— С тех пор за мной закрепилась репутация дикаря, к тому же с невыносимым характером. — Встретив огорченный взгляд Люссиль, Марчнайт оборвал себя на полуслове. — Прошу прощения, мадам, даже не понимаю, с чего это я стал изливать вам душу…

— Не беспокойтесь, сэр, я понимаю вас как никто — ведь меня тоже вечно обвиняют в бесчувственности.

— Но зачем обременять вас моими личными делами! Ума не приложу, как это получилось. Уж поверьте мне, мисс Келлавей, все оттого, что вы располагаете к откровенности. До сих пор я никогда не рассказывал о самом сокровенном совершенно незнакомым людям.

— В этом я не сомневаюсь, сэр, — улыбнулась Люссиль. — Но я считаю леди Полли своим другом и знаю, что она несчастлива. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?

— Вы сама доброта, мадам, но я уверен, что нам с Полли уже никто не сможет помочь. Теперешний лорд Сигрейв, по-моему, относится ко мне не лучше, чем его покойный отец.

— Да, вы правы, я не в силах вам помочь, — промолвила Люссиль, и на сей раз горечь слышалась в ее голосе. — Если я попытаюсь поговорить с лордом Сигрейвом, это — увы! — будет вам только во вред.

Она замолчала, поняв, что выдала себя с головой, но лорд Генри, явно понявший причину ее огорчения, успокаивающим жестом положил ладонь на ее руку.

— Вы, вижу, не в лучшем положении, чем я, — начал было он, но его прервал на полуслове лорд Сигрейв, незаметно для них вошедший в оранжерею.

— Мисс Келлавей! Я пришел за вами, чтобы проводить к ужину, — сказал он многозначительно, хотя лицо его оставалось бесстрастным. Было непонятно, слышал он ее последние слова или нет, но она заметила, с каким подозрением он взглянул на лорда Генри, особенно на их сомкнутые руки! Она попыталась высвободить ладонь, но лорд Генри не отпускал ее, явно желая поддразнить Сигрейва.

— Вы, вижу, решили испортить мне сегодня вечер, Сигрейв, — проговорил лорд Генри. — Сначала лишили меня общества одной очаровательной дамы, сейчас — второй. Это, полагаю, не случайно.

— Если вам угодно думать так, сделайте одолжение, Марчнайт, — с деланной любезностью сказал Сигрейв и повернулся к Люссиль. — Если разрешите, мисс Келлавей…

— Я полагала, что к столу меня проводит мистер Фаррант. Ах, вот и он! Прошу прощения, джентльмены… — Она подчеркнуто тепло улыбнулась лорду Генри и поднялась.

— О Господи, сегодня я то и дело натыкаюсь на ваших поклонников, — с нескрываемым раздражением пробурчал Сигрейв, резко повернулся на каблуках и вышел из оранжереи.

Глава девятая

Сидя за ужином в приятном ей обществе Фарранта, Полли и ее кавалера Джорда Темплтона — его, очевидно, находили более подходящим для нее, чем Генри Марчнайт, — Люссиль наблюдала за сидевшей напротив Гетти, мило кокетничавшей с Питером. У последнего были, несомненно, самые серьезные намерения. Об этом красноречивее всяких слов говорил гордый взгляд собственника, с которым он всматривался в хорошенькое личико Гетти.

Люссиль охватило двойственное чувство — радость за Гетти и боль за себя. Дай Бог, подумала она, чтобы Гетти никогда не знала разочарований в любви.

Словно в ответ на ее мысли ей на глаза попался лорд Сигрейв, танцевавший первый после ужина вальс с Фалией Диттон. Вряд ли это придется по вкусу мисс Элиот, подумала Люссиль, недаром та сидит с таким мрачным выражением лица.

А Люссиль пригласил и с самоуверенным видом закружил в танце Генри Марчнайт.

— Когда вам в следующий раз захочется вызвать ревность Сигрейва, можете смело положиться на меня, — сообщил он с очаровательной улыбкой. — Давно не получал такого удовольствия.

— Не понимаю, о чем вы, сэр. — Стараясь сохранить беспристрастный вид, она все же не смогла подавить улыбки.

— Да будет вам! Поскольку мы с вами, мисс Келлавей, подружились, то не могу не сказать вам, что никогда не видел Сигрейва таким. Он слывет человеком, лишенным чувств. Но сегодня проявил их более чем достаточно. Поймите меня правильно — я хорошо отношусь к Сигрейву и, подобно многим его знакомым, огорчен переменой, произошедшей с ним на войне. До этого он был куда более общителен. Но я уверен, если кто и может его растормошить, так это только вы.

Уж не дразнит ли он ее? Вроде бы нет, тон совершенно серьезный. На миг Люссиль даже поверила лорду Генри — может же, в конце концов, Сигрейв простить ее, мелькнуло у нее в голове. Но это был лишь миг. Она поспешила напомнить себе, что Марчнайт ничего не знает про историю с маскарадом. А знай он, и сам проникся бы к Люссиль только презрением, не иначе. Тут они оказались рядом с Сигрейвом, танцующим с Луизой Элиот, которая, призывно улыбаясь, прижималась к своему партнеру гораздо теснее, чем того требовал вальс.

Глаза Люссиль потухли. Заметив это, Марчнайт проследил за ее взглядом.

— Какая утомительная пустышка, эта мисс Элиот! Не обращайте на нее внимания, мисс Келлавей! Думаю, не ошибусь, если скажу, что Сигрейв танцует с ней по долгу вежливости. Ну и, кроме того, — он лукаво улыбнулся, — чтобы возбудить вашу ревность.

— Вы заблуждаетесь, полагая, что лорда Сигрейва хоть сколько-нибудь интересует моя реакция, — сказала она устало. — Вы очень далеки от истины.

— Так это же можно проверить, нет ничего легче. Сделайте вид, что вы кокетничаете со мной, увидите, как он взовьется. Готов держать пари, что так и будет.

Как велико искушение! Но ведь, помимо Сигрейва, это огорчит Полли. И Люссиль с легкой улыбкой отрицательно покачала головой.

— Очень польщена, сэр, вашим предложением, но принять его не могу.

Лорд Генри не стал настаивать. Музыка смолкла, он галантно поцеловал Люссиль руку, усадил около оконной ниши, сказав напоследок: «Если передумаете, я к вашим услугам», заговорщически улыбнулся и ушел играть в карты.

Надо же было так случиться, что в нише беседовали мисс Диттон и мисс Элиот, которых примирила ненависть обеих к их общему врагу Люссиль Келлавей.

— Ей уж никак не меньше тридцати, — говорила мисс Диттон. — Ни воспитания, ни внешности, ни дома… Ее место в учительской. Флиртует почем зря с Генри Марчнайтом, которому, как известно, хороша любая женщина, кидающаяся ему на шею.

— Да уж, этой особе не помогли бы даже деньги, которых, у нее, впрочем, все равно нет, — подхватила мисс Элиот. — Сестра куртизанки! Кто это захочет иметь такую родственницу!

Ничего, не видя из-за застилавших глаза слез, Люссиль выскочила в коридор и юркнула в первую попавшуюся дверь. В тускло освещенной комнате, оказавшейся библиотекой, не было ни души. Она опустилась в кресло.

Как ни странно, злобные выпады мисс Диттон оставили ее совершенно равнодушной. Иное дело — слова мисс Элиот, говорившей чистую правду. И в самом деле, кому это захочется жениться на сестре женщины, близостью с которой может похвастаться едва ли не каждый! Уж во всяком случае, не мужчинам из благородных семей, которым положено блюсти честь имени и титула. Даже такой заурядный помещик, как Чарлз Фаррант, счел бы это аморальным. Не помышляя в прошлом о замужестве, Люссиль не считала свою сестру препятствием на этом пути, но сейчас все представлялось ей в ином свете.

Она подняла голову, вытерла слезы. Хватит мечтать о Сигрейве, надо благодарить судьбу, пославшую ей взамен замужества состояние, которое подсластит горькую пилюлю одиночества. Пройдет время — и, быть может, она забудет эти темные проницательные глаза и раскаты низкого голоса.

— Вы плохо себя чувствуете, мисс Келлавей?

К ней от двери направлялся лорд Сигрейв. Люссиль обдало жаром, затем холодом. Как странно, что чары блестящего Генри Марчнайта ее не трогают, а ничего не значащее слово, произнесенное Сигрейвом, приводит в полное замешательство. Она откашлялась.

— Да нет, милорд, благодарю вас. Все в порядке.

— Так почему же вы скрываетесь здесь? Толпы ваших обожателей сбились с ног, разыскивая вас.

Он взял стул, уселся напротив и пристально уставился на Люссиль.

— Что случилось, мисс Келлавей? — спросил он более мягким тоном. — И не вздумайте уверять меня, что все в порядке, я все равно не поверю.

Выложить бы ему все начистоту! Но нет, подобная откровенность может иметь весьма нежелательные последствия.

— Я, наверное, просто устала, милорд, — ответила она, поколебавшись. — Ведь я на балу впервые, привыкла жить спокойно. Вот мне и захотелось побыть немного одной.

Явно не веря ей, Сигрейв не отводил от Люссиль внимательного взгляда, но все же переменил тему:

— Эта комната нравится вам? Архитектура относится к числу ваших многочисленных интересов?

Только сейчас Люссиль обвела взглядом помещение. Библиотека и в самом деле была красивым залом с арками в каждом конце и продолговатыми окнами, выходящими на террасу. Помимо застекленных полок с книгами ее украшали скульптуры и картины.

— Часть скульптур вывез из своего главного путешествия мой отец, — сообщил Сигрейв. — Но и ваш отец из каждой своей поездки привозил ему что-нибудь новое. Вы, очевидно, поняли из рассказа моей матери, что наши отцы были закадычными друзьями. Приезжая из Кембриджа домой, я неизменно навещал вашего отца в «Куксе», чтобы услышать о его приключениях.

— Я читала кое-какие его рукописи, — сказала Люссиль. — Беседовать с ним было, наверное, очень интересно.

— Еще как! Вы бы наверняка были с ним большими друзьями — в вас, как и в нем, много необычного. Кстати, о чем это вы говорили с Генри Марчнайтом?

Вот хитрец! Усыпил ее бдительность своими разговорами, чтобы неожиданно ошарашить волнующим его вопросом. А все потому, что он, несомненно, беспокоится за Полли — как бы Марчнайт с ее помощью не подобрал ключ к его сестрице. Ну что ж, она выложит ему все как есть, самой уже надеяться не на что, так, может, ей удастся помочь Генри и Полли.