Мы идем широкими кругами и, встретившись, наклоняем головы с великолепным безразличием.

— А вы кто? — спрашиваю я холодно.

— Я королева Англии, — говорит Изабель, меняя игру без предупреждения. — Я Изабелла, королева Англии и Франции, и недавно вышла замуж за короля Эдуарда. Он полюбил меня за мою красоту. Теперь он без ума от меня. Ради меня он забыл своих родственников и друзей и свой долг. Мы поженились тайно, и теперь я буду коронованной королевой.

— Нет, нет, это я должна быть королевой Англии, — говорю я, сбросив шаль и поворачиваясь к ней. — Я королева Анна Английская. Король Эдуард выбрал меня.

— Он не мог это сделать, ты совсем маленькая.

— Он сделал, сделал! — я чувствую, как все во мне бунтует, и знаю, что испорчу нашу игру, но я не могу в очередной раз уступить ей, даже в детской забаве в нашей спальне.

— Мы обе не можем быть королевами Англии вместе, — говорит она рассудительно. — Ты можешь стать королевой Франции. Франция достаточно хороша.

— Нет, Англии! Я королева Англии! Я ненавижу Францию.

— Нет, ты не можешь, — резко говорит она. — Я старше тебя. Я выбираю первой, поэтому я королева Англии, и Эдуард любит меня.

Я теряю голос от ярости. Как она могла без предупреждения превратить нашу счастливую игру в соперничество, только из-за того, что она старше. Я топаю ногами, я чувствую, как мое лицо краснеет, и в глазах закипают горячие слезы.

— Англия! Я королева!

— Вечно ты все портишь, потому что такая маленькая, — Изабель отворачивается.

В эту минуту дверь позади нас открывается, в комнату входит Маргарет и говорит:

— Почему вы не спите, миледи? Боже милостивый! Что вы сделали с покрывалом?

— Изабель не дает мне… — начинаю я. — Она не хочет делиться по-честному.

— Не принимай близко к сердцу, — быстро перебивает меня Маргарет. — В постель. Вы все поделите завтра.

— Она не будет делиться! — я проглатываю соленые слезы. — Она никогда не делится. Мы играли, а она…

Изабель смеется над моим горем, словно оно комично, и обменивается взглядами с Маргарет, как бы говоря, что ребенок опять раскапризничался. Это уже слишком. Я испускаю горестный вопль и падаю лицом вниз на кровать. Никто не заботился обо мне, никто не видел, что мы играли вместе, как сестры, как равные, пока Изабель не захотела забрать себе то, что ей не принадлежало. Она должна знать, что надо делиться со мной. Несправедливо, что я всегда должна быть последней.

— Это неправильно, — я почти задыхаюсь. — Нечестно!

Изабель поворачивается спиной к Маргарет, которая расстегивает крючки на ее платье и опускает его так низко, чтобы Изабель могла переступить через него — презрительно, словно она до сих пор притворяется королевой. Маргарет раскладывает ее платье на стуле, приготовив его для чистки и присыпки на завтра, а Изабель натягивает через голову ночную рубашку и позволяет Маргарет расчесать и заплести ее волосы.

Я поднимаю от подушки покрасневшее лицо, чтобы взглянуть на них обеих, а Изабель смотрит в мои заплаканные глаза и говорит коротко:

— Тебе пора спать. Ты всегда плачешь, когда устаешь. Ты такой ребенок. Тебе нельзя было объедаться за ужином. — она оглядывается на Маргарет, взрослую двадцатилетнюю женщину, и приказывает: — Маргарет, скажи ей.

— Спите, леди Энн, — осторожно говорит Маргарет. — Не о чем больше спорить, — и я поворачиваюсь на бок лицом к стене.

Маргарет не должна говорить со мной так, она дама моей матери и моя сводная сестра, она должна добрее относиться ко мне. Но никто не обращает на меня внимания, а моя собственная сестра меня ненавидит. Я слышу скрип кровати, когда Изабель ложится рядом со мной. Никто не заставляет ее молиться на ночь, за это она попадет в ад, так ей и надо. Маргарет говорит:

— Спокойной ночи, спите спокойно, да благословит вас Бог, — а затем задувает свечу и выходит из комнаты.

Мы лежим вдвоем в свете огня в очаге. Я чувствую, как Изабель натягивает на себя одеяло, но не двигаюсь. Она шепчет со злобой:

— Ты можешь проплакать всю ночь, если хочешь, но ты никогда не будешь английской королевой, а я буду.

— Я Невилл! — скриплю я.

— Маргарет тоже Невилл. — Изабель решила доказать свою точку зрения. — Но незаконная, просто ублюдок нашего отца. Поэтому она служит нашей фрейлиной и выйдет замуж за какого-нибудь сельского дворянина, а я выйду замуж за богатого герцога, как минимум. И еще мне кажется, что ты тоже незаконная, и ты будешь моей горничной.

Я чувствую, как в горле поднимается тягучий всхлип, но зажимаю рот обеими руками. Я не порадую ее моими слезами. Я задушу мои рыдания. Если бы я могла остановить дыхание, я бы сделала это сейчас; пусть они потом пишут письмо моему отцу и рассказывают, как нашли меня мертвой и холодной. Тогда она пожалеет, что задушила меня своей злобой, а мой отец, который сейчас так далеко, будет винить ее за смерть своей младшей дочери, потому что он любил меня больше всех. Он должен любить меня больше всех. Я хочу, чтобы он любил меня.

Глава 2

Л'Эрбер, Лондон, июль 1465


Случилось что-то необычайное, потому что посреди двора нашего лондонского дома стоит знаменосец отца, а вокруг собираются все дружинники отца и его слуги; они выводят лошадей из конюшни и выстраиваются в два ряда. Наша резиденция не меньше любого из королевских дворцов, ливрею нашего Дома носит больше трехсот мужчин, и по количеству слуг мы уступаем разве что только королю. Многие считают, что наши люди лучше обучены и вымуштрованы, чем королевские; во всяком случае, кормят и одевают их гораздо лучше.

Я жду отца у двери во двор; может быть он заметит меня и скажет, что происходит. Изабель делает свои уроки в комнате наверху, и я не собираюсь звать ее сюда. На этот раз пусть она пропустит все самое интересное. Я слышу, как на каменной лестнице звенят шпоры на сапогах отца; я поворачиваюсь и приседаю в глубоком реверансе, но к своему неудовольствию вижу, что рядом с ним идет наша мать, а за ней следуют Изабель и наши дамы. Иззи показываем мне кончик языка и усмехается.

— А вот и моя маленькая девочка. Ждешь, чтобы проводить меня?

Отец ласково кладет руку мне на голову для благословения, а затем наклоняется, чтобы посмотреть мне в лицо. Он огромный и великолепный, как всегда; когда я была маленькой девочкой, я верила, что его грудь сделана из железа, потому что всегда видела его только в доспехах. Теперь он улыбается мне, темно-карие глаза сияют из-под ярко отполированного шлема, густая каштановая борода красиво подстрижена, как на картине, изображающей бога войны.

— Да, милорд, — говорю я. — Вы снова уезжаете?

— Сегодня у меня много работы, — торжественно отвечает он. — Ты знаешь, что случилось?

Я качаю головой.

— Кто наш самый большой враг?

Это просто.

— Злая королева.

— Ты права, и я хотел бы захватить ее. А кто наш второй злейший враг и ее муж?

— Спящий король, — говорю я.

Он улыбается.

— Вот как ты их называешь? Злая королева и спящий король? Неплохо. Ты очень остроумная молодая леди. — я смотрю на Изабель, которая называла меня глупой, чтобы увидеть, как ей это понравится. Отец продолжает: — И как ты думаешь, кого поймали и передали в наши руки? Кто будет заключен в лондонский Тауэр, как я и обещал?

— Неужели спящий король?

— Вот именно, — говорит он. — Я еду со своими людьми, чтобы провести его по улицам Лондона до самого Тауэра, где он и останется навсегда.

Я смотрю на него, возвышающегося надо мной во весь свой рост, но не смею спросить.

— Что такое?

— Можно мне поехать с вами?

Он улыбается снова.

— Ты храбрая, как маленький оруженосец. Ты должна была родиться мальчиком. Но ты не можешь ехать с нами. Вот когда мы посадим его в Башню, ты сможешь посмотреть на него из-за двери, и тогда ты поймешь, что нам больше нечего бояться. Король у нас в руках, а без него его жена ничего не сможет сделать.

— Значит, в Лондоне будет два короля? — Изабель подходит ближе, сделав умное лицо и стараясь заинтересовать отца.

Он качает головой.

— Нет. Король один — наш Эдуард. Тот король, которого я возвел на престол. Он имеет истинное право, потому что мы одержали победу.

— Как вы будете везти его? — спрашивает мама. — Ведь найдутся желающие освободить его.

— Связанным, — быстро отвечает отец. — Он будет сидеть в седле, но его ноги будут связаны под брюхом лошади. Он является врагом нового короля Англии и моим тоже. Пусть они увидят его таким.

Мама испуганно охает, видя такое неуважение. Это заставляет отца рассмеяться.

— Не надо было прятаться среди северных холмов, — говорит он. — Он не смог вести себя по-королевски. Он жил, как преступник, а не как великий человек. Так закончится его позор.

— И все увидят, что именно вы положили конец его царствованию, — замечает мать.

Мой отец смеется и смотрит в сторону двора, где его ждут хорошо вооруженные и красиво одетые, словно королевские гвардейцы, его воины. Он одобрительно кивает в сторону развернутого знамени с его личной эмблемой: медведь с железной цепью. Я смотрю на него, ослепленная его величием и ореолом абсолютной власти.

— Да, именно я доставлю короля Англии в тюрьму, — признает он. Он гладит меня по щеке, улыбается маме и выходит во двор. Конюх подводит к лесенке его любимого коня, названного Миднайтом[11] за блестящую черную шерсть. Отец поднимается в седло и поворачивается к своим людям, поднимая руку, чтобы дать команду выступать. Миднайт перебирает ногами, словно уже хочет бежать, отец натягивает узду, а другой рукой гладит его шею. — Хороший мальчик, — говорит он. — Сегодня мы закончим то, что начали в Тоутоне, для нас с тобой это будет великий день.