Если ветер не уляжется, мы бросим якорь в Оране раньше, чем вам надоест моя уродливая физиономия. — Капитан рассмеялся собственной шутке и поправил парик. — Возможно, даже раньше, чем вы подхватите вшей, что расплодились в моем парике.

Адам мрачно улыбнулся. Капитану можно шутить, после того как он вытянул из пассажиров огромное количество золота за то, что согласился отправиться в Оран. Молодой человек ловко прошел по палубе, чувствуя себя, подобно матери, так же непринужденно на море, как на суше. «Малек» был трехмачтовым испанским торговым судном, груженным итальянскими товарами, которое следовало в Кадис. Кроме того, капитан исправно платил дань пиратам. Адам подозревал, что корабль в любом случае должен был бросить якорь в оранской гавани, но торговаться не было времени. Интересно, сколько предложила Альваресу графиня?

Адам спустился в каюту и открыл дверь, но тут же замер на пороге, настороженно прищурясь. Из сундука выбирался маленький мальчик.

— Какого дьявола ты тут делаешь? — взорвался Адам и захлопнул дверь.

Маленькая фигурка повернулась, так и не успев ступить на пол, и Адам потрясенно уставился на Рейну Линдхерст. Девушка была одета в тесные коричневые панталоны, белую рубашку и куртку цвета корицы. Волосы старательно спрятаны под коричневый матросский колпак.

— Боже, я просто не верю своим глазам! — вскричал Адам, окончательно растерявшись.

Вместо ответа Рейна спокойно шагнула вперед.

— Знай я, — раздраженно произнесла она, — что ты проведешь целый день на палубе, не стала бы сидеть в этом злосчастном сундуке! Ужасно неудобно, и, кроме того, нельзя было даже пошевелиться, когда твой камердинер явился сюда!

Она показала на небольшую сидячую ванну, наполненную дымящейся водой.

Все нежные воспоминания, согревавшие его несколько часов назад, мгновенно испарились. Адам едва мог говорить от ярости. Подумать только, вместо того чтобы раскаяться, умолять его о прощении за столь возмутительную выходку, она еще набрасывается на него!

— Из тебя вышел очаровательный сорванец! — прорычал он наконец.

— Не правда ли? — кокетливо осведомилась Рейна, медленно поворачиваясь, чтобы он получше разглядел, как красиво облегают панталоны ее бедра и ноги.

— Я украла одежду у младшего сына садовника. «Замолчи, — приказала она себе, — прежде, чем он зарычит, как раненый лев!»