Я вспоминаю, как уверенно улыбалась красивая королева на своем празднике, и пытаюсь представить ее заключенной Тауэра, после того, как она была в нем хозяйкой и танцевала в большом зале.

— Нет, они не могут так поступить, они поклялись ему в верности. — упрямо говорю я. — Мы все поклялись. Мы все называли Эдуарда настоящим королем, помазанником, избранником Божьим. Мы все целовали руку королевы. Мы говорили, что у Эдуарда больше прав на престол, чем у сонного короля. Мы называли его цветком Йорков, расцветшим в саду Англии. И мы танцевали на ее коронации, когда она была такой красивой и счастливой. Эдуард король Англии, и другого быть не может. А она королева.

Изабель задумчиво качает головой.

— Ты думаешь, что все так просто? Мы присягали им, когда отец верил, что будет править через Эдуарда. Что, если теперь он хочет править через Джорджа? Через Джорджа и меня?

— Он посадит вас на трон Англии? — недоверчиво спрашиваю я. — Ты собираешься носить ее корону? Занять ее место? Не дожидаясь, пока Эдуард умрет? Просто забрать себе все?

Она не выглядит взволнованной, как в детстве, когда мы играли в королев. Ее глаза полны ужаса, она испугана.

— Да.

* * *

Новый муж Изабели Джордж, мой отец и все гости, собравшиеся на свадьбу, поклялись в верности друг другу и готовности вторгнуться в Англию; они отплыли, высадились на берег в Кенте и двинулись на Мидленд. Мужчины из городов и деревень присоединялись к ним; они бросали свои мотыги в полях и вступали в армию отца. Народ Англии до сих пор помнит его как вождя, освободившего страну от проклятия спящего короля; его любят, как военачальника, который защищает наши берега по обе стороны Узкого моря от пиратов и французов. И каждый верит, когда отец говорит, что он хочет всего лишь научить молодого короля управлять страной и освободить из-под власти жены: еще одной властной женщины, еще одной плохой королевы, становящейся проклятием Англии, когда мужчина уступает власть женщине.

Народ Англии научился ненавидеть плохих королев еще со времен Маргариты Анжуйской. При первом намеке, что может явиться новая жадная до власти женщина, которая попытается править страной вместо своего мужа-короля, их мужская гордость заставляет их впадать в исступление. Мой дядя Джордж, которого король с женой лишили поста лорда-канцлера, захватывает Эдуарда на дороге, когда он едет присоединиться к армии, и под конвоем отправляет в наш дом, замок Уорик. Отец берет в плен отца королевы и ее брата, когда они возвращаются из далекого Уэльса. Он посылает специальный отряд в Графтон в Нортгемптоне и арестовывает мать королевы в ее собственном доме. Все эти события происходят одно за другим слишком быстро для короля. Отец выслеживает всех Риверсов, прежде чем они успевают понять, что на них охотятся. Это конец королевской власти, конец плохих королевских советников. Для некоторых это конец семейства Риверсов. Но пока из всей огромной семьи королевы в руках отца находятся трое: ее отец, мать и брат.

И постепенно с растущим ужасом мы понимаем, что отец не угрожает им, чтобы преподать урок. Это не просто захват родственников ради обычного выкупа: это объявление войны всем Риверсам. Отец обвиняет отца королевы и ее красивого молодого брата Джона в измене и приказывает их казнить. Наперекор закону, без судебного разбирательства, без права на апелляцию и помилование, их привозят из нашей крепости Чепстоу в Ковентри и казнят за пределами городских стен. Красивый юноша, женатый на старухе, умирает раньше своей жены, положив голову под топор палача; его темные кудри острижены палачом. Лорд Риверс опускает голову на плаху, залитую кровью сына. Убитая горем королева, ухваченная ужасом и разлученная с мужем, в страхе за свою жизнь и жизнь своих маленьких девочек, запирается в Тауэре и посылает за матерью.

Она не дождется ее. Мать королевы, которая посадила на ужине в честь коронации всех детей за один стол, которая так ласково улыбнулась мне, находится в плену у отца в замке Уорик. Отец созвал суд, чтобы допросить ее и вызвал свидетелей. Одно за другим приходят известия об огнях, горящих в ее комнатах всю ночь, о шепоте реки на берегу около ее дома, слухи, что она может слышать голоса, и что о смерти членов семьи ее предупреждает таинственное пение ночного неба.

Наконец они обыскивают ее дом в Графтоне и находят колдовские предметы: две маленьких свинцовых фигурки, соединенные в дьявольском союзе золотой проволокой. Их предназначение не вызывает сомнений: связать короля с дочерью Жакетты, Элизабет Вудвилл. Их тайный брак был результатом колдовства, вот почему король Эдуард действовал, как безумец с той минуты, как впервые увидел вдову из Нортхэмптона: он попал под власть злых чар. Мать королевы является ведьмой, околдовавшей короля, а сама королева дочерью ведьмы и ведьмой наполовину. Очевидно, что отец хочет подчиниться библейскому завету не оставлять в живых ведьму, выполнив за Бога его работу.[14]

Он пишет о расследовании матери, а она читает эти письма спокойным, размеренным голосом; все дамы забывают о своем шитье и сидят вокруг нее с разинутыми от ужаса ртами. Конечно, я хочу, чтобы отец мог спокойно ездить на своем Миднайте по всему королевству; но я не могу радоваться при мысли, что красивый молодой Джон сложил голову на плахе. Я помню, как он казался мне жертвенным агнцем рядом со своей старой женой, но теперь его действительно отвели на убой, и он умер раньше своей старухи. Мой отец восстал против закона природы и человечности. Жакетта, мать королевы, которая так ласково улыбалась мне, в один день потеряла мужа и сына. Я помню, как они рука о руку шли через зал, сияя от радости и гордости, словно свечи. И вот мой отец убил ее мальчика и ее мужа. Сама королева стала сиротой, неужели она потеряет еще и мать? Неужели отец собирается сжечь Жакетту, леди Риверс?

— Она наш враг, — рассудительно говорит Изабель. — Я знаю, что королева красива и она казалось очень любезной, но ее родственники жадные и дурные советники, отцу придется их уничтожить. Теперь они наши враги. Ты должна думать о них, как о врагах.

— Да, — соглашаюсь я, но я вспоминаю королеву в белом платье и высоком головном уборе с кружевной вуалью, и не знаю, что мне думать.

* * *

Почти все лето мы находимся в постоянном волнении и живем от письма до письма; из Англии приходят новости, что Эдуард по-прежнему король, но под принуждением живет в замке Уорик; что отец правит королевством от его имени, а власть Риверсов разрушается. Отец говорит всем, что доказательства, собранные судом над матерью королевы, ясно доказывают, что королевский брак был свершен в результате колдовства, и король попал под власть ведьмы. Отец держит его в безопасности, чтобы спасти, и когда он убьет ведьму, чары будут развеяны.

Когда-то мы так же ожидали новостей в Кале; тогда отец одерживал одну блестящую победу за другой, чтобы победить спящего короля. Мы словно снова переживаем те дни триумфа, и отец опять стал нашим героем. Теперь у него в руках судьба второго короля, и он собирается посадить на трон новую марионетку. Французские послы, приезжающие в Кале, говорят нам, что французы называют отца «Делателем королей», и верят, что никто не сможет удержать английский трон без его поддержки.

— Делатель королей, — шепчет мать, смакуя слова. Она улыбается своими дамам, она улыбается даже мне. — Господи, какие глупости иногда говорят люди, — довольно добавляет она.

* * *

Однажды корабль из Англии привозит нам толстую пачку писем, а капитан приходит в замок, чтобы увидеться с матерью лично и в частном порядке сообщить ей, что по Лондону ходят слухи, будто король Эдуард не сын своего отца, а ублюдок английского лучника. Эдуард не может считаться наследником дома Йорков. Он незаконный сын, и не должен был вообще занимать трон.

— Правду ли говорят люди, что герцогиня Сесилия спала с лучником? — я решила повторить вслух сплетню, которую дамы шептали по углам. Мать короля, наша двоюродная бабушка, одна из самых важных дам в королевстве и какой-то лучник, только дурак может поверить в такие рассказы. — Герцогиня Сесилия? С лучником?

Мать делает быстрый шаг вперед, в моих ушах раздается звук пощечины, а головной убор летит в угол комнаты.

— Вон с глаз моих! — кричит она в ярости. — И думай, прежде чем решишься плохо говорить о наших родственниках! Никогда не повторяй этого в моем присутствии.

Я наклоняюсь, чтобы поднять мой убор.

— Миледи Мать… — я пытаюсь извиниться.

— Иди в свою комнату, — приказывает она. — А потом сходи к священнику и покайся в злоязычии.

Я выхожу, низко опустив голову; в нашей спальне сидит Изабель.

— Что это? — спрашивает она, увидев красное пятно у меня на щеке.

— Леди Мать… — быстро отвечаю я.

Изабель достает из рукава свой свадебный платок, чтобы вытереть мои слезы.

— Скажи, — мягко говорит она, — Почему мама ударила тебя? Садись рядом, а я расчешу тебе волосы.

Я заглушаю рыдания и сажусь перед небольшим посеребренным зеркалом, а Изабель вынимает шпильки из моей прически и чешет мне волосы гребнем слоновой кости, который ей подарил Джордж после первой брачной ночи.

— Что случилось?

— Я только сказала, что не могу поверить, что король Эдуард оказался ублюдком герцогини, — обиженно говорю я. — И даже если меня изобьют до смерти, я все равно не поверю. Наша двоюродная бабушка? Герцогиня Сесилия? Кто осмелился придумать о ней такое? Она такая важная леди! Почему у них язык не отсох? Как ты думаешь?

— Я думаю, что это ложь, — сухо говорит она, скручивая мои волосы в узел и закалывая их шпильками на затылке. — Поэтому ты и заработала свою оплеуху. Мать рассердилась на тебя, потому что, хотя это ложь, мы не должны сомневаться. Мы не повторяем ее, но и не оспариваем. Эту ложь будут повторять наши люди по всему Лондону и Кале, и мы не должны им противоречить.