— Вам понадобится вся ваша жизнь, чтобы смягчить мой гнев.

Ей не хотелось спорить. Она приблизилась к нему и спросила:

— А вам тоже потребуется вся ваша жизнь, чтобы сообщить своей жене, что вы любите ее?

Она потянулась к нему и ласково погладила по лицу. Ее голос был полон нежности, когда она сказала:

— Я люблю вас, Габриэль Мак-Бейн.

Его голос дрожал, когда он ответил ей своей клятвой:

— И вполовину не так сильно, как я люблю вас, Джоанна Мак-Бейн.

А потом она оказалась в его объятиях, и он целовал ее, крепко обнимал и говорил ей прерывающимся шепотом, что любит ее и знает, как чертовски он ее недостоин, но это неважно, потому что она стала его жизнью.

Он говорил бессвязно, но его это не заботило. Что-то из того, что он говорил, имело смысл, но по большей части никакого смысла не имело. Но ей это тоже было неважно. Она плакала и бессвязно шептала все ласковые слова, которые хранила в глубине своего сердца.

Их поцелуи стали страстными, и, когда он наконец оторвался от нее, она вся трепетала Он выпустил ее, но только на секунду, затем схватил за руку и вывел из залы. Она вспыхнула и миновала брата и членов клана с опущенной головой. Габриэль замедлил шаги, когда повел ее по ступенькам, чтобы Джоанна поспевала за ним, затем проложил путь через толпу воинов, стоящих на галерее, — до первой комнаты. Они вошли, он закрыл дверь и потом снова потянулся к ней.

Одежда стала им помехой. Габриэль не хотел отрываться от их поцелуев, чтобы раздеться, поэтому пытался делать и то, и другое одновременно.

Они рухнули на постель и занялись любовью с таким жаром, что после чувствовали себя разбитыми. Он был нежен, она была требовательна, и каждый, без сомнения, был совершенно удовлетворен.

Потом он оставался с нею в комнате еще долгое время. Он покрыл ее собой с головы до ног и приподнялся на локтях, чтобы не раздавить ее. Он целовал ее лоб, переносицу, подбородок…

Она издала громкий страстный стон. Габриэль лег на бок, укрыл ее пледом и обнял.

— А теперь вы должны спать, — прошептал он.

— Я не слабенькая, Габриэль. Он улыбнулся в темноте.

— Вы совсем не слабенькая. Вы сильны, мужественны и честны. — Он наклонился поцеловать ее в лоб. — Но вы беременны, любовь моя. Вы должны отдохнуть ради малыша. Мы с Алексом пропадем без вас. Ведь вы — сердце нашей семьи, Джоанна. Мне уже давно это известно. Думаю, что именно поэтому я был, пожалуй, чрезмерно заботлив. Я хотел держать вас под замком для того, чтобы с вами ничего не случилось.

В ее голосе прозвучал смешок, когда она ответила:

— Вы позволили мне шить.

— Скажите мне еще раз, что вы любите меня. Мне нравится слышать это.

Она прижалась к мужу.

— Я люблю вас, — прошептала она. — Почти с самого начала. Мое сердце смягчилось по отношению к вам в тот же день, когда мы встретились.

— Ну нет, — возразил он. — Вы меня боялись.

— Пока вы не сообщили мне одну вещь, — поправила его она.

— Какую?

— Что вы не кусаетесь.

— И все же вы боялись.

— Возможно, но немного, — согласилась она. — Но когда Господь подал мне знак, я поняла, что все будет хорошо.

Он заинтересовался.

— Что же это за знак?

— Вы станете смеяться.

— Нет.

— Ваше имя, — прошептала она. — Я не знала его до самой свадебной церемонии. Николас называл вас Мак-Бейном, ваши люди — тоже. Но когда вам надо было сказать священнику свое имя, тогда я и узнала, что я в безопасности.

Он нарушил свое обещание и расхохотался. Она подождала, покуда он не отсмеется, и сказала:

— Вас назвали именем одного из архангелов. Мама учила меня молиться архангелу Габриэлю. А знаете почему?

— Нет, любимая, не знаю.

— Потому что он добрый ангел — защитник невинных, мститель за зло. Он наблюдает за женщинами и детьми, он — их особый покровитель.

— Если это так, то он служил не очень исправно, наблюдая за вами, — сказал Габриэль. Он подумал о том времени, когда она страдала от издевательств Рольфа, и его снова охватил гнев.

— О, но архангел защитил меня, — возразила она.

— Как же? — спросил Габриэль.

— Он послал мне вас.

Она потянулась и поцеловала его в подбородок.

— Неважно, поняли ли вы меня или сочли меня сумасшедшей, Габриэль. Только любите меня.

— Я и люблю, девочка. Имеете ли вы хоть малейшее представление, как я возгордился, когда услышал похвалы, которыми вы сегодня меня осыпали?

— Вы хотите сказать, когда вы прятались на галерее?

— Да.

— Рольф должен был знать правду. Он не понимал, что такое истинная любовь. — Улыбаясь, она снова склонилась к мужу. — А я знаю, когда вы поняли, что любите меня. Это было тогда, когда вы нашли меня на дереве и увидели волков.

Он покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Это случилось гораздо раньше того ужасного происшествия. Это было, когда вы сразу же признали Алекса. Когда он спросил вас, сделал ли я вам свадебный подарок, вы помните, что вы ответили? А я помню каждое слово, — продолжал он. — Вы сказали: «Он подарил мне сына». И вот тогда мое сердце потянулось к вам. Конечно, мне понадобилось еще какое-то время, чтобы осознать это.

Упоминание о сыне заставило ее озабоченно нахмуриться:

— Алекс наверняка весь извелся. Я хочу вернуться домой… с вами. Я не хочу, чтобы вы ехали в Англию.

— И я тоже, — сказал он. — Уилльямс передаст королю Джону мое послание.

— И что он ему скажет?

— Чтобы король оставил нас в покое.

— А вы сказали Уилльямсу о свитке, который я спрятала в часовне?

— Нет.

Это удивило ее.

— Но я думала…

— Рольф умер, — пояснил Габриэль. — У короля теперь нет причин тревожить нас. Если он решит послать сюда войска по какому-либо поводу, тогда мы пустим в ход это оружие.

Джоанна довольно долго обдумывала объяснение мужа, пока наконец не пришла к заключению, что он прав. Королю не нужно знать, что она спрятала свиток.

— Вы хотите, чтобы он думал, будто все забыто.

— Именно.

— А если кто-нибудь узнает правду об Артуре?

— Большинство баронов уже уверены, что король направлял руку убийцы, — напомнил Габриэль. — Даже у разборчивого и щепетильного Николаса есть подозрения. Но у него есть и другая причина, чтобы отвернуться от своего сеньора.

— Какая причина?

— Джон предал его доверие. Он дал Николасу слово, что отправит сюда только посланца и эскорт, и уверял, что Рольф останется в Лондоне.

— Он солгал.

— Да.

— Что же сделает Николас?

— Присоединится к барону Гуду и остальным.

— К мятежу?

Он услышал в ее голосе тревогу.

— Нет, — ответил он. — Король без преданных вассалов и без армии имеет мало власти. Николас рассказывал мне, что бароны хотят вынудить Джона пойти на необходимые уступки. Знаете ли вы, почему Николас отдал вас мне?

Слова, которые он выбрал, заставили ее улыбнуться.

— Он не отдал меня вам, — прошептала она. — Он просто был сватом.

— Он был влюблен в вас.

Она не поняла, о чем он ей толкует.

— Но ведь он мой брат. Конечно, он любит меня.

— Он был с вами, когда вы родились, и видел, как вы росли, но он рассказывал мне, что уехал сражаться за короля, когда вам было всего лет девять или десять. Он вернулся спустя несколько лет.

— Да, — сказала она — Он вернулся домой как раз за несколько месяцев до того, как я вышла замуж за Рольфа.

— Вы стали очень красивой девушкой, — сказал Габриэль. — И у Николаса внезапно появились далеко не братские мысли в отношении вас.

Она вскочила с постели.

— Так вот о чем вы спорили в день нашей свадьбы? Вы рассердились и потащили Николаса за собой, — напомнила она ему.

Он кивнул:

— Когда я услышал его полное имя, я понял, что он не ваш родственник… по крови, а я уже заметил, что он был чрезмерно заботлив для брата.

Она покачала головой.

— Вы ошиблись.

— Он редко приезжал повидать вас, когда вы были замужем за Рольфом. И чувствовал себя ужасно виноватым из-за этого, но, если бы он не стремился скрыть свои чувства, он бы увидел, как с вами обходился этот мерзавец.

Джоанна снова покачала головой. Но Габриэль не собирался с ней спорить. Он притянул ее к себе и обвил руками:

— Кажется, он преодолел свой недуг.

— Он никогда не был болен, — возразила она. — Кроме того, теперь он женатый человек.

— Николас?

Джоанна улыбнулась, увидев, что Габриэль просто ошарашен.

— Да, Николас, — подтвердила она со смехом. — Он женился на Клэр Мак-Кей. Перестаньте хохотать, когда я объясняю… Они будут счастливы, если Клэр сумеет забыть, что она замужем за англичанином.

Хохот Габриэля эхом отдавался по всей комнате. Грудь его ходила ходуном.

— А я-то удивлялся, почему лаэрд Мак-Кей ввязался в наше сражение, — проговорил он.

— Разве он ничего не рассказал?

— Он пояснил, что защищает свои интересы. Он не упомянул о браке. Но, возможно, я бы и не обратил на все это внимания, если бы он даже пытался объясниться. Я думал только о том, как бы нагнать вас.

— Это заняло у вас довольно долго времени.

— Это вообще не заняло у меня никакого времени, — возразил он. — Я уже повернул назад и был на пути домой, когда мои люди догнали меня с известием, что вы взяты в плен.

— Вы уже повернули назад? Так вы услышали о появлении английской армии?

— Да, — ответил он. — Мне сказал об этом один из солдат О'Донелла.

— А знаете, я ведь не слышала и не видела вас на галерее, Габриэль. Вы и ваши люди крались бесшумно, как воры.

— А мы и есть воры, — напомнил он ей.

— Были, — поправила она. — Но больше ими не будете. Отец моих детей не станет воровать. Он выменяет все, в чем он нуждается.

— У меня есть все, в чем я нуждаюсь, — прошептал он. — Джоанна… то, что вы говорили обо мне… слышать, как вы это говорили… знать, что вы верите…