– Я телефон дома забыла, Иван. Я в город, домой ездила.

– Что, со станции одна шла?

– Ага…

– Не боялась?

– Нет. Чего мне бояться? Я же к тебе шла!

– А чего уехала, меня не дождавшись?

– Не поверишь – доброй захотела быть! Меня Нелли пыталась убедить, что я должна быть доброй, потому что ты без штанов останешься и обязательно затоскуешь…

– Она что, была здесь?

– Ну да… Сказала, что я должна выпасть из твоих фантазий как неудобоваримый фактор. И тем самым тебя спасти.

– Ну, понятно…

– А ты и правда остался… без штанов?

– А тебе это так важно?

– Мне – нет!

– Ну, и хорошо. В самом деле – зачем одному человеку куча штанов? Да и не такой уж я бесштанный, если судить по потребности. По крайней мере на ферму нам хватит и дом новый поставить хватит. А там… Главное, мы вольными людьми будем, чертенок! А много нам для счастья и воли не надо, правда?

– Правда… Дай мне твой телефон, я маме позвоню, она волнуется, наверное. Ну же, пусти, чего ты меня сграбастал…

Мамин тревожный голос прорвался через первый же длинный гудок:

– Да! Слушаю! Говорите!

– Мам, это я…

– О господи, доча, куда ты делась? Кирилл позвонил, я места себе не нахожу! Давай быстро домой, что еще за фокусы?

– Это не фокусы, мам. В общем… я не приеду. Я здесь останусь. Навсегда. С Иваном.

– Где – здесь?

– В Кочкино.

– О господи… А кто это – Иван?

– Я его люблю, мам.

– Что значит – люблю? И почему – в Кочкино? Что ты с этим Иваном в Кочкино будешь делать?

– Жить, мам. Просто – жить. Я очень хочу – жить…

Мамин голос успел еще всколыхнуться удивленным возмущением, пока она целилась пальцем в кнопку отбоя. Подняла голову, глянула Ивану в глаза. Ох, какие у него были глаза! Да за такие глаза не только жизнь поменять, ее и отдать можно без сожаления.

– Да, будем жить, чертенок… Истину искать не будем, просто жить. Хотя бог его знает – относительно истины… Может, и найдем. Как знать, как знать…