— Лорд Риверс был моим лучшим другом, а Жакетта была мне как сестра. — она на мгновение задумывается, и я не смею прервать ее.

После поражения королевы Жакетта перешла на другую сторону и правильно сделала. Теперь она стала матерью королевы и бабушкой принцесс. Теперь у нее есть даже внук: ее дочь Элизабет родила сына в убежище и назвала его именем своего мужа, изгнанного короля. Королева и Жакетта расстались, когда мой отец выиграл для Эдуарда решающую битву при Тоутоне. Риверсы сдались на поле боя и присоединились к Йоркам. Именно тогда Эдуард и выбрал их овдовевшую дочь своей невестой. Тогда он действовал, не посоветовавшись с моим отцом, это была его первая ошибка, первый шаг к поражению.

— Я прощу Жакетту, — обещает королева. — Когда мы войдем в Лондон, я встречусь с ней и прощу ее. Я снова привлеку ее на свою сторону и утешу после страшной потери мужа. — она обиженно смотрит на меня. — Убитого твоим отцом, — напоминает она мне. — И он обвинил ее в колдовстве.

— Он отпустил ее, — я сглатываю комок в горле.

— Ну, будем надеяться, она благодарна ему за это, — с сарказмом отвечает она. — Одна из самых влиятельных женщин королевства и моя самая дорогая подруга — и твой отец назвал ее ведьмой? — она качает головой. — Просто не верится.

Я уже не пытаюсь возражать. Потому что тоже не верю.

— Ты знаешь о колесе фортуны? — резко спрашивает королева.

Я качаю головой.

— О нем рассказала мне Жакетта. Она сказала, что я познаю жизнь, когда удача поднимет меня очень высоко, а потом сбросит вниз. Теперь я собираюсь снова подняться. — она вытягивает палец, как бы указывая на что-то в воздухе, а потом рисует передо мной круг. — Сначала ты поднимаешься, а потом падаешь, — говорит она. — Мой тебе совет, уничтожай своих врагов, когда поднимаешься, и постарайся сберечь себя, когда падаешь.

* * *

Наконец, после нескольких запросов, мы получаем разрешение папы, так что теперь мы с Эдуардом, хотя мы и дальняя родня, можем вступить в брак. После тихой церемонии и небольшого празднования, наши матери укладывают нас в постель. Я так боюсь моей матери и свекрови, что иду в спальню без единого протеста, не думая о принце или о том, что случится ночью, а потом сижу в постели и жду его. Я почти не замечаю его, когда он входит; я неотрывно смотрю в лицо свекрови, когда она берет свой плащ, шепчет нам «доброй ночи» и выходит. Взгляд, которым она смотрит на него, заставляет меня содрогнуться; можно подумать, что она хочет остаться и посмотреть.

В комнате очень тихо, все ушли. Я вспоминаю, как Изабель сказала мне, что это было ужасно. Я жду, чтобы он сказал мне, что надо делать. Он молчит. Он садится на постель со своей стороны, утопая в толстой перине, и кровать скрипит под его весом. И все же, он ничего не говорит.

— Я не знаю, что делать, — неловко произношу я. — Извини. Мне никто не объяснил. Я спрашивала Изабель, но она ничего не рассказала. А маму я спросить не могу.

Он вздыхает, словно это еще одна неприятная обязанность, наложенная на него нашими родителями.

— Не делай ничего, — говорит он. — Просто лежи там.

— Но я…

— Ты будешь лежать там и ничего не будешь говорить, — громко повторяет он. — Самое лучшее, что ты можешь сделать для меня сейчас, это замолчать. И не напоминай мне, кто ты такая, я не могу смириться с мыслью, что…

А затем он поворачивается и падает на меня всей тяжестью своего тела, погружается в меня, словно желая проткнуть меня насквозь.