— Мне пора идти, — Готье поднялся и поклонился, — увидимся за ужином и тогда договорим.

— А может быть, вы всё-таки возьмёте меня с собой?

Мой внезапный вопрос явно сбил его с толку. Он посмотрел на меня так, будто впервые увидел, и нахмурился. Однако, я решила идти до конца. Почему-то я чувствовала, что именно тогда он сломался бы.

— Разве я уже не высказался однажды по этому поводу? — голос его был холоднее льда.

— Вы, видимо, боитесь, что повторится история с Мэгги, да? Зря вы мне не доверяете. Я не собираюсь ни с кем кокетничать или флиртовать, и тем самым прерывать ход работ. Да и не умею я флиртовать…

Его молчание было хорошим знаком; в конце концов, он не ругался и не спорил.

— Обещаю, что буду тише воды, ниже травы, и вообще слушаться вас, — заверила его я и приободряюще улыбнулась. — Ну, так что же? Мы договорились?

— Полагаю, это Анри поведал тебе о Мэгги и её поведении на стройке?

Поскольку его голос внезапно смягчился, я догадалась, что он не злился на своего управляющего за то, что тот мне всё рассказал. Поэтому я решила быть предельно откровенной, но мягкой.

— Не ругайте Анри за его язык, — улыбнулась я, затем поднялась. — Я была рада узнать правду. Раз уж вы играете в молчанку со мной, приходится выпытывать её у других. Это я виновата, я его вынудила. И я прекрасно понимаю, почему вы не любите касаться этой темы… о Мэгги и её семье… Просто я хочу сказать, что я, конечно, не похожа на неё…

— Да, совершенно не похожа, — заключил он, глядя мне в лицо, и вдруг ответил тёплой улыбкой. — Мэгги умудрялась выжимать из меня соки, когда ещё был жив мой дед. И её вызывающее поведение порой прибавляло ему седины… Я бы показал тебе стройку, Кейтлин, и вопрос о доверии касается не тебя, а моих людей.

Видя мою растерянность, он тихо засмеялся, затем провёл рукой по своим густым волосам и сказал:

— Эти рабочие по иному ценят красоту. И я боюсь, что не сумею в одиночку удержать несколько десятков мужчин подальше от тебя, когда ты там появишься.

— Уверяю вас, я быстро бегаю, — засмеялась я, — но если серьёзно, то ваше беспокойство не убедительно. Никто не смутит меня сильнее, чем вы.

А вот это уже больше походило на флирт; я сама удивилась собственным словам, но виду не подала. Решила, пусть это выглядит так, словно и было изначально задумано. Не хотела казаться неопытной девочкой.

С минуту подумав и серьёзно заставив меня понервничать, Готье, наконец, одобрительно кивнул и сказал:

— Хорошо, сегодня поедем вместе. Если это хоть немного тебя развлечёт.

Несколько десятков рабочих уже трудились, когда мы приехали. Завод предполагаемо строился на окраине города, с учётом всех деталей подъезда и ограждений. Готье не отходил от меня ни на шаг и не знакомил с рабочими, чтобы не отвлекать их, а всё показывал сам.

После лёгкого ночного дождика здесь пахло цементом и мокрым песком. Мы не подходили близко к высоким, серым лесам, и всё же муж настоял на том, чтобы я надела защитную каску. Он сам сделал это, и когда его пальцы осторожно поправляли мои волосы, я смотрела ему в лицо, такое серьёзное и сосредоточенное, и улыбалась, то ли от неловкости, то ли от смущения, потому что мы стояли очень близко друг к другу.

Как это ни странно, но с ним было гораздо легче говорить именно в процессе работы; если он отдавал какие-либо команды своим людям, или указывал на недочёты в чертежах и планах, или помогал с приготовлением строительного материала. Я понимала, как нравится ему эта работа, и было предельно ясно: когда очередной его проект войдёт в свою финальную стадию, он будет опечален, будто бы вынужден будет проводить своё повзрослевшее дитя в его долгий, одинокий путь.

— И как же давно вы увлекаетесь архитектурой? — спросила я по окончании экскурсии, когда мы покидали стройку через ворота.

— С малых лет. Наш преподаватель был весьма эксцентричным человеком, но разглядел во мне некий потенциал, и сделал многое, чтобы моё увлечение не угасло со временем.

— Ваш? Вы имели в виду… ваш и вашего брата?

Он издал едкий смешок и, не глядя на меня, продолжил:

— Да, и к тому же, ты же ещё не в курсе. Официально у тебя имеются четверо племянников и племянница.

Я невольно ахнула, и он засмеялся. Поскольку настроение его располагало как никогда тем утром, да и мой короткий визит на стройку не причинил никому вреда, я попросила супруга рассказать о семье его брата.

— Эдвард и я всегда были разными. Если он хулиганил, то я получал нагоняй от родителей вместо него. Если он прогуливал занятия, я жаловался на него учителю. Если он проигрывал родительские деньги в карты и тратил их на сомнительных женщин, то я в это время пропадал в библиотеке, готовясь к экзаменам.

Мы прошли гораздо дальше автомобиля по обочине дороги, свернули в реденький лесок и медленно пошли по узкой тропе.

— Когда родителей не стало, для нас всё изменилось, — голос его вдруг упал, плечи поникли. — Мы с братом остались на попечении деда, богатого и упрямого старикашки. Если кто и не мог вынести строгого режима и королевских замашек нашего деда, так это Эдвард. Они не выносили друг друга. Дед даже малую долю из наследства ему не оставил, и, в конце концов, брат сбежал, пожелав мне в скором времени совершить то же.

— Он звал вас с собой? — с интересом спросила я. — Какие у вас были отношения?

— Да, он предлагал и мне бежать… Но я был слишком молод и труслив. Мы были дружны, несмотря на детские обиды и недомолвки. Он всегда оставался моим самым лучшим другом, — мне показалось, что его голос дрогнул, но на его спокойном лице это никак не отразилось. — Сейчас Эдвард довольно неплохо устроился. Он работает в типографии, в одном частном американском предприятии, чей доход довольно тяжело будет подсчитать в уме.

Супруг тепло улыбнулся, и мы остановились возле широкого ствола ели. Я до сих пор не могла поверить в то, что мой деверь проживал в Америке, так далеко, и меня просто разрывало любопытство. Скорее всего, это было написано у меня на лице.

— Вижу, у тебя остались вопросы, милая, — он тихо засмеялся, затем распахнул пиджак и любовно провёл пальцами по стволу дерева. — Эдвард живёт в небольшом городке Перри, в штате Джорджия, вместе с женой американкой и пятью детьми. Там чудесный климат и, должен заметить, замечательные рестораны.

— Вы говорите так, словно сами там побывали.

— Бывал, — ответил он просто, — после Африки я вернулся сюда… несколько помятым и разбитым. Тогда Эдвард в привычной ему легкомысленной манере поспорил, что я не решусь навестить его. А я принял вызов и приехал.

— И вы жалеете, что не остались?

Пусть думал он недолго, но его горькая усмешка на тонких губах сказала мне о большем, чем он сам:

— Стоило бы жалеть о том, что в свои семнадцать я не уехал с ним. Однако, поздно уже о чём-либо жалеть. Нужно смотреть в будущее.

Поскольку моё собственное будущее было скрыто за туманной дымкой, я была поглощена желанием побольше узнать о прошлом. Осмелев, я подошла ближе и спросила:

— А когда же вы женились на Мэгги Уолш? Ваш дед не был против этого брака?

Готье вдруг помрачнел, сделал шаг ко мне и встал так близко, что я ощутила тепло его кожи; я растерянно уставилась в его расстёгнутый воротник, боясь пошевелиться. Затем произошло нечто такое… сердце моё забилось чаще, и взмокли ладони и лоб: Готье наклонился ко мне, а я со всей уверенностью решила, что он поцелует меня, и в глубине души хотела этого и надеялась, что моё испуганное выражение лица не оттолкнёт его.

Однако, к моему глубокому (хоть и не показанному) разочарованию, он всего лишь посмотрел на меня и предупреждающе произнёс:

— Милая Кейт, есть такие истории, такие тайны, которым лучше оставаться тайнами. И делиться ими бывает весьма опасно. — Он выпрямился и поправил свой пиджак. — Тебе не зачем знать о Мэгги. Она просто тень из прошлого, которую я хочу поскорее развеять.

Что-то странное было в его красивом голосе, нечто потустороннее, и я невольно ощутила дрожь глубоко внутри. А ещё обиду от неудовлетворённости.

— Хотите сказать, что храните тайну своей жизни с ней? — предположила я вслух. — Неужели это настолько личное, что вы боитесь поделиться со мной?

— Это не я боюсь, — сказал он. — Это ты испугаешься.

***

Осень принесла в Лейстон-Холл не только бесконечные серые тучи и дожди каждый день, но и новую, почти непереносимую тоску. Мама писала, что её возвращение домой не было достаточно радостным, ибо обе её дочери находились слишком далеко. Она тонко намекала на то, чтобы я приехала с мужем в Глиннет хотя бы на Рождество. Но в моей голове не укладывалось, как я могла бы притворяться для неё, что счастлива, а мой муж желает меня и обожает. Я бы никогда не смогла заставить Джейсона вести себя так, а не иначе.

Его размеренное существование в доме и вне его порой доводило меня до отчаяния, и я едва ли не умоляла о совместных прогулках. В конце концов, в октябре мы стали чаще появляться на публике, и даже близко подружились с одной супружеской парой — Лорой и Колином Смитт. Лора напоминала мне сестру, а её муж был застенчивым человеком, но успешным торговцем, который встречался с Готье во время военных действий в Африке.

Мне всё ещё не давала покоя тайна, которую скрывал мой муж. И за много недель я успела придумать и отбросить десяток версий, по которым он не хотел ею со мной делиться. Измена, финансовые трудности, бездетность… Что ещё он мог пронести за те десять лет жизни с Мэгги Уолш?

Порой доходило до того, что я начинала верить в некие криминальные возможности развития событий, или даже магические, тёмные и жуткие.