– Наташка, вот ты где! – кто-то дернул ее за рукав.

– Ой, Катя... Добрый вечер...

– Вон наш столик, в том закутке! – Катя потащила свою новую подругу за собой. На этот раз Катя была снова при полном параде – узкое черное платьице, шпильки, взбитые белокурые локоны...

«Закуток» представлял собой стоящий в нише столик, к тому же еще и отгороженный ширмой от общего зала.

– Познакомьтесь, господа, это милое создание зовут Натали... – пропела Катя, положив руки на Наташины плечи. – Наташка, это Ромочка, а вот Димусик Клюев, а это наша Сим-Сим, она же святая Серафима...

– Очень приятно! – судорожно улыбаясь, пробормотала Наташа.

Рома снисходительно ей кивнул. Пышная Сима в пестром вязаном свитере заерзала, освобождая на широкой скамье место рядом с собой. А Клюев – мужчина лет тридцати, с залысинами и длинным лошадиным лицом, радостно заржал:

– Катенька, она просто прелесть! А какой цвет лица... Надеюсь, это не ухищрения современной косметологии?

Уклонившись от его рук, Наташа села рядом с Симой.

– Наташенька, что за дивная прическа? Как она называется, если не секрет? – не отставал настырный Клюев. Посреди стола стояли хрустальный графин, уже наполовину пустой, вереница маленьких стаканчиков и огромная миска с винегретом.

– Отстань, Димка, дай человеку освоиться! – шикнула на него Сима. – Наташенька, не обращай внимания – наш Клюев страшный болтун, но, в общем, довольно милый парнишка...

– Я не знаю, как называется моя прическа, – Наташа невольно прикоснулась к своим пучкам на голове, которые Макс называл «рожками». – А цвет лица у меня – наследственный...

– Катя, Катя, а она пьет водку? Наташенька, выпейте со мной на брудершафт!

– Димка, заткнись! – рассердилась Сима, обняв Наташу полной рукой. – Слушай, Рома, а Галия собирается нам нести тарелки? Не из общей же миски черпать...

– Откуда я знаю, где эта Галия... – лениво зевнул Рома. В руках он держал длинную пахучую сигару. – И потом, не вижу ничего зазорного в том, чтобы есть из одной тарелки – так все человечество раньше ело...

– Наташка такая славная... Она в цветочном магазине работает, – сообщила Катя, эффектно закинув ногу на ногу и спиной опираясь на Рому. – Собственно, все с цветочного и началось – она меня там водой облила, будто я фикус какой-то...

– Наташенька, как нехорошо! – укоризненно замотал лошадиной головой Клюев. – Зачем же вы нашу Катеньку облили?

– Димусик, она это сделала случайно! А потом прибежала в театр – мириться. Хризантемы мне притащила. «Вы, – говорит, – замечательно играете...»

Клюев снова оглушительно захохотал.

– Димка, прекрати! – одернула его Сима. – Человек благородный поступок совершил, а ты смеешься. В наше время на такое мало кто способен – не всякий может признать свою ошибку...

– Ваше здоровье! – серьезно произнес Рома, подняв стаканчик. – Закажите себе что-нибудь, Наташа, – я плачу.

– Ах-ах-ах, какая щедрость! – закудахтал Дима Клюев, жеманно поводя плечами. – Что, сегодня старушка Калерия была с тобой щедра?

– Клюев, заткнись! – зло сказала Катя. – Вечно ты настроение портишь...

– Меня вполне устраивает то, что есть на столе, – сдержанно улыбнулась Наташа. – Можно? Тогда я тоже выпью за ваше здоровье... – она плеснула в стаканчик прозрачной жидкости из хрустального графина.

– Вот это наши люди, вот это я понимаю... – Клюев полез к ней целоваться, но Сима стояла на страже – она снова оттеснила настырного Димусика назад.

– Не забудь закусывать, – предупредила Наташу Катя и вручила ей ложку. – Пока тарелок от Галии дождемся, с голоду помрем... Галия – это официантка.

– А когда ты будешь выступать? – спросила Наташа, лихо опрокинув в себя водку.

– Еще не время... – Катя мельком взглянула на часы. – Немного позже. Расскажи о себе, Наташка.

– Мне нечего рассказывать, – пожала она плечами. От выпитого она почувствовала, как у нее побежали искры по всему телу. – У меня самая обычная жизнь – родилась и живу в Москве, работаю в салоне флористики.

– Богиня Флора... – мечтательно пробормотал Клюев. – Повелительница прекрасных цветов... Вы чувствуете, ребята, кто сидит с нами за одним столом?

– Хотела бы я тоже так жить... – вздохнула Сима, подперев голову рукой. – Говорила мне мама: «Не ходи, Симка, в актрисы – рожей ты не вышла, и фигурой тоже...»

– Ты жалеешь, Сима? – подняла на нее глаза Наташа.

– Что? Нет, я так, просто болтаю... На самом деле у меня есть перспективы, – Сима встряхнулась, многозначительно оглядела всех присутствующих. – Красивых и тощих сейчас полно, а вот на таких, как я, – спрос. Я – характерная...

Катя добродушно засмеялась. Пожалуй, чересчур добродушно.

Все это были новые, незнакомые для Наташи отношения – когда люди ежечасно боролись за место под солнцем. Она ничего такого не знала. У нее были счастливое детство, благополучная, несмотря на отсутствие родителей, юность, а сейчас надежный и вполне предсказуемый человек рядом – Макс. Ей никогда ни за что не приходилось бороться – лишь Никита Рощин был в ее жизни единственным капризом...

– Да, а что? – вызывающе продолжила Сима, бросив взгляд на смеющуюся Катю. – Меня, между прочим, сниматься приглашают – у... – и она назвала фамилию известного режиссера.

– Серафима, не ври, – махнул рукой Клюев.

– Я – вру? – обиделась Сима. – А какой мне смысл врать?!

– Из чувства ущемленного достоинства, – загадочно ответил тот и закрыл глаза.

– Сам ты ущемленный! Кто в Саратове гостиничный телевизор пропил? – Сима возбужденно повернулась к Наташе. – Представляешь, он спустил в окно телевизор на простыне и продал его каким-то ханурикам! Нам уезжать, поезд через полчаса, а администрация нас не выпускает – пока мы, значит, за телевизор не расплатимся...

– Ладно, мне пора, – потянулась Катя. – Наташка, оценишь мое выступление.

– Я с тобой, – поднялся Рома. Жгуче-черный, с легкой нарочитой небритостью, в роскошном костюме... Настоящий мачо. Было в его внешности нечто мексиканское, знойное, нездешнее и – завораживающее.

– Рома... – недовольно протянула Катя, – ты мне будешь мешать!

– Не буду, не буду, не буду... – целуя ее, обещал Рома. – Идем!

Они ушли, и Наташа осталась вместе с Симой и Клюевым, который дремал, положив голову на локоть.

– Тоже мне, голубки... – фыркнула Сима. – Видела? Это у них называется – неземная любовь.

Наташа почувствовала настоящий охотничий азарт – ей представился удобный случай разузнать все о своей сопернице!

– Да, кажется, они очень счастливы вместе, – согласно кивнула она. – Прекрасная пара.

– О святая простота! – так и закипела Сима, даже щеки у нее затряслись. – Ты просто не в курсе...

– Разве? – с напускной рассеянностью произнесла Наташа. – А что на самом деле происходит?

– А вот что... – Сима от волнения расплескала водку. – Это все такая показуха... Я тебе прямо скажу, Наташенька, – есть люди, которые более достойны любви!

– Например? – осторожно спросила Наташа.

– Например, я.

Сима откинула назад прядь волос. Она была довольно интересной – черты лица правильные, светло-русые волосы до плеч. Носик вздернут, правда, чуть-чуть сильнее, чем следовало бы, пухлые щеки... Эти мелочи вызывали у Наташи невольную улыбку – наверное, именно такой и должна быть актриса, играющая в детском театре. Настоящая характернаявнешность, которая являлась и козырем для Симы, и вместе с тем – ее наказанием.

Наташа хотела перевести разговор на Катю и Рому, но неожиданно Сима завелась.

– Это все из-за неправильного обмена! – вдруг выпалила она.

– Какого обмена?

– Обмена веществ! Думаешь, я такая толстая, потому что много ем? Да ничего подобного! Я питаюсь буквально как птичка...

– Сима, я...

– Нет, ты погоди! Я тебе сейчас перечислю, что я съела за сегодняшний день. Например, завтрак.

– Итак, завтрак, – покорно кивнула Наташа. Похоже, сначала надо было дать Симе выговориться о своих проблемах. – Что у нас было на завтрак?

– Во-первых, стаканчик йогурта. Обезжиренного... – со страстью произнесла Сима. – Потом чай – некрепкий, без сахара. И половинка плавленого сырка. И все. Понимаешь, Наташа?

– М-да, маловато... Наверное, во всем действительно виноват обмен веществ.

– Нет, Наташа, не перебивай меня, я еще не рассказала про обед! – замахала руками Сима. – Вот у тебя что было на обед?

– Я... я не помню, – растерялась Наташа. Она и правда никогда не помнила о таких вещах.

– А у меня – двести граммов овсяной каши. Это исключительно ценный продукт, и очень полезный... И все! – угрожающе прищурилась Сима. Она так увлеклась, что совершенно забыла о том, с чего начался разговор. – А на ужин у меня, как видишь, две... нет, три ложки винегрета, – Сима быстро зачерпнула из миски. – Но это исключительно для того, чтобы не окосеть после водки. Пожалуй, еще ложечку... Будет всего четыре. Катька тут работает, и нас иногда подкармливают, по знакомству. Тарелок, правда, не принесли, зато вон целый графин водки и винегрету немерено... Что ж ему, пропадать, в самом деле? – и Сима зачерпнула еще ложку. – Пять. Ну, пять ложек – это совсем немного, от них не поправишься...

У Наташи от выпитого слегка шумело в голове. Нет, она не была пьяна, но странная легкость охватила ее. «Никита... Что же мне делать, Никита? Не понимаю, зачем я пришла сюда, что хочу узнать...»

– ...Вот я и говорю – одним все, а мне ничего! Господи, я ж не совсем уродина – почему же у меня жизнь такая нескладная... – неожиданно Наташина собеседница зарыдала. Видимо, проблема заключалась не только в лишнем весе. Клюев невнятно пробормотал что-то сквозь сон.

– Сима, что ты!

– Обещал золотые горы, а у самого жена, оказывается, в Ярославле, и двое детей! Кто он? Какая разница. Ты, Наташенька, все равно его не знаешь. Ах, не надо меня утешать... – У Симы по щекам потекла тушь. – Пойду умоюсь.