— И было взято достаточно зерна? — спросил Колум.

— Более чем достаточно.

— Разве вы охотитесь за зерном? — удивилась Джоанна.

— И еще за кое-чем необходимым, — объяснил ей муж. — А отчего это у вас на лице грязь, жена?

Она стала поспешно вытирать щеки. Габриэль взял ее руки в свои и взглянул на них.

— Я помогала Огги рыть ямки.

— Я не хочу, чтобы моя жена пачкала себе руки. Он произнес это так, словно внушал жене нечто чрезвычайно важное. Ее супруг был явно недоволен ею.

— Но я уже объясняла…

— Моя жена не должна заниматься повседневными делами.

Она рассердилась:

— Но ведь у вас только одна жена, милорд.

— Ну так что же? Конечно, одна.

— Тогда вашей жене неизбежно придется пачкать руки, — сказала она. — Мне жаль расстраивать вас, но я могу вас заверить, что я наверняка испачкаю их снова.

Ей казалось, что ее объяснения вполне логичны, однако он не желал внимать голосу рассудка.

— Вы больше не будете пачкать руки, Джоанна, — повторил он. — Вы здесь хозяйка. Не унижайте себя грязной работой.

Смеяться ей или плакать? Она не знала этого и вздохнула. У этого мужчины престранные понятия!

— Как хотите, милорд, — пробормотала она, подумав, что сейчас лучше согласиться с ним.

А Габриэль решил, что она пытается быть послушной. В ее глазах он видел смертную тоску, но голос ее звучал покорно, и она старалась улыбаться.

Джоанна как ни в чем не бывало обратилась к Колуму:

— Где здесь умываются женщины?

— Позади башни есть источник, миледи, но лучше всего брать воду из Стремительного ручья.

Солдат хотел было проводить ее, но Габриэль взял ее за руку и сам повел к ручью.

— Впредь вам будут приносить воду, — сказал он.

— Впредь я была бы вам очень признательна, если бы вы не обходились со мною как с ребенком!

Он услышал в ее голосе гнев и не мог этому поверить — ведь Джоанна так робка!

— И я буду вам очень признательна, если вы не станете впредь бранить меня в присутствии своих солдат.

Он кивнул. Его мгновенная сговорчивость успокоила ее.

Они быстро стали спускаться по косогору. Ряд хижин тянулся по холму, у его широкого основания их становилось больше. Маклоринские женщины с ведрами выстроились в ряд, ожидая своей очереди зачерпнуть свежей воды из источника. Они громко приветствовали лаэрда. Кивнув им, он продолжал свой путь.

Стена, огораживающая владение, возвышалась сразу же за хижинами. Джоанна хотела остановиться, чтобы рассмотреть ее, но Габриэль не позволил. Они прошли через ворота.

Джоанне пришлось бежать, чтобы поспевать за мужем. Когда они добрались до второго косогора, она уже совершенно выбилась из сил.

— Идите помедленнее, Габриэль. У меня не такие длинные ноги, как у вас.

Он тут же послушался. Однако не выпустил при этом ее руки. Но она и не пыталась отнять ее. Сзади раздался женский смех, и ей было бы интересно узнать, что же такого забавного в том, как они с Габриэлем бегут по косогору.

Стремительный ручей оказался широким и глубоким потоком. Он огибал всю гору, как объяснил ей муж, от самой вершины до омута в низине, где их владения граничили: с землей Гиллеври. Деревья окаймляли берега ручья, а диких цветов было такое множество, что они, казалось, растут прямо в воде точно так же, как и на берегу. Это место было потрясающе красивым.

Джоанна встала на колени на берегу, наклонилась и вымыла руки. Вода была совершенно прозрачная. Габриэль опустился на колени рядом, зачерпнул воды ладонью и вылил ее на шею. Из-за деревьев показался его четвероногий любимец, приблизился к ней, рыкнул разочек и начал пить из ручья.

Джоанна намочила льняной платок и стала мыть им лицо. Габриэль зачарованно наблюдал за ней. Каждое ее движение было исполнено изящества. В ней была какая-то тайна, она притягивала его. Он никогда не проводил так много времени ни с одной женщиной.

Джоанна не обращала внимания на мужа. Она заметила на дне ручья совершенно круглый камень, решила, что он понадобится Огги для игры, и хотела достать его.

Но ручей оказался гораздо глубже, чем она рассчитывала. Она едва не ушла под воду с головой, но муж вовремя вытащил ее обратно.

— Прежде чем выкупаться, вам следовало бы снять платье, — сказал он мрачно.

Она засмеялась:

— Я потеряла равновесие. Я пыталась достать камень, который заметила там, на дне. Не вытащите ли вы его для меня?

Он наклонился вперед, высматривая камень:

— Да там по крайней мере сотня камней, жена. Какой вы имеете в виду?

— Тот, который совсем круглый.

Габриэль наклонился, поднял камень и вручил его ей. Она благодарно улыбнулась:

— Он понравится Огги.

Джоанна отошла подальше на поросший травой косогор, села, подоткнула под ноги свой плед и уронила камешек на колени. Легкий ветерок шумел в кронах деревьев; запах сосен и расцветающего вереска наполнял воздух. Это место показалось ей очень уединенным и мирным.

— Шотландия очень красивая страна, — сказала она.

— Не Шотландия, — поправил он. — Прекрасно Нагорье.

Габриэль, похоже, не спешил вернуться обратно к своим обязанностям. Он прислонился спиной к стволу большой сосны, скрестил ноги и поправил висевший на поясе меч. Пес растянулся рядом на траве.

Джоанна наблюдала за мужем. Вид этого мужчины притягивал ее. Она подумала, что причина этому — его высокий рост. Николас наверняка был не ниже него, но Габриэль гораздо мускулистее. По крайней мере, так казалось ей.

— Скажите, о чем вы думаете? Голос мужа прервал ее размышления.

— Я никогда не видела Николаса без верхней одежды — вот о чем я думала. Наверное, вы мускулистее брата, но поскольку я не видела его… Это глупые мысли, супруг мой.

— Да, это глупые мысли.

Она не стала возражать. Он усмехнулся, и она поняла, что муж поддразнивает ее. Габриэль выглядел очень довольным: его глаза были прикрыты, а на лице блуждала мягкая улыбка. Он и впрямь был видный мужчина.

Пес ткнулся носом в руку Габриэля и тут же был награжден дружеским хлопком.

Теперь муж не внушал ей такой тревоги, как поначалу. И поведение собаки тоже помогло ей понять характер мужа. Он был добрым человеком.

Габриэль перехватил ее взгляд, она вспыхнула от смущения, отвернулась и стала разглядывать свои колени. Ей так не хотелось отсюда уходить. Она наслаждалась этим мирным мгновением рядом с мужем. Надо было вовлечь его в разговор, чтобы оттянуть возвращение домой.

— А разве Шотландия и Нагорье не одно и то же, милорд?

— И да, и нет, — ответил он. — Сами мы не считаем себя шотландцами, как обычно называете нас вы, англичане. Мы либо нагорцы, либо южане.

— Вы так произнесли слово «южане», что можно предположить, вы не особенно любите этот народ.

— Я не люблю их, это правда.

— Почему?

— Они забыли, кто они такие, — объяснил он. — Они заделались англичанами.

— Я тоже англичанка, — вырвалось у нее, и в ее голосе прозвучало беспокойство.

Он улыбнулся:

— Мне это известно.

— Конечно, известно, — согласилась она. — Возможно, в свое время вы забудете об этом.

— Весьма сомнительно.

Она не поняла, шутит он или говорит серьезно, и на всякий случай решила переменить тему разговора.

— Огги совсем не сумасшедший.

— Разумеется, нет. Маклоринцы верят в этот вздор про него, но не макбейнцы.

— На самом деле он чрезвычайно умен, супруг мой. Игра, которую он выдумал, очень забавна. Вы должны как-нибудь попробовать сами. Она требует мастерства.

Он восхитился тем, как она вступилась за старика, но требовалось внести ясность.

— Эту игру изобрел не Огги. Она известна с давних пор. Помимо камней пользовались еще деревянными шарами. А бывало, что шили шары из кожи и потом набивали их мокрыми перьями.

Джоанна учла эти сведения, Возможно, она сошьет несколько кожаных шаров для Огги.

— Он сказал, что я подцепила его лихорадку.

— О Господи, — протянул Габриэль. — Огги забавляется этой игрой целыми днями, в любую погоду.

— А почему вы так рассердились из-за того, что мое лидо было в грязи?

— Я уже разъяснял вам: вы — моя жена и должны вести себя соответственно этому. Маклоринцы и макбейнцы соперничают; и, покуда кланы не привыкли мирно сосуществовать, я должен выглядеть сильным во всем, а никак не уязвимым.

— Разве я делаю вас уязвимым?

— Да.

— Почему? Я хочу понять. Это из-за того, что я испачкалась, или из-за того, что провела весь день с Огги?

— Я не хочу, чтобы вы опускались на колени, Джоанна. Вы ни на минуту не должны забывать о приличии. Моя жена не должна заниматься повседневными делами.

— Вы уже высказывали это соображение.

— Это не соображение, — возразил он. — Это приказ. Она постаралась не подать виду, что эти слова испортили ей настроение.

— Правду сказать, я удивлена, что вас заботят внешние приличия. Вы не кажетесь таким человеком, который думает о том, что скажут окружающие.

— На мнения других людей мне чихать, — возразил он, задетый ее словами. — Я забочусь о вашей безопасности.

— Каким же образом моя безопасность зависит от моего поведения?

Габриэль не ответил ей.

— Вы должны были жениться на маклоринке. Тогда бы кланы воссоединились, не так ли?

— Возможно, — согласился он. — Но я женился на вас. И мы оба должны вести себя соответственно нашему положению, Джоанна.

В его голосе звучала покорность. Он все еще пребывал в размягченном состоянии, и она решилась задать ему волнующий ее вопрос, не опасаясь вызвать его гнев.

— Почему ваш волкодав так невзлюбил меня?

— Он чувствует, что вы его боитесь. Она не стала оспаривать это.

— Как его зовут?

— Дамфрис.

Собачьи уши поднялись, когда хозяин назвал его имя. Джоанна улыбнулась, увидев это.