Вынув из коробочки подвеску, Люси положила камень на ладонь, а тонкую цепочку обернула вокруг запястья. Тут она заметила, что слегка дрожит.

И оглянулась на портрет Лили Миллингтон.

Люси была не из тех девочек, которые сходят с ума по оборкам, кружевам и блестящим камешкам, но за две последние недели она ясно поняла, насколько велика дистанция между нею и красотой.

И подошла с украшением к зеркалу, висевшему над камином.

Мгновение она твердо смотрела на свое маленькое, такое обыкновенное лицо, а потом, решительно сжав губы, подняла камень за цепочку и приложила к ямке под горлом.

Бриллиант, холодивший кожу, оказался тяжелее, чем ей представлялось.

Он был восхитителен.

Люси медленно повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую, любуясь тем, как преломляется в гранях кристалла свет, как его отблески ложатся на ее кожу. Следя за игрой света, она обозрела оба своих профиля и все, что было между ними. «Так вот что такое быть украшенной», – подумала она.

И робко улыбнулась девочке в зеркале. Девочка ответила ей улыбкой.

Которая тут же погасла. В зеркале за ее спиной стояла Лили Миллингтон.

Но Лили Миллингтон и глазом не моргнула при виде драгоценности. И не стала смеяться или читать нотации. А просто сказала:

– Я пришла за тобой по просьбе Феликса. Он настаивает, чтобы ты была на фотографии.

Люси ответила, глядя в зеркало:

– Я ему не нужна, там Фанни. Вас уже четверо.

– Нет, это вас четверо. Я решила, что меня на снимке не будет.

– Ты просто стараешься быть доброй.

– Мой главный принцип – никогда не стараться быть доброй.

Лили Миллингтон встала прямо перед Люси и, внимательно глядя на нее, нахмурилась:

– Что это тут такое?

Люси затаила дыхание, зная, что сейчас будет. И точно, Лили Миллингтон протянула руку и скользнула ладонью по боковой стороне ее шеи.

– Ну-ка, ну-ка, посмотри, – тихо сказала она и раскрыла ладонь, в которой опять лежал серебряный шиллинг. – Не зря у меня было чувство, что с тобой надо дружить.

Люси ощутила жжение подступающих слез. Ей захотелось обнять Лили Миллингтон. Но она подняла руки и стала расстегивать украшение:

– Ты обещала подумать насчет того, чтобы научить меня этому фокусу. Подумала?

– Все дело вот в этой части ладони, – сказала Лили Миллингтон, указывая на место между большим и указательным пальцем. – Вкладываешь монетку сюда и зажимаешь, так чтобы краев не было видно.

– А как вложить монету, чтобы никто не увидел?

– В этом и заключается искусство.

Они улыбнулись друг другу, и волна взаимопонимания прошла между ними.

– А теперь, – сказала Лили Миллингтон, – ради несчастного Феликса, который сатанеет с каждой минутой, беги-ка ты в лес.

– Но мой венок, я же его выбросила…

– А я подобрала. Он висит на ручке двери, с обратной стороны.

Люси опустила глаза на «Синий Рэдклифф», который все еще держала в ладони:

– Надо его убрать.

– Да, – сказала Лили Миллингтон и тут же, услышав в коридоре торопливые шаги, добавила: – Ой, это, наверное, Феликс.

Но в дверях Шелковичной комнаты появился вовсе не Феликс. Люси никогда не видела этого человека – с темно-русыми волосами и такой противной ухмылкой, что она настроила Люси против него раньше, чем незнакомец успел открыть рот.

– Парадная дверь была не заперта. Я подумал, что никто возражать не станет.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Лили Миллингтон, и в ее голосе звучало страдание.

– Да вот, решил тебя навестить.

Люси переводила взгляд с него на нее, ожидая, когда ее представят.

Теперь человек стоял перед картиной Эдварда.

– Красивая. Нет, правда красивая. Надо отдать ему должное, он свое дело знает.

– Уходи, Мартин. Сейчас сюда придут люди. Если они застанут тебя здесь, то могут поднять тревогу.

– «Могут поднять тревогу». – Он захохотал. – Смотри, как заговорила наша воспитанная леди. – Внезапно его смех оборвался, лицо помрачнело. – Уйти? Не дождешься. Без тебя я не пойду. – Он ткнул пальцем в картину, и Люси даже перестала дышать при виде такого святотатства. – Это он и есть? «Синий»? Ты была права. Она будет довольна. Очень довольна.

– Я же сказала – месяц.

– Сказала, ну и что? У тебя дело быстро спорится, ты же одна из лучших. Еще бы, кто устоит перед такой красоткой? – Он кивнул на картину. – Похоже, ты и теперь с опережением идешь, сестренка.

Сестренка? И тут Люси вспомнила историю знакомства Эдварда и Лили Миллингтон, которую он сам рассказал им с матерью. Про брата, который был с ней в театре, и родителей, которых нужно было убедить в том, что их дочь не рискнет своей репутацией, если станет позировать Эдварду. Неужели этот ужасный человек и впрямь брат Лили Миллингтон? Почему тогда она не сказала об этом сразу? Почему не представила его Люси? И почему самой Люси сейчас так страшно?

Человек заметил на полу билеты и нагнулся за ними:

– Ух ты, Америка? Земля новых начинаний. Это мне нравится. Отличная мысль. Нет, в самом деле, очень, очень умно. И дата отъезда совсем близко.

– Беги, Люси, – сказала Лили Миллингтон. – Беги, тебя уже ждут. Поспеши, не то кто-нибудь придет сюда за тобой.

– Я не хочу…

– Люси, пожалуйста.

В голосе Лили Миллингтон звучала такая мука, что Люси нехотя повиновалась и вышла из комнаты. Встав за дверью, она начала слушать. Лили Миллингтон говорила почти шепотом, но Люси разобрала слова:

– Еще время… Америка… мой отец…

Человек опять расхохотался и что-то сказал, так тихо, что Люси не расслышала.

Лили Миллингтон вдруг вскрикнула, словно ее ударили под дых, и Люси уже готова была ворваться в комнату, чтобы помочь, когда дверь распахнулась и мимо нее промчался этот мужчина – Мартин, – волоча за руку упирающуюся Лили, бормоча на каждом шагу:

– Синий… Америка… новые начинания…

Лили Миллингтон увидела Люси и замотала головой, словно приказывая ей исчезнуть.

Но Люси не стала исчезать и пошла за ними по коридору. Когда они поравнялись с гостиной, мужчина увидел ее, расхохотался и сказал:

– Гляди, к нам пришла подмога. Маленький доблестный рыцарь в сияющих доспехах.

– Люси, пожалуйста, – взмолилась Лили Миллингтон. – Ты должна уйти.

– Делай, что она говорит. – Мужчина ухмыльнулся. – Девочки, которые не умеют уходить вовремя, обычно плохо кончают.

– Пожалуйста, Люси. – Во взгляде Лили Миллингтон читался страх.

Но что-то внутри Люси вдруг взбунтовалось против событий последних дней, против того, что все считают ее слишком маленькой и поэтому бестолковой, что она лишняя в их компании, что всё решают те, кто старше и главнее, не принимая ее в расчет; теперь еще этот тип, которого Люси не знает, явился и пытается похитить Лили Миллингтон, а она, Люси, почему-то совсем этого не хочет. Одним словом, она увидела возможность решительно топнуть ногой и заявить: «Я не хочу, чтобы так было» – и не важно, по какому поводу.

Увидев винтовку Торстона, которую тот после завтрака бросил на кресло, Люси одним головокружительным прыжком подскочила к ней, схватила за ствол, замахнулась, как дубиной, и со всех сил треснула по страшной, ухмыляющейся роже ужасного незнакомца.

Его рука инстинктивно взлетела к голове, и тогда Люси ударила его во второй раз, изо всех сил, а потом пнула в лодыжку.

Отшатнувшись, он зацепился ногой за стул и с грохотом полетел на пол.

– Быстрее, – сказала Люси, у которой гремело в ушах от ударов сердца. – Он скоро встанет. Надо успеть спрятаться.

Она взяла Лили Миллингтон за руку и повела по лестнице наверх. На площадке она отшвырнула в сторону кресло и на глазах у Лили нажала на деревянный подъем, открыв люк тайника. Несмотря на панический страх, Люси невольно испытала гордость, увидев, как удивилась Лили Миллингтон.

– Быстрее, – повторила она. – Он ни за что не найдет тебя здесь.

– Как ты?

– Быстрее.

– Но тебе тоже надо спрятаться. Он плохой человек, Люси. Недобрый. Он обязательно с тобой поквитается. Особенно теперь, когда ты его так обставила.

– Здесь мало места, но есть и другой тайник. Я спрячусь там.

– Далеко?

Люси помотала головой.

– Тогда беги туда, прячься и не высовывайся. Слышишь? Что бы ни случилось, Люси, сиди тихо, как мышка. Пока тебя не найдет Эдвард.

Люси пообещала, что так и сделает, и тут же закрыла Лили Миллингтон в потайной комнате.

Не теряя ни секунды, уверенная, что страшный тип в гостиной уже встает на ноги, она взлетела наверх, пробежала по коридору, отодвинула панель в стене и скользнула за нее. Потом задвинула панель изнутри и оказалась в полной темноте.

В тайнике время шло иначе. Сначала Люси слышала голос того человека – он звал Лили Миллингтон, – потом раздались другие звуки, далеко. Но она не испугалась. Глаза уже привыкали к темноте, и скоро Люси поняла, что она не одна здесь и что вокруг вовсе не темно; сотни маленьких огоньков зажглись повсюду, весело подмигивая ей из волокон дерева.

Она сидела и ждала, подтянув колени к груди и обхватив их руками, и ей стало вдруг так спокойно и хорошо в этом тайнике, что она даже подумала: может, сказка, которую рассказывает Эдвард, в чем-то правдива?

X

До сих пор мне иногда мерещится его голос, шепчущий мне прямо в ухо. Я отчетливо помню запах сыра и табака от его дыхания – вероятно, оставшиеся с ланча.

– Твой отец не в Америке, Берди. И никогда там не был. В тот день, когда вы должны были отплыть, его затоптала лошадь. А тебя к нам принес Иеремия. Сгреб тебя, лежавшую на земле, без сознания, и притащил к ма, а твоего отца бросил там, и его похоронил приют для бедных. Так что тебе повезло тогда. Иеремии тоже повезло, он с тех пор нужды не знает. Он всегда говорил, что ты умница, и ты его не подвела, деньжат ему заработала. Ты ведь не думаешь, что он на самом деле отправлял все эти деньги за океан, а?